Книга Я - ведьма! - Лада Лузина

— Надо было сказать мне сразу. Раньше ты хотя бы мне не врала…

* * *

Я пришла в офис на полчаса раньше. Какой смысл лишних тридцать минут плакать в пустой квартире, названивая на мобильный бросившему тебя мужчине и слушая, как он сбрасывает твои звонки?

Выйдя из дому, я позвонила Володе из автомата, но эта хитрость мне не помогла — он отключился, едва заслышав мой голос.

Работа не ладилась. Дождь за окном казался бесконечным, жизнь беспросветной, как «Долгая дорога в дюнах». Помню, в детстве я до соплей сопереживала героине этого прибалтийского сериала, которую любимый бросил лишь потому, что не поверил в ее верность. Потом, ближе к пенсии, они помирились. Но подобная перспектива меня не утешала.

В обед я увидела в буфете Антона.

Взгляды встретились. Он вежливо кивнул мне, здороваясь. Я резко отвела глаза. Я ненавидела его, прекрасно понимая необоснованность этого чувства — он, бедный, ни в чем не виноват. Он даже вряд ли помнит, как меня зовут, и понятия не имеет, что сегодня ночью разрушил мою жизнь на корню, сволочь! Ненавижу! Ненавижу!

— Простите, можно?

Я подняла голову от тарелки. Антон стоял возле моего стола. В одной руке у него был стакан кефира, в другой — тарелка с бутербродами.

Хмуро кивнув в ответ, я сразу встала, безжалостно покинув свой нетронутый витаминный салат. Все равно кусок в горло не лезет. И вообще, чем раньше я умру с голоду, тем лучше.

Хлюпая носом от жалости к себе, я вышла из буфета и вернулась на рабочее место.

Надрывно зазвонил телефон. Я торопливо схватила трубку, опрокинув стакан с карандашами. Карандаши со стуком посыпались на пол…

Увы, это был не Володя.

— Привет! Сколько лет, сколько зим! — пропел голос подруги моего детства.

* * *

— …А ты мне недавно снилась, — жалобно проскулила я. — Но я и подумать не могла, что ты объявишься. Пять лет ведь не виделись. Мне тебя сам бог послал. Я бы с ума сошла, если б пришлось ночевать дома одной.

— Ну вы даете! — Инна состроила двусмысленную гримаску и ловко опрокинула рюмку «Hennessi», извлеченного из бара по поводу нашей счастливой встречи. — Я вроде девушка бывалая, но такого еще не слыхала!

— То-то и оно, — продолжала плакаться я. — Самое обидное, весь сыр-бор на пустом месте! И главное — ничего теперь не докажешь.

— Конечно, я б тоже не поверила, если б мой жених стонал во сне: «Матильда! Матильда!», а потом объяснял это дурным сном.

— Вот видишь… — Я угрюмо насупилась.

— А знаешь… — Инна вытянула губы в эротичную трубочку. — Со мной тоже было нечто подобное. Представь себе, года два назад снится мне мой шеф. Я тогда уже кучу времени у него работала и ни разу на него как на мужика не взглянула. А тут приснилось… ну, в общем, что мы занимаемся сексом. И такой он, знаешь, нежный был во сне, так сладко ласкал меня, такие знойные слова говорил, что я проснулась вся перевозбужденная — хоть бери да выжимай.

— И? — От любопытства я даже вынырнула из своей депрессии.

— И… — хихикнула Инна, — не прошло и недели, претворила сон в явь.

— И?

— Ничего… тоже было неплохо. Так с тех пор роман и тянется. Сны — они вроде бы чушь, но иногда играют в судьбе роковую роль.

— Куда уж роковее… — скривилась я, снова погружаясь на дно.

— А как ты думаешь?.. — Инна подцепила вилкой оливку и зачем-то состроила ей глазки. — Может, Антон приворожил тебя? — Она с наслаждением закинула в рот соблазненный плод. — В нашей стране это случается сплошь и рядом. Все по бабкам бегают — и бабы, и мужики. А посмотришь, так в жизни не подумаешь. Помнишь Олю из нашего класса? Вот она…

— Нет, — устало покачала я головой. — Антон ни при чем. Это мне снилось, что я на него колдую. И ты тоже в том сне была. Мы с тобой танцевали языческий танец, и я расчесывала волосы под дождем. А потом…

— Что потом? — Инна сосредоточенно наполняла опустевшие коньячные рюмки.

— Да ладно… — махнула рукой я. — Ты-то как?

— О-о-о! — довольно протянула подружка. — У меня все просто отлично.

* * *

— Как давно я мечтал об этом, как я хотел… — шептал Антон.

Его рука вобрала мою грудь, и впервые в жизни мне показалось, что моя грудь живая. Она прогибалась под его ладонью, как млеющий от ласки зверек, она ластилась к нему, тянулась к нему, целовала его пальцы.

— Я живая… — гортанно выкрикнула я.

Мои губы, мои ноги, мои запястья стали вдруг столь индивидуальны, самоценны и неповторимы, что в пору было давать им имена. И он давал им имена — трогательно-нежные, ласковые, горячие. Он открыл меня, как Америку, и, став полноправным хозяином моей страны, дал названия всем горам и впадинам, долинам и лощинам. Его горячие слова тонули в гуле стремительно мчащейся по рекам крови и всплывали вновь, непотопляемые, будто буйки.

— Я люблю тебя! — простонал мой живот.

— Люблю тебя… — обвили его мои ноги.

— Люблю… — улыбались губы, плавясь в его губах.

Моя страна отдалась на милость победителю, принимая его власть и принимая власть над ним — единственную и вечную власть Родины.

— Родная, — выдохнул он. — Ты самая родная…

— Антон, Антон, мой Антон…

— Да отстань ты от меня! Сексоманка!

Резкие слова прогремели небесным громом. Тело затрясло, заколотило, земля заходила подо мной ходуном — в моей стране началось землетрясение, высокобальное, разрушительное — смертельное.

«Антон!..»

— Проснись!!!

Я в испуге открыла глаза и тут же зажмурилась — яркий электрический свет лампы больно резанул по ним.

— Теперь я понимаю, чего тебя Володя кинул!

Я повторила попытку и, отчаянно щурясь, увидела перед собой Инку.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я.

— Я?! Да ты умоляла меня остаться ночевать с тобой! — возмущенно напомнила та. — Но об этом, прости, мы не договаривались.

— О чем?

— О том, что ты будешь целовать, обнимать и тискать меня во сне, называя при этом Антоном.

— Я тебя целовала? — в недоумении повторила я.

— Не то слово! Вцепилась, как пиранья. Я уже и кричала, и отбивалась, и пощечин тебе надавала, чтоб в чувство привести. Еле добудилась…

— Ничего не понимаю. Мне снилось…

— Догадываюсь, что тебе снилось, — скабрезно хрюкнула Инна. — Ты, похоже, влюблена в него по уши!

— Нет-нет… — запротестовала я и замолчала, вспомнив свой сон.

Память о нем окатила меня жаркой волной похоти. А в животе раздался вдруг волчий вой — невозможности вернуться назад в тот сияющий иллюзорный мир, из которого меня так жестоко выдрали в реальный. В мир, где Антон — ласковый, любимый, родной! — только мой сотрудник, с которым мы даже плохо знакомы.