Книга Александр Михайлович. Несостоявшийся император - Александр Широкорад

Кто был разочарован интересами великого князя, так это посетители Театра Виктории. Его дирекция два раза сообщала в местной газете, что на вечернем спектакле будут «высокие гости», и оба раза ожидания публики не оправдались.

В полдень 22 января корвет «Рында» покинул Ньюкасл. По итогам визита русские моряки составили детальное экономическое, военно-стратегическое и гидрографическое описание Ньюкасла. Особое внимание в отчёте капитана Авелана и судового врача Бурцева уделялось добыче угля. В частности, Авелан высоко оценил технические новшества в погрузке угля на корабль. Сам Ньюкасл, по-видимому, не произвёл на русских большого впечатления. «Это огромный склад угля и шерсти, — писал Бурцев. — Город совершенно лишён зелени». В то же время он отмстил, что город уже имеет музей с богатыми образцами доисторической флоры и фауны, найденными в ходе горнодобывающих работ.

Следующим австралийским портом, в котором «Рында» бросила якорь, был Сидней. Посещение корветом крупнейшего города Австралии совпало с юбилейными торжествами по случаю столетия основания колонии. И здесь героем дня стал наш великий князь. На следующий по прибытии корвета день лорд Кэррингтон, губернатор Нового Южного Уэльса, отправил экипаж за Александром Михайловичем для доставки его в Дом Правительства. Однако присутствие великого князя на государственных торжествах оказалось невозможным, так как согласно законам Российской империи, члены Императорской семьи не могли участвовать в государственных церемониях иностранной державы. Иногда он не мог присутствовать на торжествах и потому, что должен был стоять на вахте наравне с другими офицерами. 24 января русские офицеры вновь отправились в Дом Правительства. На этот раз они были гостями леди Кэррингтон.

Четверг 26 января стал основным днём юбилейных торжеств. С утра «Рында», как и все суда, стоящие в заливе, расцветилась флагами, а в полдень со всех фортов и военных судов, включая «Рынду», был произведён салют наций в 21 выстрел. Вечером в здании бывшей всемирной выставки колониальные власти дали государственный банкет на тысячу персон, на котором присутствовал Авелан. В тот же день обнаружилось, что русские могут оказать существенную помощь организаторам пикника в Национальном парке для подростков из бедных семей. Британский фрегат «Нельсон», который должен был прислать оркестр для развлечения публики, не успел прийти в Сидней. Для спасения положения организаторы пикника решили пригласить оркестр «Рынды» — слава о нём уже успела дойти от Ньюкасла до Сиднея. Австралийские газеты и в этом случае сумели поместить в центр событий великого князя. Они сообщали, что депутация организаторов пикника явилась на «Рынду» и «обратилась к Авелану с тем, чтобы он попросил Его Императорское Высочество Великого Князя о том, чтобы он позволил своему оркестру играть на пикнике... На что было дано милостивое согласие». Оркестр, конечно, был корабельным и отнюдь не состоял в ведении мичмана, но, как видно, даже присутствие имени великого князя льстило тщеславию австралийцев.

27 января оркестр играл почти непрерывно весь день в Национальном парке. Газеты отмечали мастерство русских музыкантов и самокритично признавали, что оркестр такого уровня не часто можно встретить в Австралии.

31 января в здании выставки сиднейцы устроили праздник для матросов военных и коммерческих судов, находящихся в гавани. Из двух тысяч приглашённых присутствовало сто матросов с «Рынды». Здание выставки было великолепно украшено. Над помостом, предназначенным для губернатора и его свиты, располагался австралийский герб, а по сторонам его были вывешены русский и французский флаги, в то время как флаги других стран были расположены вдоль стен. По центру зала шли сервированные столы. Обстоятельный Авелан в своём отчёте отмечал, что «угощение состояло из холодных мясных блюд, пирожного и фруктов; для питья подавали лимонад, содовую воду и по полбутылки пива на человека». Каждому матросу также выдавали трубку, пару сигар и коробку восковых спичек. В начале девятого на помост взошли почётные гости.

В газетном репортаже великий князь был назван четвёртым по счёту вслед за лордом и леди Кэррингтон и вице-адмиралом Фэйерфаксом. Леди Кэррингтон был преподнесён букет от английских матросов, а вслед за тем под звуки русского национального гимна на помост поднялся русский боцман и, поцеловав руку леди Кэррингтон, вручил ей огромный букет цветов, на лентах которого было вышито по-английски «от русских моряков». «Наш букет вышел значительно изящнее и богаче [чем английский]», — не преминул заметить в своём отчёте Авелан.

Лорд Кэррингтон тут же произнёс импровизированную речь, в которой от имени своей супруги поблагодарил русских моряков за столь неожиданный и изящный подарок. «Мы приветствуем в водах Порт-Джексона, — продолжал далее Кэррингтон, — великолепный корабль “Рында”, мы приветствуем доблестных моряков, которые плавают под голубым крестом Святого Андрея. И мы особенно приветствуем, хотя и не имеем право делать это официально, высокого гостя, близкого родственника его величества царя. Хотя мы и не имеем права оказать ему официальный приём, наши сердца оказывают ему истинно царский приём».

«Рында» стал одним из первых кораблей России, где ввели электрическое освещение. Ночью на корвете поочерёдно зажигали белые, красные и зелёные лампы. Эту иллюминацию добавляли фейерверки с берега и фортов. «Рында» оставался в центре внимания и после завершения торжеств: 2 февраля корвет посетил лорд Кэррингтон с супругой. В их честь «Рында» салютовал семнадцатью выстрелами.

Корабельная жизнь шла своим чередом. К 8 февраля была завершена полная переборка машины корвета и закончена окраска бортов и наружных частей корабля. 9 февраля в 9 часов утра корвет покинул гостеприимный Сиднейский рейд.

12 февраля «Рында» прибыл в Мельбурн, произведя королевский салют в двадцать один выстрел. Репортёры, как и в предыдущих портах, во всех деталях описывали устройство и вооружение корабля, восхищались корабельным оркестром. Они отмечали, что им был оказан «любезный приём» со стороны офицеров, которые «хорошо изъясняются по-английски», русские же матросы показались им настоящими молодцами. Однако уже несколько дней спустя газета «Age» начала кампанию за ужесточение условий входа иностранных военных судов в гавань Мельбурна. Пушки «Рынды» и её внезапное для береговых фортов появление служили для этого убедительными аргументами. Газета отмечала, что «Рында» без труда может вывести из строя форты, используя свою артиллерию. В других статьях говорилось о грядущей войне между «полудикой и деспотичной Россией» и Англией.

Тем не менее мельбурнцы проявили положенное гостеприимство, с гордостью подчеркнув: «Для нас не имеет значения национальность чужестранцев». 22 февраля состоялся приём в Таун-Холле с исполнением органной музыки, через два дня — приём в мельбурнском клубе. Побывал на корабле с визитом и мэр Мельбурна.

Не обошлось и без довольно распространённого в те времена явления. В ночь на 3 марта с корабля бежал торпедный машинист 1-й статьи Иван Егоров, человек положительный, имевший жену и детей. Причиной побега стало увлечение местной женщиной. По договорённости с ней ночью к корвету подошла шлюпка, на которой и бежал Егоров. Дальнейшая его судьба осталась неизвестной.