Книга Знаки ночи - Андрей Васильев

В конце концов, у меня тоже есть предел терпения. Иногда и тишины хочется. И чтобы ты никому не нужен был, никто у тебя над ухом не зудел и ничего от тебя не требовал.

Как видно, Вавила Силыч что-то по моему лицу понял, потому как он приоткрыл дверь, сгреб Родьку за шиворот и втолкнул в коридор квартиры. После прихватил молоток и сам отправился внутрь, сказав мне перед этим:

— Ты, Саш, давай, домой иди. Чайку выпей и спать ложись. А можно и без чаю, сразу на бочок. Вид у тебя больно заморенный.

— Я пирог испек, — донеслось до меня из коридора.

— Вот я тебя инструментом! — рыкнул подъездный от двери, за ней что-то грохнуло, а после Родька испуганно взвизгнул.

— Дурдом, — констатировал я, пожалел, что года два назад бросил курить, и отправился домой.

Не надо мне никакого чаю. Я даже в душ не пойду. Что там — даже ругаться по поводу пустых пакетов из-под чипсов и пластиковых жбанов с надписью: «Лидский квас», валяющихся на столе в комнате, и то не стану. Спать хочу.

Точнее — забыться.

Наутро, а оно наступило у меня где-то в полдень, в комнате была идеальная чистота, а у Родьки вид был прямо по уложению Петра Алексеевича, того, который Первый, — лихой и придурковатый. Как и положено лицу подчиненному перед лицом начальствующим.

— Завтрак готов, — сказал он мне, только заметив, что я открыл глаза.

— Это хорошо, — потянувшись, похвалил его я. — Это ты молодец. Но дисциплинарного взыскания тебе все одно не избежать.

— Чего мне «все одно»? — озадачился мой слуга.

— Огребешь ты по-любому, — пояснил ему я. — Прав Вавила Силыч, распустил я тебя.

— Зря ты, хозяин, — проникновенно сказал Родька, голос у него задрожал, нос усиленно засопел. — Я же все для тебя, ты же знаешь. Вон Антипку поколотил, да еще как! А сегодня-то, сегодня! Уж расстарался так расстарался!

— Что «сегодня»? — привстал я на кровати.

— Так эта приходила, — Родька потыкал лапой в направлении потолка. — Три раза. А ты спишь. И что я, позволю какой-то там… Ну короче — девок много, если из-за каждой недосыпать, то никакого здоровья не хватит.

— Ты чего учудил? — даже икнул я.

Мне представилась картина в стиле Хичкока — истерзанное тело Маринки, багровые ручейки крови на ступенях подъездной лестницы, и злорадный хохот Родьки, стоящего над трупом с ножом в руке. Или молотком? Нет, ножом, проломленный череп смотрится не так выгодно, как заляпанная кровью белоснежная женская блузка.

— Она в дверь ни свет ни заря трезвонить начала, — явно гордясь собой, начал вещать Родька. — Куда это годится? Ну я и того!

— Чего того? — я испытал огромное желание взять его за мохнатую грудь и как следует потрясти. — Говори уже! Чего ты ей сделал?

— Ей? — Родька почесал затылок. — Ничего я ей не сделал. Нет, кабы я мог чего ей сделать, она бы у меня с непроходящими ячменями под обеими глазами ходила. А еще типун ей на язык посадить можно, тоже хорошая штука! Но я решил все по-другому. Я к этому делу подошел кре-а-тив-но!

Новые, до того ему неведомые слова Родьке очень нравились. Не все из них он мог произнести целиком, не по слогам, но все равно использовал неологизмы исправно. Любимыми в настоящее время были «смартфон», «интеллектуал», «позитивный» и, собственно, «кре-а-тив-но».

И ведь что интересно — в отличие от попугая, он понимал, о чем идет речь. Потому мне и стало сейчас по-настоящему страшно. Креатив в его исполнении — это могла быть практически любая «жесть».

— Я проводок перерезал! — раздувшись от осознания собственной весомости, наконец выдал информацию мой слуга. — Нет проводка — звонок не звонит. Она, правда, еще и стучала, но я дверь в комнату закрыл, да и все. А смартфон твой в тряпицу замотал и в хлебницу убрал.

Точно, я вроде бы слышал дверной звонок, но он быстро стих, а я повернулся на другой бок и снова заснул.

— Проводок? — выдохнул я. — Перерезал? Тот, что на стенке, рядом с потолком?

Родька кивнул и подбоченился. Вот мол, хозяин, каков я. Ну да, бывает, что портачу, зато усердия сколько, трудолюбия.

И да, это самый что ни на есть креатив. Он решил возникшую проблему самым незатейливым способом — взял и перерезал проводок звонка. Чего проще?

Блин, придется мастера вызывать. Я сам, увы, в этом вопросе совершенно безрукий. Гвоздь в стенку, понятное дело, вобью, а вот проводок соединить — это уже вряд ли. Точнее — вряд ли результат воспоследует. Током меня шарахнет непременно, но звонок как до того не звонил, так и потом звонить не будет.

— О, опять приперлась, — поднял лапу вверх Родька. — Вот же ей неймется!

И правда — в дверь кто-то стучал, причем, похоже, ногой.

— Есть такие люди, Родион, которым проще открыть дверь, когда они этого очень хотят, — вздохнув, сказал слуге я. — В этом случае проблем у тебя будет куда меньше. Она раз пришла, два пришла — и все впустую, ей не открыли. А на третий раз она МЧС вызовет, и они просто вынесут дверь подручными средствами.

— А МЧС — это кто? — заинтересовался Родька.

— МЧС — это МЧС, — я встал с кровати. — Все, брысь в шкаф или куда там еще. Пойду, узнаю, что ей надо.

— А порты-то? — слуга подбежал к креслу, куда я вчера покидал свою одежду. — Хотя да, девка-то лядащая, чего ее стесняться?

Интересно, что он вкладывает в слово «лядащая»? Но хорошо, что Маринка его не слышала, она бы даже и гадать не стала, сразу бы его прибила. А потом еще чучело набила и из него сенсацию раздула. Мол — вот как они выглядят, марсиане!

Мне, к слову, тоже перепало изрядно. Как только я открыл дверь, то меня для начала обматерили, причем настолько заковыристо, что заслушаться можно было. Не во всякой пивной такие обороты услышишь, и не во всякой автомастерской.

Потом, сразу же после этого, меня нежно облобызали в обе щеки, сообщили, что хоть я и гад такой, но по мне кое-кто соскучился, а после пожурили за то, что я завел себе нехорошую моду встречать гостей в трусямбах. Не то, чтобы это сильно раздражало взгляд одной юной и совсем еще невинной особы, но все-таки нечто неправильное в этом есть.

— Что у тебя со звонком? — Маринка направилась в кухню. — Утром сначала работал, потом перестал.

— Враги сломали, — ответил я из комнаты, где натягивал на ноги джинсы.

— Знаю я твоих врагов, — серебристо засмеялась Маринка. — Лень и бесхозяйственность. В один прекрасный день они разрушат всю твою квартиру.

Скрипнула дверь шкафа, в появившейся щели я увидел перекошенную от злости мордочку Родьки. Я показал ему кулак и покачал головой, как бы говоря: «Попробуй только». Мой слуга покорно кивнул, а после демонстративно завязал узел на одном из моих галстуков, которые болтались рядом с ним.

— Кто бы уж говорил — возмутился я, прихватил с кресла футболку и направился к гостье — У тебя самой, между прочим, вся квартира грязными чашками уставлена. Напомнить почему?