Книга Большое шоу в Бололэнде. Американская экспедиция по оказанию помощи Советской России во время голода 1921 года - Бертран М. Пэтнод

масштабно обратились в ЧК в декабре 1921 года.

Чайлдс описал свою мотивацию в записи в дневнике от 5 января. Он написал, что в последние дни декабря на конференции с представителем правительства, предположительно Маскаттом, было решено, что из-за «неспособности АРА контролировать мелкое воровство среди работников кухонь» в городе Казань, АРА «воспользуется Чрезвычайной комиссией». По сути, то, что предлагалось, было рейдом ЧК против собственных сотрудников АРА. Конечно, — писал Чайлдс, — казанские американцы никогда на самом деле не думали, что им удастся кого-либо задержать, «но было предложено заручиться помощью специальной тайной полиции правительства для морального эффекта, который был бы произведен больше, чем для чего-либо другого». Товарищу Маскатту, должно быть, было трудно подавить свое ликование: ЧК должна была получить власть в этом месте.

Было решено, что 31 декабря каждую из городских кухонь «посетят» агенты ЧК, которые, как выразился Чайлдс, «произведут обыск помещений, подвергнут сотрудников перекрестному допросу и, при необходимости, даже посетят их дома с целью проведения расследования». Чайлдс, который мог быть шокирующе наивен в отношении реалий советской власти, не мог по-настоящему понять, что означал бы «визит» ЧК для ее жертв.

Обычно люди из АРА боролись за то, чтобы ЧК не вмешивалась в жизни своих сотрудников. Это было постоянной причиной трений в Оренбурге между Коулманом и его заклятым врагом, товарищем Климовым. В апреле 1922 года Эйдук приказал, чтобы один из русских сотрудников Коулмана, Смирнофф-Никифоров, который, как говорят, был левым эсером и в его послужном списке было несколько арестов, был уволен из АРА. Прежде чем дело было раскрыто, чекисты однажды утром обыскали дом Смирнова, и позже в тот же день он был мертв. Судя по реакции Коулмана, причиной, вероятно, стал сердечный приступ. Он не собирался отпускать Климова с крючка: «Хотя мистер Смирнофф покинул эту землю, я должен попросить вас отнестись к этому делу так же, как если бы он все еще был здесь. Другими словами, я прошу вас написать мне, уведомив об условиях».

Никто не погиб бы во время обысков ЧК в Казани, но результат расследования, которое сам Чайлдс называет «рейдами ЧК», был близок к катастрофе — как для отдельных сотрудников, так и для операций в округе.

Чайлдс отметил, что методы ЧК, которые, по его словам, были типичными для периода Красного террора, «безусловно, не могут быть подвергнуты критике за недостаток тщательности». Как и ожидалось, никто не был уличен в воровстве, и все же «моральный эффект, который это стремилось произвести, был такого характера, что АРА едва не лишилась своих самых способных и добросовестных сотрудников».

Официальный отчет Тернера об этом странном деле читать неудобно. Было исследовано по меньшей мере четырнадцать кухонь АРА.

На кухне № 1 у менеджера, г-жи Шляпниковой, попросили ключи от кладовой, но она отказалась передать их, если там не будет американца. Так ей было приказано. Когда она отказалась сотрудничать, агент ЧК спросил ее, кому она больше доверяет - американцам или ЧК. Она ответила, что работает на американцев и поэтому доверяет им. «В таком случае, - сказал чекист, - вы арестованы». Во время первого слушания дела в Революционном трибунале судья спросил Шляпникову, почему она отказалась подчиниться советской власти, сказав: «Вы живете в Советской России, а не в Соединенных Штатах».

Похожее произошло на кухне № 3, где управляющую, еще одну женщину, провели по улицам в сопровождении солдат с каждой стороны к ее дому, где девять агентов провели обыск. Тернер сообщает, что женщина была «полностью расстроена пережитым, что необычно из-за того факта, что ее отец, священник, был застрелен год или два назад после аналогичного рейда».

Отец заведующей кухней № 9 был настолько возмущен унижением, причиненным ему обыском в его доме, что заставил свою дочь немедленно уволиться из АРА.

На кухне № 14 четверо солдат вошли в комнату заведующей кухней, где она переодевалась для вечернего выхода. Ее заставили закончить одеваться в их присутствии. После обыска на кухне каждый из них съел по две булочки и два блюда с фасолью — рацион менеджера и ее помощника. Их желудки наполнились, они откинулись на спинки кресел и стали задавать ей вопросы о том, что, по ее мнению, американцы делали в Казани, если она действительно думала, что они приехали кормить детей.

Тернер отметил, что ЧК забыла оставить «протоколы» на кухнях № 1 5, 6 и 14. Но он прочитал достаточно. Он завершил свой отчет рекомендацией, что ввиду «незначительных результатов» рейдов по сравнению с «психическими расстройствами и унижениями», причиненными стольким невинным людям, ему будет позволено заверить сотрудников, что подобное больше никогда не повторится.

Отчет об этом деле вместе с отчетом Тернера есть в дневнике Чайлдса. В нем нет ни намека на раскаяние. Тот факт, что он намеревался опубликовать это, кажется еще одним доказательством того, что он был слеп к тому, насколько неблагоприятно это отразилось на его суждениях.

Американцы могли иногда привлекать ЧК для борьбы с кражами различного рода, но в целом они были склонны думать об отдельных чекистах как о ворах с огнестрельным оружием и настроем. Чарльз Моррис пришел к такому выводу, когда изо всех сил пытался пресечь кражу продукции АРА железнодорожными властями в Царицыне. В ходе одного инцидента с железнодорожного склада было украдено восемьдесят пять мешков кукурузы АРА способом, предполагающим, что это была внутренняя работа. Расследование, проведенное АРА, показало, что сами охранники из ЧК были причастны к краже, и они были задержаны, предположительно другими охранниками из ЧК.

После другого случая кражи на том же складе АРА обратилась в городскую детективную службу, которая обнаружила, что вход на склад был сделан путем вырезания доски в боковой части здания, которую можно было легко снять и заменить. Детективы обнаружили значительное количество сахара, немного муки и большой запас американской обуви в домах охранников ЧК и других железнодорожных служащих. Все это было конфисковано. Вскоре после этого Моррис отправил одного из своих российских сотрудников в железнодорожную ЧК за украденными вещами. Новая американская обувь броско выделялась бы в таком месте, как Царицыно — или где-либо еще в Советской России, — и поэтому эмиссару Морриса не потребовалось много времени, чтобы заметить, что весь персонал щеголяет в украденной обуви. Расследование показало, что глава Железнодорожной ЧК сам дал разрешение на распространение этой обуви среди своего персонала. Какая ЧК была вызвана для взаимодействия с Железнодорожной ЧК, не зафиксировано.

В то время, когда Келли расследовал четыре попытки кражи личных вещей американцев из Уфы в течение недели, одна из которых включала попытку поджога дома персонала, он задавался вопросом, к кому обратиться: «Мы могли бы нанять военную охрану, но они с такой же вероятностью могли бы