Книга Пешка в чужой игре - Дмитрий Гришанин

Удерживая дверь, вскарабкался на метровый приступок и оказался на площадке первого этажа. Отпущенные створки с легким щелчком сошлись за спиной, закрывая лифтовую шахту.

А перед глазами загорелось уведомление о семи бонусных очках развития навыка Тяжелая атлетика.

Где-то высоко наверху еще слышались приглушенные расстоянием крики, хлопки ударов, шум борьбы… Там еще продолжался штурм. Но здесь, внизу, царила мертвая тишина.

Первой на разгромленной площадке бросилась в глаза толстая стальная дверь, с корнем вырванная из не менее крепкого на вид косяка, и валяющаяся в метре от открытого входа в квартиру. Я заглянул внутрь и сразу же за порогом обнаружил безголовый женский труп, лежащий в луже еще не заставшей крови, на полу прихожей.

— Мля, ну и жесть!

— Привыкай, Рихтовщик, — откликнулась Шпора. — Это твоя новая суровая реальность под названием Стикс.

Я обошел площадку по кругу, проверяя двери других квартир. Все оказались со следами взлома. Лишь наличие более крепких петель уберегло остальные три двери первого этажа от плачевной участи лежащей на полу товарки. Но замки и запоры везде были одинаково выдраны с корнем, и за каждой вскрытой дверью обнаруживались следы проникновения безжалостных людоедов.

— Эта, кажись, подходит, — неожиданно выдала Шпора, когда я заглянул в последнюю дверь, и велела: — Заходи, и дверь чем-нибудь подопри.

— Че я там забыл-то?

— Ты что собираешься так на улицу выходить? Да от тебя ж за версту кровью несет. Только выйди из подъезда в таком виде и все окрестные зараженные на тебя, как мухи на…

— Да понял я. А почему именно в эту квартиру?

— Кровавых следов на полу меньше всего. А ты у меня, Рихтовщик, я заметила — брезгливый очень.

Дверь в закрытом положении зафиксировал просунутой в дверную ручку шваброй. Конечно замок вышел не ахти — пара мощных рывков снаружи, и швабра соскочит. Но произведенный ей при падении шум хотя бы предупредит о визите незваных гостей.

Квартира оказалась огромной просторной студией, с хорошим современным ремонтом. Изолированным здесь был лишь совмещенный санузел, а прихожая, гостиная, кухня и спальня являли собой единое, лишенное перегородок пространство.

Хозяев в момент захвата подъезда тварями в квартире не оказалось, поэтому вскрывшие дверь зараженные пробыли здесь не долго и практически не наследили.

Огромный зеркальный одежный шкаф твари даже пальцем не тронули. Порывшись в нем пару минут, я отыскал более-менее подходящий по росту мужской спортивный костюм. С обувью не повезло, размер ноги хозяина квартиры оказался гораздо меньше моего.

Тут же решив переодеться, я вытряхнул из кармана на стеклянный столик гостиной горсть добытых из лотерейщика трофеев, поставил рядом недопитую бутылку коньяка, полностью разделся, затолкал грязную одежду под кровать, но, когда нацелился сунуть ноги в новые штаны, был остановлен возмущенным воплем наставницы:

— Рихтовщик, ты же грязный, как черт! Ну-ка живо дуй мыться!

— Спятила?! В доме хрень такая творится! Электричества уже несколько часов нет! Думаешь, вода в душе есть?!

— Вот заодно и проверишь! А не будет в душе, мойсяостатками из сливного бачка! Короче, без разницы, где воду добудешь, но кровь с себя, пока есть возможность, будь добр смыть! И ботинки с собой прихвати, раз сменную обувку не нашел, их тоже вычистить надо.

— Мля!

Пришлось топать в ванную.

Вода в душе, к счастью, оказалась. Правда со слабеньким напором и только холодная, но хоть в бачок сливной не пришлось лезть.

В общем худо-бедно отмылся с помощью хозяйских мыла с мочалкой и своего забористого мата. Когда намыливал правую ногу, кстати, обратил внимание, что на ней заметно поубавилось старых шрамов, от мотоциклетной аварии. Как Шпора и обещала, Стикс начал излечивать мой застарелый недуг.

Помывшись, я насухо вытерся найденным здесь же полотенцем. Им же, смоченным в воде, отдраил ботинки.

Вернулся в гостиную и, наконец, переоделся в чистый костюм.

— Теперь выбери на столе споран пожирнее, научу тебя готовить живец, — снова нашла мне занятие неугомонная Шпора, стоило присесть на минуточку отдохнуть.

Из лежащих на столе клоков паутины удалось выпутать аж шесть споранов. Пять из них оказались похожими, как близнецы-братья, серыми виноградинами. Шестой споран оказался каким-то бракованным — вдвое меньше других и гораздо белее.

Озвучив свои опасения про бракованный споран, неожиданно услышал от Шпоры приступ истерического хохота.

— Ну ты придурок! — отсмеявшись, выдала свою коронку наставница. — Никакой это не споран. А горошина! Причем белая! Что у лотерейщиков встречается крайне редко. Между прочим, у менял одна белая горошина стоил от тридцати до сорока споранов.

— Че, в натуре?

— А то! Фартовый ты парень, Рихтовщик. Но мы, естественно, меняле горошину не понесем, а используем сами, для твоей прокачки. Она характеристики Духа Стикса тебе подбросит. Ну че, готов прокачать Дух Стикса?

— Всегда!

Цапнув белую горошину, направил ее в рот, но был тут же остановлен отчаянным воплем наставницы:

— А ну стоять!

Я послушно замер с горошиной возле рта.

— Блин, Рихтовщик, тебе ж не три года. Че ты всякую гадость сразу в рот тянешь.

— Так сама же сказала…

— Чего я тебе сказала?

— Что горошина Дух Стикса мне прокачает.

— А зачем ты ее в рот потащил?

— Ну дык… А как же по-другому? Жемчужины же…

— Это не жемчужина, а горошина… Короче, ступай, поройся в кухонных шкафах. Нам нужен уксус, марля, сода, две столовых ложки и какая-нибудь полулитровая банка.

В течение следующих десяти минут я собрал на стеклянном столике все заказанные вещи.

— Ну-с, приступим. Оторви кусок марли и обмотай им ложку. Возьми ложку. Да, другую, без марли, — снова закомандовала Шпора. — Аккуратно заливай туда уксус… Блин, Рихтовщик, ты че краев не видишь!

— Я не специально! Пролил-то всего пару капель. Было бы из-за чего шум поднимать.

— Так, теперь опускай в уксус горошину. Вот так, молодец… Растворилась?

— Вроде бы. Шипеть точно перестала.

— Отлично. Теперь аккуратно переливай раствор в обмотанную марлей ложку. Убирай на стол пустую ложку. Сними марлю и брось на пол. А этот очищенный раствор можешь смело глотать.

Я сунул в рот ложку. И аж скривился от омерзения, когда отдающая плесенью кислятина из нее перетекла на язык.

— Че ты его во рту полощешь! Глотай скорей! И коньком, вон, запей.

Коньяк, к счастью, смыл мерзкий привкус с языка. Настроение мое резко улучшилось. И перед глазами расцвели красные строчки уведомления: