Книга Женись, я все прощу! - Алина Кускова

– Чего, народ, не ждали?! – Марина распахнула входную дверь ногой и указала тощему парню на потертый диванчик, гостеприимно стоящий в редакционном холле.

Многострадальный диван давно служил прилавком для товаров, доставленных прямо на дом. На нем продавались: упаковки колготок, украденных с чулочной фабрики; самоцветы, обработанные в соседнем подвале; белорусский трикотаж, привезенный из столицы; поллитровые банки «настоящих» французских духов с убийственным ароматом сдохшего хорька и многое другое. Коробейники посещали женский коллектив практически ежедневно. Марина себя к коробейникам не относила, заявляя, что ее товар эксклюзивный, но диванчиком пользовалась.

Сгрудившаяся толпа из Эллочки, Гортензии Степановны, Серафимы Ильиничны, Настены и Люси (мужчины на это действо фыркали и недобро косились) завороженно смотрела на клетчатые сумки.

– Только самое прикольное, девочки, только для вас! – вещала Комова, выуживая на свет содержимое баулов. – Из лучших европейских бутиков! От лучших европейских дизайнеров!

Уборщица Серафима Ильинична, у которой хватало денег только на пуговицу от дизайнерской вещи, несмотря на это, чувствовала себя на вершине блаженства. Пусть ей ничего не подойдет. Пусть она ничего не купит. Важна не покупка, а сам процесс, который она всегда может охаять.

– Фигня какая-то, – радостно высказалась она, провожая взглядом цветастую юбку.

– «Дольче и Габбана»! – не обиделась Марина, привыкшая ко всякому. – Для тех, кто помоложе, есть «Пенепола и Моника Круз»!

– Моника Круз… – восторженно вздохнула Эллочка и с трепетом взяла в руки зеленоватую блузку.

– Очень тебе подходит, – старалась, как могла, Марина. – Как раз под цвет твоего лица. То есть, я хотела сказать, под цвет твоих глаз.

– У меня глаза голубые! – обиделась Эллочка и сунула блузку ей обратно. Но не выдержав, уже провожала следующий эксклюзив жадным взглядом.

– «Наф-наф»! – закатывала глазищи Комова, протягивая народу добротное изделие.

– «Наф»! – благоговейно повторяла Эллочка и тянулась за ним.

– Свинство какое-то, – улыбалась Серафима Ильинична, придирчиво разглядывая серенький плащ.

– Девочки, девочки, – толкалась Люся Селиванова, – сначала мне! Мне очень нужно. Я иду знакомиться со свекровью!

– Да ты что?! Вот настоящее свинство со стороны Смолкина свести вас вместе! – обомлела Эллочка.

– Смолкин тут ни при чем, – призналась Люся, – он пока еще ничего не знает. В курсе только я и его мама. Она позвонила по телефону, мы с ней так хорошо поговорили, что она пригласила меня к себе.

– Неужели?! – воскликнула Гортензия Степановна, вырывая плащ у Серафимы Ильиничны. – Пусть берет. Ей просто необходимо обновить гардероб!

Люсю тут же засыпали вещами. Причина сменить гардероб показалась всем настолько убедительной, что дамы предложили ей в долг. Марина расчувствовалась и сказала, что с деньгами может подождать, а Люся пусть выбирает все, что ей понравится. Холл тут же превратился в подиум, на котором в разных нарядах разгуливала одна и та же манекенщица.

– Не пойдет, – категорично высказывала свое мнение по поводу легкой просвечивающей блузки Гортензия Степановна. – Мне бы не понравилось.

Ориентироваться решили на ее мнение, потому как Ираида Владимировна была близка ей по возрасту.

– Слишком скучно, – вздыхала Эллочка, к которой прислушивалась сама Люся. А после советов Гортензии Степановны она должна была выглядеть сине-фиолетовым чулком.

– Винтажно, обалдеть! – восхищалась Марина очередному наряду.

– Да? – обрадовалась Селиванова и поинтересовалась у народа: – А вам как, Гортензия Степановна?

– Вполне прилично, – снисходительно подтвердила та.

– Только юбку я укоротила бы, – сказала Эллочка.

– Хрень какая! – тем же радостным возгласом напомнила о себе Серафима Ильинична.

– Беру! – решилась Люся.

– Бедный Федечка, – прошептала Настена, чувствуя, какую брешь в его кармане сделает эта покупка.

Бедный Федечка заявился домой лишь под вечер. И, понятное дело, не сумел по достоинству оценить приобретение молодой супруги, потому что он на нее фактически даже не посмотрел. С круглыми от ужаса глазами Смолкин залетел в кухню и накинулся на Настену:

– Что вы ей сказали?! Что вы ей сказали?!

– Что отдадим деньги потом, – пожала плечами Настена, с жалостью поглядывая на запыхавшегося Федора.

– Деньги? – изумился тот, явно ожидая другого ответа. – Какие деньги?

– За тот эксклюзив, что висит на Люсе, – простодушно ответила Настена и добавила в стопку еще один блин. Ни один из которых так и не стал комом: ни первый, ни последний.

– За Люськин эксклюзив вы собираетесь отдать деньги моей матери? – пытался переварить информацию и выхваченный из стопки блин Смолкин.

– Ираиде Владимировне?! – замирая, произнесла Настена, и очередной блин начал подгорать.

– Или я чего-то не понял? – мелькнула у Смолкина догадка.

– Ты ничегошеньки не понял! – заявила выскочившая на кухню Люся. – А я так старалась выглядеть перед твоей мамой прилично! Купила только дизайнерские вещи.

– Сколько?! – Смолкин инстинктивно приблизился к Настене, и теперь они вдвоем с неподдельным ужасом взирали на разряженную Люсю.

– Много, – брякнула та, махнув эксклюзивным подолом. – Но тебе ведь для молодой жены ничего не жалко? – Она тряхнула рыжей шевелюрой, втянула в себя живот и выпятила грудь.

– Федечка, – простонала Настена, забыв про блины, – не так уж и много. Всего две твоих зарплаты…

Смолкин бушевал недолго. Силы двух против него одного были не равны. Впрочем, Настена в некоторых вопросах занимала его сторону, но по очкам и деньгам сражение за эксклюзив выиграла Люся. Федору ничего не оставалось, как в очередной раз смириться с ее приобретением, раз дело касалось его мамы. Так дело же касалось его мамы!

– Что вы ей наговорили? – Федор сел за стол и стукнул ножом по его блестящей от чистоты поверхности. Настена отвернулась к пригоревшему блину и промолчала.

– Ничего особенного, – улыбнулась Люся, – просто поговорили. Только на линии были неполадки, да еще в разговор вклинилась какая-то хамка.

– Вот-вот, – подтвердил тот, – мама говорила про хамку.

– А что она еще сказала? – попыталась разузнать Люся.

– Еще она сказала… – Федор замялся, ему так не хотелось тащить свою супругу знакомиться с матерью. Он заранее знал, что ничем хорошим это знакомство не закончится. Родительнице он никогда раньше не представлял своих подруг. Но здесь как-никак жена, пусть и невесть откуда появившаяся. Да и мама узнала, требует к себе «на ковер». – Еще она сказала, что моя женитьба стала для нее большой неожиданностью. – Он подумал и добавил: – Как и для меня.