Книга Целитель. Спасти СССР! - Валерий Большаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фонарик высветил мокрые стены, с которых капало и подтекало, да насквозь проржавевшие железяки. Полукруглый свод еще держал вес и напор воды. Молодцы предки, строили на века.
Никто не знает до сих пор, а плотина ли это вообще? Синюха была пограничной рекой, и все кому не лень копали под ней ходы – может же такое быть, что неведомый мельник не городил плотину, а просто надстроил более древний переход? Да вполне! Вон, каких-то полкилометра прошагаешь вверх по течению – и курганы увидишь, и валы крепостные, а уж что там за фортеция стояла и какому ворогу грозила, ни один археолог не скажет – не появлялись тут выходцы из этого научного племени…
Осторожно пробираясь на полусогнутых, я вылез-таки в затхлый колодец на том берегу – в свете фонаря заплясали тени множества штырей, что отходили от центрального столба, как ветки инопланетного древа. Щели в досках наверху цедили дневное сияние, и я выключил фонарик. Хватаясь за штыри поближе к опоре, полез наверх – металл скрипел, но держал.
Одну из штанг мы с Витькой отломали в позапрошлом году (сорок шесть лет назад?) и закрепили дощатый щит изнутри, как засовом, заперли, чтоб никто не проник в мальчишескую тайну. Я осторожно пошатал и вынул шкворень – щит сразу выгнулся внутрь, протяжно скрипя и образуя щель.
Внимательно оглядев второй этаж мельницы, заваленный полусгнившими балками и осколками черепицы, я прислушался.
Тихо. Отодвинув щит, пролез – и замер. Никого.
Два шага к жернову. Ага! Что-то есть! Ухватив небольшую коробку, завернутую в полиэтилен, я быстро вернулся к остаткам винтовой лестницы – если что, сразу смоюсь. Посмеиваясь над собой за легкую паранойю, оглянулся – и развернул «посылку».
Алон не обманул. В коробке лежало пять упаковок с новенькими процессорами «Intel-8080» – маленькими, длинненькими микросхемами, похожими из-за множества выводов на модели многоножек.
– Йес! – сказал я.
Не пожадничал старпер, а ведь каждый проц стоил триста шестьдесят долларов – и не будущих, а нынешних, весьма полновесных. Респект ему и уважуха!
Кончиками пальцев я выудил карточку из картона, размером с визитку, но пустую, как табула раза, ручку «БИК» и записку.
В писульке четким почерком по-русски было выведено:
«Дорогой Миха! Я выполнил свое обещание и готов откликнуться на любую Вашу просьбу. Мне кажется, что сейчас я полнее осознал всю неслучайность нашей встречи. Прошу Вас об еще одной – это чрезвычайно важно для меня, и не только с религиозно-духовных позиций. Пожалуйста, уважьте! Я не займу много Вашего времени, а встретиться можно на этом самом месте в любое из воскресений октября. Если Вы согласны, напишите на картонке число, и мне передадут ее.
Я задумался, хоть и ненадолго. Толком не понимая, зачем Алону понадобилось встречаться со мной, да еще с религиозных позиций, все же не видел причин отказать старику. Конечно же, корысти ради – мало ли что мне может занадобиться из комплектующих! Проц – это здорово, но комп, то бишь ЭВМ, требует массу микросхем. И если Р.А. способен их передать – а он способен! – то… Что ж, уважу.
Посчитав в уме, я написал: «06.10.1974.13:00» и сунул картонку в отверстие на жернове.
Понедельник, 9 сентября 1974 года, день,
Тель-Авив, бульвар Шауль Ха-Мелех
Август – самый душный месяц, хотя весной в Тель-Авиве бывает и пожарче, а тут еще, как назло, задул шарав[28], душным пыльным маревом затягивая горизонт.
Рехавам Алон поморщился: он терпеть не мог духоты. Выходец из Белоруссии, Алон так и не привык к тропикам.
Угораздило же Авраама откочевать к безрадостной пустыне! Вот чего бы на север не податься – Земля Обетованная очень хорошо бы смотрелась на черноморском побережье…
– Леви, давай на стоянку, – проворчал Алон.
– Да, рабби, – откликнулся высокий и могутный Леви Шавит, сидевший за рулем. Старенький «Ситроен» свернул с бульвара к паркингу и притормозил.
– Можешь не ждать, – закряхтел Рехавам, выбираясь с заднего сиденья, – а ровно в три будь здесь.
– Слушаюсь, рабби…
Шавит все порывался выскочить и открыть дверцу, но Алон уже разок накричал на «сыночков», чтобы те не лишали его возможности хоть изредка напрягаться и прикладывать усилия. Сердцу это полезно.
Рехавам пересек бульвар царя Саула, помахивая тростью – ходить с палочкой он привык быстро, хотя почти не опирался на нее, держал спину прямо, а голову высоко. Армейская жилка.
Небрежно кивнув дежурному в стеклянной будке, Алон прошел за ворота штаб-квартиры Моссада и с облегчением выдохнул, оказавшись в кондиционированной прохладе вестибюля.
Рехавам скупо улыбнулся.
Ныне моссадовцев боятся, и даже в КГБ относятся к ним уважительно, а ведь он, можно сказать, числится среди «отцов-основателей» ха-Мосад ле-модиин уль-тафкидим меюхадим[29].
Молодой подполковник Алон провел не один десяток силовых акций, пока под спудом его богатейшего опыта не проклюнулся талант просчитывать ситуацию и прикидывать варианты. С осени 1965 года, как раз когда его парни похитили в Париже левака Аль-Махди Бен-Барку, Рехавам все чаще заглядывал в информационно-аналитическое управление, пока не засел там окончательно. Да и возраст… Драки с перестрелками противопоказаны бойцам на седьмом десятке.
– Вэй из мир[30]… – вздохнул Алон.
Вышколенный адъютант директора, завидев гостя, тут же перетек за лакированную дверь. Секунду спустя вытек и прошелестел с глубочайшим почтением:
– Господин директор ждет вас.
Кивнув, Рехавам переступил порог кабинета, и дверь закрылась за ним с легчайшим щелчком.
Генерал Ицхак Хофи чувствовал себя неуютно в штатском, но делать нечего: Моссад – организация гражданская, хоть и ведет необъявленные войны лет тридцать кряду.
– Шалом, Изя, – буркнул Алон. Не спрашивая разрешения, он прошаркал к креслу и расселся, пристроив трость.
– Шалом! – Курчавый Хофи поднялся из-за большого стола, отливавшего красным деревом, и подсел поближе к Рехаваму. – Как здоровье?
– Жив, – криво усмехнулся Алон. – Ты вызывал меня, чтобы поинтересоваться самочувствием?
Директор Моссада хохотнул:
– Да уж, для хворого и немощного ты слишком ядовит! Так… Я получил твое донесение, потому и пригласил сюда. Ты можешь объяснить, что произошло в Одессе?
