Книга Спящая красавица - Дмитрий Бортников

Это было как вирус. Меня заразили. Да. В меня впрыснули эту отраву! Не знаю — когда! Нет. Не знаю. Все забылось. Все абсолютно! Только теперь я отравлен! Я не могу смотреть в лицо ничему красивому! Ничему, понимаете?!

Я помнил эту девочку в поезде. Наверное, тогда я услышал впервые это слово. По-пут-чи-ца. Она сидела и смотрела в окно! Ничего не происходило! Она просто была! Может быть, она вообще спала! А я метался глазами вокруг, быстрее вши, быстрее света, опережая взглядом звук включившегося радио! А она пребывала как в колбе! Как дремлющий вирус! Меланхолично покоилась! Она созревала! Во сне! В своих хрустальных мечтах... Сейчас ей уже за тридцать! Я до сих пор ее помню!

Что это было?! Что? Где здесь спал вирус?! Как он проник в меня?! Как?

Это было в воздухе. Да. Я впервые путешествовал на поезде. Эта девочка в солнечном свете... Ее существование рядом со мной... Дыхание... Вставания и выходы в коридор. Ее смотрение в окно... Ее запах. Цвет ее платья. Завязочки наверху. Кажется, бретельки? Нет?

Путешествие. Изменение. Незнакомая жизнь в поезде. Другая жизнь, да, совсем все другое... Сильное присутствие другой жизни. Как мечта... Да. Как возможность. Почти до боли! И скольжение поезда... Хлопанье далеких дверей... Крики на станциях... А потом фонари и темнота. Да. Ее блестящие глаза, смотрящие в окно...

Я будто оказался нигде. Мы оказались нигде... Она тоже что-то уловила. Да. Я это понял. Понял. Она на меня не разу не посмотрела! Ни разу! Но она меня увидела. Вот в чем дело! Здесь — горячо. И здесь, в нигде, — чудесно! Я не вру. Мы обогнали наши я. Наши тела. Наши привычки. Наши крики и слова! Выскочили из наших жизней. Полностью! Сразу! Как из тоннеля! Да! Мы оказались вне нашей жизни! Вне всего! Даже мечты... Они были слишком медленны! Они были слишком наши... Все изменилось. Абсолютно все! Ритм. Движение... Дыхание... Все.

Я выбегал в туалет чуть не каждую минуту! Смотрел в зеркало! Как лежат мои жидкие волосы! И не только! Я пялился на себя, как боевая рыбка! Что со мной! Это я?! Что случилось?! Что!

А потом, вернувшись, я не мигая смотрел на нее. Нет, не в лицо! Ни в коем случае! Ха-ха три раза! Только не в лицо! Я бы не смог. Нет! Я бы не вынес этого! Я смотрел на ее отражение. Да. В ночном стекле. Там. В темноте за окном...

Мы были без слов. Совсем без связи. Абсолютно не знакомые! Без малейшего приглашения к разговору. Два странных существа. Да. Только это. Два немых существа...

Я хотел, чтобы это длилось. Никогда не кончалось. Да. Никогда-никогда! Пусть мы никуда не приедем! Пусть никто никуда не приедет! Пусть все так и будет! Так и останется... Мы все ехали и ехали... Долго-долго... Пока я не уснул так. Сидя.

Точное прикосновение другой жизни. Да. Именно так. Это было точное прикосновение чужой жизни ко мне. Если бы меня спросили мое имя — я бы не понял. Мой адрес... Имя матери... Она спала здесь. Над моей головой. Она так любила спать на верхней полке...

Жизнь этой девочки я почувствовал сильнее, чем самого себя. Да. Ее жизнь была очень далека! Очень-очень! Совсем все другое! Ничего общего с моей! Ни черточки общей. Ни запаха. Даже то, что мы ели. Наша моча! Когда она ушла в туалет! Я подумал об этом! Какая у нее моча! Она просто не могла иметь ничего общего с моей! Понимаете?! Ничего!

Я почувствовал эту девочку сильнее, чем самого себя. Поэтому... Наверное, поэтому... Да. Как что-то совсем далекое. Совсем чужое...

Во мне все было перевернуто. Вверх дном?! Как же! Каким дном! У меня его вышибло! Ее было слишком мало, красоты, а уж если она приходила, то была повсюду. Впереди, сзади, сверху, сбоку, во мне и снаружи... Меня засунули в облако... В конце концов, когда облако рассеивалось, я вздыхал облегченно. И вперед! Снова в клозет! На леченье! В покой! Зализывать рану!

Но даже когда уже ничего от нее не оставалось, совсем ничего, ни снов, ни запахов, ни фантазий, все равно меня не оставляла тоска. Все равно... Мрачное предчувствие. Как поросенок, я носился по хлеву, слыша издалека шаги этого мясника по имени Красота.

Валяться в грязи, жить как живу, только не встречать ее. Никогда! Никогда! И забыть о том, что она есть. Что она была... Никогда не впускать ее в свое сердце! Прятаться! Смыться от нее! Найти угол! Самый грязный! Где нет никакой красоты! Ни капли! Ни грамма! Ни дуновенья!.. Ни воспоминания...

Ее слишком много! Стоит ей только войти! Одной ногой! Она сразу повсюду! Везде и повсюду! И сверху, и снизу! И слева, и справа! Везде! Она все заполняет! Всю комнату! Двор! Коридор! Я вру?! Попробуйте! Только один раз! Этого — достаточно! По горло! Пусть она только войдет! Только так... Чуть- чуть... Вы перестанете видеть потолок! Стены! Свои руки! Она заполнит все! Затопит до глаз! И выше! Вы будете видеть только ее! Именно! Боковым зрением! Черт! До тех пор пока не окосеете! Да. Так что — не надо! Нет. Пусть все будет как есть. Ни уродства, ни красоты. Только среднее... Что-то среднее. На что и не оглянешься... И все. Хватит о ней. Не говорим больше. От нее одна меланхолия. Только меланхолия... О-о-о! Облака меланхолии... От нее одна боль! Чесотка! Зуд! Чувство утраты! Утраты того, чего никогда не было... А все остальное?! Что остается после нее?! Ничего. Совсем. Ну а потом?! Потом?..

Молодой бог смерти спускает, смеясь, своих псов на охоту! И все. И все. Так поэтично, нет? Так пушисто, нет? Разве нет? Да. Так все и будет. Долгая старость, вены на ногах, шарканье и жалобы. А потом снова шарканье и еще жалобы... Поезда жалоб. Составы жалоб. Вагоны и тележки... И все? Нет. Нет, конечно. Еще доски! Близко-близко к глазам! К носу! И земля... Я не забыл! Нет. Много земли... У нас на Мазарках. Очень много. Сколько хочешь... И все. Потом — все.

II

У них со мной было столько проблем... Больше, чем с самими собой! Намного. Надо же было меня куда- то пристраивать! Что-то делать! Вертеть в руках! Искать дырочку! Как эта чертова машинка действует?! Где у нее что?! Батарейки?! Куда их вставлять?! Надо было от меня избавляться. А уж они-то знали: назад меня не заманишь! Главное — выпереть! Билет в один конец! Чтоб я вернулся?! Да легче дым загнать обратно в трубу! Ну уж дудки! И они все это знали. Все.

В город! Он поедет в город. Там полно училищ! Вооооон какой здоровый лоб вымахал! Теперь сам давай!

Дядя думал, что все! Все. Он сказал свое слово и все. И я сразу стану как надо. Ему надо было произносить речи над гробами! Ставить торжественные точки.

Дядя разглагольствовал. Чаще на сытый желудок. Его волновала моя судьба. Он так и говорил, что его беспокоит мое будущее! Понимаете? Вы только представьте! «Меня беспа-а-акоит йево-о-о бу-у- удущие!.. » Стоило ему начать — меня уже выворачивало! На слоге «па-а-а»! Я не мог этого слышать! Пусть бы говорил, что ему насрать на меня! Абсолютно насрать! И относительно — тоже! Так нет же! Он думал, так и надо! Ха! Должно же его что-то беспокоить! Он ощупывал себя везде! Где это беспокойство? Где оно? В почках? Почему тогда стреляет в ухо?! Что происходит? Где болит?