Книга История христианской церкви. Том 2. Доникейское христианство. 100-325 г. по Р. Х. - Филипп Шафф

Связь между Apologeticus и Octavius Минуция Феликса будет обсуждена в следующем разделе. Но даже если Тертуллиан и делал заимствования у этого автора (а в своей книге против валентиниан он, без сомнения, многое заимствовал у Иринея без ссылок на последнего), он остается одним из наиболее оригинальных и впечатляющих авторов[1575]. Кроме того, замысел сочинений отличается: Минуций Феликс отстаивает христианство как философ перед философами, убеждая их интеллектуально, а Тертуллиан — как адвокат и законник перед судьями, убеждая их быть справедливыми к христианам, которым отказывали даже в судебном слушании их дела.

Прекрасный маленький трактат «О свидетельстве души» (6 глав) является дополнением к Apologeticus и содержит один из сильнейших утверждающих доводов в пользу христианства. Здесь человеческая душа названа свидетельницей о едином истинном Боге: она происходит от Бога и жаждет Бога; ее чистейшие и благороднейшие инстинкты и побуждения, если они не извращены и не искажены эгоистичными и греховными страстями, обращены ввысь, к небесам, и обретают покой и мир только в Боге. Мы сказали бы, что душа и христианская религия находятся в изначальной гармонии; они созданы друг для друга; человеческая душа по строению является христианской. Это свидетельство носит всеобщий характер, ибо, как Бог есть повсюду, так и человеческая душа есть повсюду. Но это свидетельство обращается само против себя, если не прислушаться к нему.

Каждая душа, — заключает Тертуллиан, — как свидетельница, так и обвиняемая: чем больше она свидетельствует об истине, тем больше вина ее заблуждений; и в судный день она предстанет перед Божьим судом, не имея ни слова в свое оправдание. Ты провозглашала Бога, о душа, но ты не пыталась познать Его; ты презирала злых духов, однако они были предметами твоего поклонения; ты предвидела адскую кару, но не заботилась о том, чтобы избежать ее; ты чувствовала вкус христианства, но была гонительницей христиан.

2. Полемические труды Тертуллиана в основном посвящены опровержению гностицизма. Сюда прежде всего относится первый из его вполне католических трактатов, «Предписание против еретиков»[1576]. Это произведение общего характера, в котором закладываются фундаментальные принципы, которыми руководствуется церковь в своем отношении к ереси. Тертуллиан отсекает все заблуждения и новшества с самого начала, по праву закона и священного Писания, принадлежащего только католической церкви как его законной наследнице и хранительнице христианства. Ириней использовал тот же аргумент, но Тертуллиан придает ему юридическую и судебную форму. Но аргумент этот может быть обращен сам против себя, так как разница между еретиками и схизматиками на самом деле относительна, по крайней мере, по мнению Киприана. Позже Тертуллиан утверждал, противореча собственной книге, что в религиозных вопросах следует обращать внимание не на обычаи и не на давность обладания, а только на истину.

Среди еретиков Тертуллиан в основном критиковал гностиков–валентиниан и Маркиона. Труд против Маркиона (208 г. по P. X.) — его самое объемное произведение и единственное, в котором он указывает дату написания (а именно, пятнадцатый год правления Септимия Севера, 208 г. по P. X.)[1577]. Он написал три сочинения против этого знаменитого еретика; первое он счел несовершенным, второе было у него украдено и обнародовано со многими недочетами до того, как он его завершил. В новом труде (в пяти книгах) он тщательно отстаивает единство Бога, Творца всего сущего, целостность Писания и соответствие ветхого завета новому. Автор проявляет все свои способности, выражая здравые доводы, тонкие софизмы, насмешку, сарказм и исчерпывающе демонстрируя имеющийся у него запас брани. По отношению к еретикам он более суров, чем по отношению к иудеям или язычникам. Он начинает с яркого описания всех плотских злоупотреблений, что царят в Понте, родной провинции Маркиона (мрачные нравы, дикие страсти и жестокие обычаи его населения), а далее говорит:

Ничего не случалось в Понте более варварского и печального, чем рождение там Маркиона, который безумнее любого скифа, беспокойнее любого сармата, бесчеловечнее массагета, более дерзок, чем амазонка, мрачнее, чем туча над Эвксином, холоднее тамошней зимы, непостояннее льда на нем, обманчивее Истра, суровее Кавказа. Более того, истинный Прометей, Всемогущий Бог, изуродован богохульствами Маркиона. Маркион более дик, чем даже звери этого варварского края. Бобры, оскопляющие сами себя, не идут ни в какое сравнение с тем, кто упраздняет брачные узы! Какая понтийская мышь способна пожирать так, как тот, кто разгрыз Евангелие на куски? Воистину, о Эвксин, ты породил чудовище, в которое легче поверить философам, чем христианам. Киник Диоген имел обыкновение ходить с фонарем в руке при свете дня, ища человека; Маркион же угасил свет своей веры и потерял Бога, Которого ранее нашел.

Трактаты «О крещении», «О душе», «О плоти Христа», «О воскресении плоти», «Против Гермогена», «Против Праксея» направлены против конкретных заблуждений и важны для понимания учения о крещении, христианской психологии, эсхатологии и христологии.

3. Многочисленные практические или аскетические трактаты Тертуллиана проливают свет на моральный образ жизни ранней церкви, отличный от безнравственности языческого мира. Сюда относятся книги «О молитве», «О покаянии», «О терпении» (добродетели, которую автор славит, честно признавая свою собственную природную нетерпеливость и страстный нрав, и которой он требует от себя так же, как от других), утешение исповедников в темнице (Ad Martyres) и увещевание против посещения театров (De Spectaculis), которые он причисляет к дьявольской роскоши, и против любого участия, прямого или косвенного, в поклонении идолам (De Idololatria).

4. Его собственно монтанистские, или антикатолические произведения, в которых особенности этой секты не просто упоминаются вскользь, как во многих вышеупомянутых трудах, но защищаются подробно и пространно, также имеют практический характер; в них Тертуллиан с фанатической суровостью осуждает восстановление в церкви отступников (De Pudicitia), бегство в момент гонений, повторный брак (De Monogamia и De Exhortatione Castitatis), пристрастие женщин к нарядным одеждам (De Cultu Feminarum) и другие обычаи «психиков», как он обычно называет католиков, в отличие от сектантов — «пневматиков». Он призывает также к строгому посту (De Jejuniis); сюда же относится и оправдание им воина–христианина, который был разжалован за отказ возложить себе на голову венец (De Corona Militis). Тертуллиан считает, что последователям Христа, Который, будучи на земле, носил ради нас терновый венец, не пристало надевать на головы венцы из лавровых, миртовых, масличных листьев, цветов или драгоценных камней. Можно только догадываться, что бы он сказал о папской тиаре в ее средневековом великолепии.