Книга Война с деревьями начнется тринадцатого - Дидье ван Ковелер

Я продолжаю свой фильм. Вот на коллеж падает каштан. Вот Дженнифер превращается в хищное растение и душит меня руками-лианами. А вот отец, который совершенно переменился, влюбившись в министра игры. Наша злополучная экспедиция в Заветный лес. Сцена из прошлого, которую я увидел внутри Райского тиса…

– Ну что же, – говорит Пиктон. – У тебя один способ выпутаться и спасти тех, кого ты любишь. Позволяй и дальше Ноксу-Ноктис манипулировать тобой, но добивайся своего, причем так, чтобы они ничего не заподозрили.

– Легко сказать! А как это сделать?

– Убеди их поменять планы, предложив простое решение. Не забывай, что они ведут с тобой игру, где ты одновременно и пешка, и ставка в партии, которую они разыгрывают между собой. Каждая твоя хорошая идея, предназначенная творить Добро, укрепляет силы Зла.

– А какая у меня хорошая идея?

– Желудь мира. Просто скажи Ноктис, что я передал тебе единственное сообщение, полученное от Бориса Вигора: «Чтобы зарыть топор войны, надо посадить желудь мира».

Я смотрю на потрепанного, грязного медведя, сидящего у меня на плече. Он называет это перезагрузкой. Я бы назвал это старческим слабоумием. Людям, недавно ставшим покойниками, должно быть запрещено приближаться к живым! У нас от них коротит в мозгах!

– Вспомни, Томас. Мы были в машине Бориса Вигора, когда я передал ему просьбу Айрис.

Я разом все вспоминаю, и до меня доходит. Айрис Вигор умерла, упав с вершины дуба, и тогда бывший министр энергоресурсов приказал вырубить весь лес вокруг дома. Через моего медведя душа Айрис попросила отца посадить желудь, чтобы выросший из него новый дуб загладил вину отца перед деревьями. Есть ли связь между войной, объявленной растениями, и этим семейным делом?

– Передай мое сообщение, и увидишь.

Мгновение я колеблюсь, глядя на подожженные военными леса, над которыми мы пролетаем. Наклонившись к Лили, я приподнимаю шлем и ору ей в ухо:

– Похоже, этот призрак спятил! У него идея фикс, твердит одно и то же: «Чтобы зарыть топор войны, надо посадить желудь мира».

– Интересно! – кричит она с безразличным видом. – Тебе это что-нибудь говорит?

– Ничего.

Маленькая лапка тычет меня в спину, одобряя мою осмотрительную ложь. Лили Ноктис поправляет шлем и знаками дает пилоту указания.

Я откидываюсь на спинку сиденья и смотрю в иллюминатор. Внизу грузовики вывозят из зараженных районов наспех сколоченные деревянные гробы, чтобы предать их огню. Я отворачиваюсь. Сжечь на общем костре людей и деревья – вот и все, на что хватило военных, чтобы примирить одних с другими.

Огромное разочарование наполняет мою душу. Кто я такой, что надеялся покончить с войной, восстановить мир, спасти Бренду? Несчастный подросток, на которого свалилось предательство отца, арест первой возлюбленной, манипуляции второй, чудовищное перерождение школьной подруги и бред плюшевого призрака…

– Не смей сомневаться! – приказывает Пиктон. – Когда ты сомневаешься, ты меня ослабляешь. Твое мужество и доверие – вот что заставило меня вернуться, понимаешь? Ты – последняя надежда человечества, Томас Дримм, поэтому не впадай в панику!

17

Вертолет приземляется на крыше Дворца правосудия. Нас встречает шеренга солдат, стоящих навытяжку. Пока мы приземляемся, ветер от пропеллера срывает с них береты.

– Действуй по своему усмотрению, – шепчет Пиктон у меня в голове, – но нет ли у тебя ощущения, что это ловушка?

Высаживаясь, я мысленно отвечаю ему, что выбора все равно нет, к тому же у меня выигрышная позиция. Офицер отдает честь министру игры и ведет нас в лифт, который останавливается этажом ниже.

– Вы не слишком-то спешили, – замечает Джек Эрмак.

Я холодно смотрю на министра госбезопасности, правосудия и социального развития. А этот усатый клоп, в свою очередь, с презрительной улыбкой оглядывает плюшевого медведя у меня под мышкой.

– Рад снова видеть вас на Земле, профессор. Вижу, вам удалось уцелеть в измельчителе.

– Чихал я на тебя, – отвечает медведь.

– Он тоже рад, – перевожу я.

– Легкомыслие вашего юного защитника, – продолжает Эрмак, глядя в глаза-пуговицы, – в нынешней ситуации столь же дерзко, сколь и самоубийственно. Ну да ладно, поскольку процесс пройдет при закрытых дверях, ваши секреты не выйдут за пределы зала суда.

Он поворачивается к Лили Ноктис и, скользнув взглядом по изгибам ее фигуры, любезно добавляет:

– Моя дорогая, чувствуйте себя как дома, но не удивляйтесь, если госпожа председатель Верховного суда на вас рассердится. Эти независимые судьи – они вечно всем недовольны.

– Что поделаешь, они же обладают неприкосновенностью, – вздыхает Лили Ноктис, сочувственно улыбаясь коллеге.

– Вот именно. И этот процесс оказался весьма хлопотным делом. Вы знаете почему: армейские хотели военный трибунал, а Министерство зеленых насаждений – гражданский суд. Я сделал нечто среднее: организовал суд присяжных, чтобы никто не мог обвинить армию в попытках препятствовать правосудию. Гласность и еще раз гласность! Идите, заседание сейчас начнется. А мне пора на телевидение, где я комментирую в прямом эфире процесс над мутантами.

– Мутантами? – повторяет Ноктис с любопытством. – Кто это?

– Предатели из молодежи, якшающиеся с деревьями, которых я уничтожу за измену человечеству. В остальном я контролирую ситуацию, и скоро порядок будет восстановлен. Давайте вместе поужинаем, когда все это закончится.

– С удовольствием.

– Вы освободили души мертвых, дорогой профессор, – говорит Эрмак, наклонившись к медведю. – Поэтому теперь, чтобы получать энергию для промышленности, мы не используем чипы умерших, мы пытаем живых. Человечество говорит вам спасибо.

Он задумчиво грызет ноготь, словно ожидая прилива вдохновения, и добавляет:

– Тем не менее если вдруг вы захотите помочь нам восстановить Аннигиляционный экран, то, возможно, президент согласится помиловать Бренду Логан. Желаю удачи в суде.

Он спешит к лифту. Едва за ним захлопываются дверцы, Лили Ноктис успокаивающе шепчет мне на ухо:

– Когда произойдет моя революция, Эрмак первым сядет на электрический стул.

– И устроит короткое замыкание, – иронически добавляет Пиктон.

Солдаты ведут нас по коридору, вымощенному мраморными плитами, к двустворчатым дверям с колоннами по бокам. Офицер вводит код доступа. Двери распахиваются, впуская нас в огромный зал с пустыми скамейками, украшенный хрустальными люстрами и портретами первых лиц государства. Какой-то человек, похожий на метрдотеля, бежит нам навстречу, делая знак оставаться на месте: нас рассадят позже.

В центре, на подиуме из лакированного дерева сидят трое судей. Справа над трибуной возвышается старик в красной мантии и парике. Слева скромный молодой человек в черном одеянии грызет ногти, стоя перед стеклянной клеткой.