Книга Сбывшийся сон - Дебра Уэбб

Так больше жить нельзя.

Отогнав тревожные мысли, она осмотрелась в спальне Тодда. Вчера она почти ничего не замечала. В усталой голове снова замелькали картинки: их обнаженные тела, слова, произнесенные шепотом, бурные ласки. Как она могла хотя бы на минуту поверить в то, что с другим ей будет так же хорошо, как с ним? Другие у нее были, пусть и немного. И ни одному не удавалось затронуть ее душевные струны, подвластные только Тодду Кристиану.

Она снова тряхнула головой и вернулась в действительность. Его комната была почти такой же, как у нее: просторная, элегантно обставленная. И стенной шкаф, и ванная были приоткрыты. На кровати валялась брошенная футболка.

У нее сжалось горло, когда она бросила взгляд на смятые простыни.

Шкаф! Лучше сосредоточиться не на таких опасных местах. Она подошла к шкафу. Он привез с собой сумку с вещами, и Ева вновь задумалась о том, зачем понадобилось покупать ей новый гардероб. Может быть, сотрудникам агентства не хотелось рыться в ее вещах?

Она провела ладонью по рубашкам и футболкам, развешанным ровными рядами. Аккуратно сложенные джинсы и черные брюки лежали на полке. На полу под рубашками стояли кожаные туфли. Видимо, в армии его приучили к порядку — раньше она за ним такого не замечала.

Глубоко вздохнув, она отошла от шкафа и заглянула в ванную. На столешнице стоял флакон с гелем после бритья, рядом лежали расческа и бритва. Лосьон после бритья остался тем же самым, каким он пользовался всегда. Неярко выраженные ароматы кожи и сандалового дерева дополнялись цитрусовыми нотками. Даже не заглядывая в душевую кабину, она поняла, что он пользуется таким же гелем для душа. Его туалетные принадлежности пахли очень мягко; они не перекрывали его природного аромата.

Его одежда, его машина, даже квартира, где он жил раньше, отличались скромностью и непритязательностью. Зато он сам всегда выделялся из толпы. Как получилось, что такой добрый парень ушел от нее даже не оглянувшись? Столько раз она задавала себе один и тот же вопрос! Может быть, он встретил другую? Может, она ему надоела? Может, она сказала или сделала что‑то такое, что оттолкнуло его? В глубине души Ева все же догадывалась, что он ушел не из‑за нее. Он ушел по причинам, которые она не вполне понимала. Но к такому выводу она пришла не за одну ночь. Понадобилось несколько месяцев или даже лет, чтобы понять, что она не сделала ничего плохого. Тодд Кристиан сам решил уйти.

Конец истории.

— Извини. Задержался.

Ева развернулась к нему лицом. Она собиралась предложить ему присесть, чтобы она могла осмотреть его плечо, а вместо этого выпалила:

— Почему ты тогда ушел даже не попрощавшись?

Он крепче сжал аптечку первой помощи.

— Что?!

Его очевидное смущение лишь раздосадовало ее.

— В один далеко не прекрасный день ты просто ушел и больше не вернулся. — Она пожала плечами. — Ничего мне не сказал, даже записки не оставил. И потом не давал о себе знать. И вот сейчас я спрашиваю: почему? Почему ты поступил так бессердечно?

Он едва заметно кивнул:

— Вопрос логичный. — Он махнул чемоданчиком в сторону ванной: — Постараюсь ответить тебе как можно подробнее, пока ты будешь работать.

Удивленная, что он так быстро согласился выполнить ее требование, она следом за ним вошла в ванную. Тодд закрыл унитаз и сел на крышку. Чемоданчик поставил на раковину и стал смотреть в стену перед собой.

Пока Ева доставала все необходимое, он, видимо, собирался с мыслями. В чемоданчике лежали все обычные медикаменты, какие можно встретить в домашней аптечке, но с некоторыми дополнениями. Вдобавок к обычным бинтам, марле, антибактериальной и антигистаминной мазям и антисептическим салфеткам она нашла несколько наборов инструментов для наложения хирургических швов и узкие лейкопластыри‑«бабочки», щипчики и даже небольшой скальпель.

— Лидокаина нет. — Она считала, что это не очень хорошо. — Ты будешь все чувствовать.

— Ничего. Я терпел боль и похуже.

Его слова заставили ее вновь задуматься, откуда у него маленький шрам на щеке и другие — на спине. Но она решила не отвлекать его от заданного вопроса.

Вымыв руки, Ева обошла его, чтобы лучше видеть рану, и очутилась между его мускулистыми бедрами. Тело отреагировало привычно: у нее запульсировало между ногами. Как можно не реагировать на полуголого красавца, который к тому же спас ей жизнь? Тем более того, которому по‑прежнему принадлежало ее сердце?

Проклиная свои реакции, она осторожно размотала повязку и бросила грязный бинт в раковину. Рана оказалась не слишком глубокой, но сразу было ясно, что она не зарастет без посторонней помощи. Вначале Ева хотела склеить края ранки пластырем, но потом решила, что лучше наложить швы.

— Я промыл рану водой из бутылки, в которую добавил немного перекиси, потому что бетадина под рукой не оказалось. Вроде бы там все чисто — заноз нет.

— Вот и хорошо. — Ева вдела нить в ушко иглы. Пинцетом зафиксировала края раны. — Ты обещал ответить на мой вопрос. — Она определила, с какого места начнет шить, и сделала прокол.

Он поморщился, вздохнул, но не застонал.

— Извини. — Она накладывала швы от середины к краю раны. Она почти закончила работу, когда он наконец заговорил:

— Я не должен был уходить вот так. Я оказался трусом.

Такого ответа она от него не ожидала. Но ничего не сказала, а плотно сжала губы, завязывая узел.

— Первые восемнадцать лет жизни меня передавали из одного семейного приюта в другой. — Он тяжело вздохнул. — Ты стала первой, кому мне по‑настоящему захотелось понравиться, я имею в виду не только физически.

Стараясь, чтобы руки не дрогнули, она убрала шовный материал и тонким слоем нанесла на рану антибактериальную мазь. Приготовила марлевую повязку и пластырь. И все это время, пока она работала и слушала его признание, ее сердце быстро‑быстро колотилось.

— До встречи с тобой мне никогда и никого не хотелось сделать счастливым. Я хотел дать тебе все… и стать достойным тебя.

— Я никогда ничего не просила! — гневно возразила она.

Он покачал головой:

— Пусть так, но моих желаний это не меняло.

Забинтовав ему плечо, Ева закрыла глаза и опустила руки.

— Что же заставило тебя передумать? — спросила она, поняв, что голос у нее не дрогнет.

— Однажды утром я проснулся, а ты еще спала. — Он поднял к ней лицо. — Я очень долго смотрел на тебя, гадая, сумею ли я стать тем, кого ты заслуживаешь. Мне не с кого было брать пример. Как мог я стать мужчиной, на которого ты могла положиться, если тогда я и сам не был уверен, что могу положиться на себя?

В каком‑то смысле ей даже хотелось понять его доводы, но она не могла. Выходит, он совершил самоотверженный поступок? Он растоптал все ее надежды и мечты из‑за того, что не хотел причинить ей боль! Гнев вспыхнул у нее в душе.