Книга Два бойца (сборник) - Лев Славин

Он обвел жестом товарищей и добавил, дерзко блеснув глазами:

– Вот они все здесь перед вами, наши музейные работники.

По кузне пошел сдержанный смешок.

Министр внимательно посмотрел на Нарбутаса.

– Честь вам и слава, товарищи, – сказал он. – Но мы хотим выжимать эти сто восемьдесят процентов, а может и больше, не из вашей мускульной силы, а из механизмов, из технологии. А у вас тут техника на уровне эпохи царя Гороха.

Министр поправил себя:

– То есть я имею в виду не весь завод, а именно кузнечный цех.

Он добавил, усмехнувшись:

– А потом, ведь вы даете эти проценты как? Навалом! А вот взять, к примеру, товарищ…

Он вопросительно посмотрел на окружающих. Ему тотчас охотно подсказали: «Нарбутас».

– Товарищ Нарбутас, – продолжал он, – лопатки для этих небольших турбин – ну, вы знаете, конечно, – так вы же ни одной не сделали. Я вас не обвиняю, тут нужна машинная ковка.

– Сделаем! – вдруг сказал Нарбутас.

Копытов, Стефан и прочие кузнецы с ужасом посмотрели на него.

– Руками не сделаете, – сказал министр серьезно. Потом улыбнулся и добавил: – Я ведь сам немножко из кузнецов.

– Ну, не знаю, из каких. А я сделаю, товарищ министр! – вызывающе повторил Нарбутас.

Министр с насмешливым сожалением посмотрел на него, кивнул кузнецам и пошел прочь, маленький, порывистый, немного похожий на Суворова.

Потом министр осмотрел строительство новой кузницы язвительно отозвался о строителях и обещал нажать на них.

В этот день, закусывая на траве под липой, кузнецы судачили не о медиках, а о министрах.

Зайончковский мечтательно вспоминал:

– Весной к нам приезжал замминистра тяжелой промышленности. Вот это мужчина! Килограммов на сто пятьдесят! Помнишь, Антанас? А этот? Писклявый, вертлявый, всюду нос сует.

Даже справедливый Виткус признал, что в этом министре, как он выразился, «смотреть не на что».

Нарбутас презрительно усмехнулся:

– Тут, под забором, вы все храбрые. А что ж вы в цеху молчали, как пацаны? Приезжает, понимаешь, раз в год на полчаса, и на тебе: не кузня, а музей. Так каждому молчать?

Зайончковский солидно подтвердил:

– Верно! Стоит, понимаешь, видать, ни бе ни ме.

– Да он сам из кузнецов, – вмешался Слижюс. – А что кузня наша допотопная, так кто же этого не знает.

Тут кузнецы напустились на него хором.

– Кузня – это кузня, – проворчал Виткус.

Нарбутас запальчиво вскричал:

– Ты, стружкогон, ты нас с токарным не равняй!

– Свободная ковка – это что? Рука и глаз. Вот наши механизмы, – степенно заметил Зайончковский.

Копытов замахал руками.

– Ты, Антанас, говоришь это просто из озорства. Но вы мужчины, Стефан и Иозас, вам совсем не к лицу такие, понимаешь, речи. Не мальчики, слава богу.

– А Антанас что – мальчик? – недовольно сказал Виткус.

Копытов, нахмурившись, уставился на Нарбутаса и заключил уверенно:

– Все-таки немножко мальчик, чтоб меня разорвало!

Все засмеялись. А громче всех Нарбутас. Слова Копытова были ему приятны.

– Интересно, Антанас, как ты вывернешься с этой лопаткой? – спросил Слижюс. – Она хоть и маленькая, но ведь кривизна там чертова. А министр, учти, мужик въедливый. Вдруг спросит?

Нарбутас засмеялся и ничего не ответил.

Вмешался Стефан. Он пожал своими дюжими плечами и сказал веско:

– Знаешь что, Костас, мы твоих станков не касаемся, так и ты бы в наше хозяйство не совался.

Он посмотрел на Нарбутаса, ожидая от него признательности за поддержку.

Но тот насмешливо сощурился и сказал:

– А из тебя, Стефан, нет-нет да выглянет хозяйчик. Слижюс поспешил прервать разговор, который угрожал принять острый характер.

– Ладно, мужчины, сегодня обо всем договоримся. Слышишь, Стефан, приходи к двум. Соберемся во дворе. Всего разговору на полчаса.

Нарбутас успокоил Слижюса;

– Придем. Все придем.

В одном из закоулков заводского двора стояли скамьи и вбитый в землю большой стол. Двое ребят из сборочного цеха играли в настольный теннис. В стороне плотник строгал сосновую доску. Увидев приближающегося Нарбутаса, ребята обрадовались.

– Дядя Антанас, посудите нас!

– Нельзя, ребята. А ну снимайте вашу декорацию. Видите, люди пришли.

– А нам можно послушать?

Слижюс объявил:

– Все свободные рабочие могут присутствовать на заседании представителей цехкомов. Дело общее, касается всех.

Когда все расселись, Слижюс сказал:

– Товарищи! Повестка у нас простая. Один вопрос. Сегодня нас посетил министр. Многие слышали его критику кузнечного цеха. Какие выводы? Кузня действительно остается позорным пятном на нашем предприятии.

На скамьях, занятых кузнецами, послышался глухой ропот.

Слижюс поднял руку успокаивающим жестом.

– Тихо, кузнецы! Вы же сами называете нас, токарей, стружкогонами. Правильно! Мы и есть стружкого-ны. Вы знаете, что вот месяц еще не закончен, а наш цех отправил уже полтораста тонн лома. И почти весь он – стальная стружка. Чувствуете?

Виткус сокрушенно покачал головой и что-то зашептал.

– Значит, выходит так, – продолжал Слижюс, – что наши товарищи сталевары заняты главным образом производством лома. Это же получается пол»ое безобразие!

Заговорили все враз.

Копытов вскричал:

– Видали, нам привезли для новой кузни прессы и молоты – прямо богатыри! Когда они задышат…

– Твои богатыри, – прервал его Нарбутас презрительно, – пока что валяются во дворе.

– Вот именно! – поддакивал Зайончковский. – А чем план выполнять? Увлеклись мы… План завышен. Надо просить министерство пересмотреть…

Слижюс, пристально взглянув на Стефана, продолжал:

– Вот я сейчас вытачиваю болты. Знаете, во сколько нам сейчас обходится болт? Около полутора рублей! А высадить его в кузне обошлось бы в одиннадцать копеек! А ты еще споришь, Антанас!

– Да не спорю я, – с досадой сказал Нарбутас – Но ведь новая кузня – это покуда мечта.

Он простер руку. Все повернулись в сторону стройки. По-прежнему это был пустырь, окруженный невысокими стенами. В желтой осенней траве спал дремучим сном пневматический молот, покрытый рогожей. Все было так, как в начале лета, если не считать того, что под одной из стен выросла внушительная груда ящиков с деталями кузнечного оборудования.