Книга Случай в Семипалатинске - Николай Свечин

После коллежского советника доложил подъесаул. Полиция сделала обыски в доме резидента, в его конторе и на складах. В бюро обнаружены кроки приграничных районов, на них нанесены места дислокации войск. За кухонной печью среди бумаг для растопки нашелся черновик доклада Каржибаева руководству. Там был анализ политической обстановки в Степном крае. Резидент писал, что среди казахов начинают распространяться идеи сепаратизма. Причем не в рамках Российской империи, а в границах мусульманского мира под эгидой Турции! Сейчас кочевые народы зажаты между двумя гигантами — Россией и Китаем. А думают о третьей, исламской силе, которая пока не оформилась. Каржибаев рекомендовал начальству использовать новое течение для разрушения самодержавной монархии. Наружно поддержать сепаратизм и против ислама не возражать. Прикормить оголтелых, внедрить в их ряды агентов. Пусть русская армия сторожит своих подданных, тогда ей будет не до Гиндукуша.

Доклад был интересный, и Кузьма Павлович выказал себя с хорошей стороны. Он правильно понимал общий политический пасьянс, переживал за целостность державы. Неплохо для выпускника Новочеркасского казачьего училища…

Последним докладывал подпоручик Лыков-Нефедьев. Сначала он показал номер «Семипалатинских областных ведомостей»:

— Вот, обратите внимание на это объявление.

Коллежский советник с подъесаулом уткнулись в последнюю страницу. Там было написано: «При очень большом заработке ищу деятельных лиц для сбыта предмета, продажа которого очень легка и приятна. Предложения для «B.S.W.» адресовать Nijgh van Ditmar, Rotterdam, Голландия».

— Ну и что? — спросил Забабахин.

— По-вашему, для чего это объявление?

Полицмейстер пожал плечами:

— Не задумывался. Много всяких глупостей печатают. Продажа предмета легка и приятна… Чушь какая-то!

— Рядовое мошенничество, — высказал предположение Лыков. — Таких объявлений много. Ловят любителей легких денег. Те пишут, а им в ответ: пришлите пятьдесят рублей задатку для подтверждения серьезности ваших намерений. Дураки высылают деньги, и на этом переписка заканчивается.

— Так обычно и бывает, — согласился подпоручик. — Но вот Иван Лаврентьевич заподозрил нечто большее. Что под видом обмана здесь работает условный адрес для шпионов.

— Что такое условный адрес? — насторожился подъесаул.

— Легальный получатель, к которому стекается секретная почта. В обычный конверт прячут другой, с настоящим адресом. Или шифруют донесение под видом делового письма.

— Ага, — сообразил Кузьма Павлович. — Дураки пишут в Роттердам, а между их конвертами замешиваются шпионские эстафеты?

— Да.

— В жизни бы не додумался. Э-эх… Сумею ли я, такой вот неуклюжий, стать полноценным сменщиком покойному Ивану Лаврентьевичу?

— Придется подтянуться, — улыбнулся Лыков-Нефедьев. — Так вот. С этой догадки и началась вся история. Присыпин договорился с почтовым ведомством, что оно будет вскрывать письма, адресованные в Роттердам. И вскоре обнаружилась явно преступная корреспонденция. В одно послание даже был вложен лист мобилизационного плана Семипалатинского кадрового резервного батальона!

— Это прошлые дела, — одернул сына Алексей Николаевич. — Давай говорить о нынешних. Удалось найти что-нибудь интересное в бумагах Присыпина?

Николай ответил, что выяснили имя перевербованного агента. Как и предположил атаман Жоркин, им оказался приказчик Мурзагельды Кильдеев. Его тело обнаружили на следующий день после убийства полицмейстера. Кильдеев отвозил задаток поставщику соли на озеро Калмакан. Оно казенное и сдается в аренду частным лицам. Кроме соледобычи озеро известно лечебными грязями, помогающими от ревматизма и сифилиса. Сифилис — бич Степи, все больше и больше кочевников им заражаются. Больные живут в юртах, а столуются у почтосодержателя. Труп несчастного лежал в грязи, в ста шагах от почты. Никто ничего не видел и не слышал… Полиция открыла дознание по факту убийства и ограбления. Успехов по нему нет.

Лыков как старший в чине завершил совещание такими словами:

— Искать! Перевернуть каждый камень. Работаем не покладая рук, и результат появится.

Они с сыном возвращались в гостиницу уже при свете луны. Оба поселились в номерах Зенкова на Областной улице. Так себе номера, зато тихо, все постояльцы наперечет. В секретных делах оно сподручнее.

Алексея Николаевича взволновали некоторые места из политической записки британского резидента. Он шел и разглагольствовал:

— Казахи мечтают о сепаратизме! Это как понимать? Независимый султанат? Как они себе это представляют? Да кто им позволит!

Николай отделывался общими словами: народ должен иметь право на независимость, тем более если их три с лишним миллиона.

— Ты хоть представляешь, что говоришь? — налетел на него отец. — Есть Россия, монолит под скипетром государя. Какая тут независимость? Она возможна только через бунт, через кровь. На практике иначе не получится. Ты что, к этому призываешь? Будь реалистом.

— Нет, папа, я призываю к политическому такту. Надо реформировать страну, дать подчиненным народам больше прав. Нельзя душить их в объятьях. Польша, Финляндия, Кавказ, Туркестан — они же как пороховые бочки. И не от глупости или удальства люди там бунтуют, а от безысходности. Тебе все нравится в нашей империи?

— Нет, конечно, — признался сыщик. — Особенно после девятого января тысяча девятьсот пятого года.

— Вот видишь. Реформы нужны, в том числе и в национальном вопросе. Лучше проводить их сверху, иначе они начнутся снизу.

— Но не казахам же давать свободу! Они к ней не готовы, народ еще не созрел для самостоятельной жизни.

На этих словах сыщик и разведчик подошли к номерам. У входа их дожидался Ботабай Ганиев.

— А ты спроси вот у него, к чему готов казахский народ, — предложил подпоручик.

— Да, Ботабай, скажи, пожалуйста. Вот ты служишь Военному министерству, а значит, и монарху… — начал Лыков.

— России, — перебил его сын.

— Ну, России. Не только за деньги, но и по совести, верно? Скажи, почему ты с нами?

Аргын посмотрел на питерца с вызовом и ответил:

— У нас есть поговорка: лучше кожаные поводья от русских, чем железные удила от китайцев.

— То есть?

— То есть я и мои товарищи выбираем меньшее зло.

— Зло? — поразился коллежский советник.

— Конечно. Мы же для вас колония.

Алексей Николаевич подумал и ответил:

— Да, колония. Но такова судьба малых народов. Независимость — удовольствие для сильных. Давай лучше сравним качество колониального управления. Помнишь, вы мне рассказывали о дунганах и таранчах. Когда Россия вернула Восточный Туркестан Китаю, многие их тысячи ушли вместе с нашими войсками. Было такое?