Книга Девичья башня - Самид Агаев

Лада поднесла к губам вино, вдохнула его дух, но пить не стала, отставила кубок в сторону.

– Как скоро они вернутся, Лука? – спросила она.

– Вы полагаете, что они вернутся?

– Это вопрос времени, но вот какого? И что мне делать, когда они вернутся? У меня мало людей, я не смогу противостоять солдатам. А ведь иезуит приведет с собой военных. Что ты молчишь?

– Я думаю, мадам, что вам следует просить помощи у своего суверена. Графиня Н. обязана вступиться за своего вассала. Кроме того, что это ее долг, она еще и благоволила к сеньору.

– Да, да, – прервала его Лада, – я наслышана об этом. Но это исключено. Сколько человек ты можешь собрать?

– Барон собрал в замке самых боеспособных.

– Пятнадцать человек. И это все?

– Пятерых мы сегодня потеряли, – безжалостно продолжал Лука, – осталось десять. Это все на что можно рассчитывать. Надо просить помощи у графини.

– Иди, Лука. Я подумаю, – резко сказала Лада.

Лука направился к выходу. У дверей он обернулся.

– Может, они не вернутся. Наверное, они похитили сеньора, чтобы получить за него выкуп. Ну, а теперь уже о выкупе и говорить нечего.

– Ты ошибаешься, Лука, – возразила Лада. – Они вернутся.

Когда за ним закрылась дверь, Лада вновь поднесла к губам кубок с вином, подержала у лица и вновь отставила. Она не пила вина, но ей нравились манипуляции. Они отвлекали ее от сегодняшнего несчастья. Кроме того, напоминали, что в ее жизни были ситуации гораздо безнадежней. К примеру, когда они сидели в буквальном смысле под землей, каждую минуту, ожидая смерти от рук монголов.

Пламя в камине бушевало и билось о каменную кладку. Жар от него начинал жечь лицо. Лада встала и отодвинула кресло. В этот момент она поймала себя на мысли, что в этих бессмысленных и суетливых телодвижениях, она оттягивает принятие какого-то важного решения.

– О, Аллах, – взмолилась она, – ну почему мне так не везет с мужьями.

Лада вдруг сообразила, что, будучи новообращенной католичкой, в минуту слабости и отчаянья, обратила свои мольбы к Аллаху, а не к Христу.

– Это знак, – мрачно сказала себе Лада, – меня здесь больше ничего не держит.

* * *

Барона похоронили на фамильном кладбище, недалеко от замка на возвышенности в сени деревьев. Лада хотела высечь на могильной плите стихи, какие-нибудь из тех, что сочинил за свою жизнь Раймонд. Но в последний момент передумала. В глазах общества погибший барон был лицом более достойным уважения, чем трубадур. К тому же Лада никогда не любила стихов, хотя и старалась это скрывать от мужа. Лука продолжал ее уговаривать обратиться за помощью к графине Н. Но Лада не столько не хотела просить бывший предмет воздыхания Раймонда. Ей, когда-то наложнице гарема атабека, это как раз не казалось чем-то оскорбительным. Сколько понимала, что графиня, узнав о том, что ей придется выступить против инквизиции, сразу же откажет ей в помощи. Лада продолжала оставаться в замке, испытывая судьбу. Хотя благоразумнее всего было бы бежать и скрыться. Она собрала в баул вещи, которые были ей дороги – деньги, одежду, пресловутую чашу Грааля. Но ей казалось зазорным и малодушным оставить поле битвы без боя. В борьбе против Святой инквизиции, пронизавшей своими щупальцами всю Священную Римскую империю, у нее не было ни малейшего шанса. Но просто так сдаваться она не хотела. Лада наняла для самообороны пятьдесят ландскнехтов из обедневших рыцарей. Выплатила им жалованье за месяц вперед и поселила их в ближайших деревнях, арендовав для них у крестьян лучшие дома. Пообещав за участие в боевых действиях утроить содержание. Лука после всего этого перестал уговаривать сеньору искать помощи и проникся к ней еще большим уважением. Как Лада и предполагала, прошло больше месяца, прежде чем иезуит, потерявший руку, смог вернуться. На дальней лесной опушке вдруг взвился столь дыма. Это специально обученный пастушок, завидев, вооруженный отряд, тут подпалил стожок сена, подбросив в него сырой травы. Когда отряд конницы показался ввиду замка, на башне взвился белый флаг, это был уже знак для ландскнехтов быть в боевой готовности. С крепостной стены Лада пересчитала всадников. Их было 60 человек, то есть немногим больше, чем наемников. Впереди ехал иезуит, держа одной рукой поводья коня. Другая рука его лежала на черной перевязи. Подъехав к замку, он поднял голову и увидел Ладу.

– Сударыня, – крикнул комиссар Жильбер, – соблаговолите спуститься вниз и прикажите опустить подъемный мост.

Не удостоив его ответом, Лада ушла. Иезуит выругался и подозвал к себе командира роты.

– Лейтенант, – сказал он ему, – приготовьтесь, если понадобится форсировать этот ров, благо в нем еще не так много воды.

– Это будет не просто, – озадаченно сказал лейтенант, – вы не говорили о том, что мы будем штурмом брать крепость. Речь шла об аресте и сопровождении опасной преступницы. Капитан не отдавал мне такого приказа.

– Да, да, – раздраженно прервал его Жильбер, – я сказал, если понадобится. К тому же…

– Кто-то вышел, – перебил его лейтенант.

Комиссар оглянулся и увидел Ладу. Она вышла из замка в сопровождении двух людей и остановилась шагах в десяти от ворот. Подъемный мост стал опускаться.

– Только вы один, – крикнула Лада.

– Заблокируйте чем-нибудь механизм, – бросил лейтенанту иезуит и скажите лучшему своему лучнику, чтобы держал этих двоих на прицеле. Но не стрелять в нее. Она мне нужна живой.

Дождавшись, когда мост ляжет ровно, иезуит приблизился. Он был бледен, как человек, недавно оправившийся от тяжелой болезни. После недолгого молчания Лада спросила:

– Что у вас с рукой?

– То же что у вас с мужем.

– Нет, не то же. Барон умер, а вы всего лишь потеряли руку. И вы обманули меня.

– Как и вы меня, мы друг друга стоим.

– Не оскорбляйте меня, мне до вас далеко.

– Сударыня, вы дерзите не мне, но церкви. Я, было, подумал, что этот белый флаг – знак капитуляции.

– Вы ошиблись.

– Зачем же вы подняли его?

– Узнаете в свое время.

– Сударыня, к чему эта перепалка. Вот приказ на ваш арест. Вы обвиняетесь в противодействии церкви. Я предлагаю вам вернуть чашу Грааля и добровольно сдаться в руки правосудия. Это смягчит вашу участь. Я даю вам час на раздумья. Вы можете вернуться в замок и принести чашу. А пока выдайте мне этого мерзавца.

Иезуит указал на Луку.

– Я не выдаю своих слуг, – не раздумывая, сказала Лада.

– Вы не поняли меня, сударыня, – раздраженно сказал иезуит, – вы арестованы и вам уже ничего здесь не принадлежит. А этого негодяя я должен вздернуть вон на том дереве, прямо сейчас.

Лада взглянула на Луку, последний сделался бледен, не менее, чем его враг. На миг ему показалось, что сеньора проявит слабость и сдастся.