Книга 5 O'clock и другие традиции Англии - Анна Павловская

Еще Чосер в своих «Кентерберийских рассказах» (XIII век!) учил жен: «Бояться мужа – глупого глупей: / Будь он в кольчужные закован звенья, / Стрелами острыми своих речей / Пронзишь ты и стальное облаченье». После чего давал совет «На благо всем хватать бразды правленья»[5]. Что, видимо, не раз и случалось в реальной жизни.

А шекспировская неблагодарная дочь из «Короля Лира», развоевавшись, заявляла: «Я меч возьму, а мужа засажу / За прялку…»[6] И взяла ведь, хотя добром это и не кончилось.

Традиция женской независимости и воинственности имеет еще более древнюю историю. В первом веке завоевание римлянами Британии встретило яростное сопротивление на юго-востоке острова, где обитало племя иченов. Возглавляла иченов гордая и бесстрашная королева Боадичея (или Буддика). Англичане по сей день с большим интересом относятся к ее личности, так она импонирует им и соответствует их представлениям о жизни.

Интересно, что английские женщины не слишком страдают характерным для некоторых западных обществ комплексом неравного «положения женщины». Нет, конечно, у них есть феминистки, и давно, когда-то они одними из первых стали отстаивать свои права. Но это было тогда, когда этим практически еще никто не занимался, это было смело и весело. Сейчас же феминистские общества собираются, судя по всему, главным образом для того, чтобы пообедать вместе или поболтать за чашкой чая.

Английский дом нельзя представить без камина, в котором весело потрескивают дрова, давая не слишком много тепла, но создавая незабываемую атмосферу умиротворения и покоя

И все-таки именно в английском обществе дольше, чем где бы то ни было, сохранялась традиция делиться по половому признаку после обедов: мужчины оставались курить, пить крепкие мужские напитки и говорить о политике, а женщины удалялись пить чай и сплетничать. Именно в Англии женщины после замужества берут не только фамилию мужа, но и его имя, становясь, несколько неожиданно для непосвященного, миссис Джон Смит. И другая шекспировская героиня, укротившись, в угоду мужу называет луну солнцем и топчет свой беретик по его же указке, вызывая уже много веков уважение и одобрение публики.

Английские дамы оставили богатую коллекцию мемуаров, с трогательной откровенностью повествующих о простых женских судьбах. Так, на старости лет вспомнила и записала свою жизнь Мэри Элизабет Люси, и жизнь эта типична для многих женщин ее круга и времени, а в каком-то смысле показательна и гораздо в более широком – социальном и историческом – плане.

Эта «обычная» женщина, родившаяся в самом начале XIX века, происходила из богатой семьи. Воспитанная строго, как и полагалось девушке ее круга, она вместе с тем была окружена любовью и вниманием своей большой семьи, получила неплохое образование, сносно играла на музыкальных инструментах и пела. Когда ей исполнилось 16 лет она, конечно, влюбилась в красивого молодого соседа, но разумные родители выдали ее замуж за малознакомого ей владельца старинного поместья Шарлекот. Муж ее был старше ее, умнее ее, значительно образованнее ее, но гораздо слабее духом и характером. Подобно нашей пушкинской Татьяне, Мэри Элизабет поняла, что раз она «другому отдана», то с ним ей и жить, и сохраняла преданность своему мужу в течение их совместной жизни и все долгие годы после его смерти.

Счастьем и смыслом ее существования стало поместье Шарлекот, в которое она переехала сразу после свадьбы и где прожила до самой своей смерти в возрасте 86 лет. Навсегда в ее памяти осталась первая встреча с новым Домом, которому предстояло стать ее судьбой. Сумерки; пару молодоженов встречает перезвон домовой церкви и факельная процессия, освещающая им дорогу в парке. Большой старинный и не слишком складный дом, огромные нетопленые холлы и залы, выглядевшие так, как будто вернулись времена Шекспира (который, кстати, по преданию, в юном возрасте именно в местном парке подстрелил молодую косулю, после чего якобы был вынужден бежать в Лондон и стать великим поэтом). С этого момента и до последнего дня в сердце героини прочно поселились и дом, и поместье, и сад, который она разбила вокруг. Как и для многих других англичанок, понятие дома и семьи были для нее неразрывны, и если печальную разлуку с семьей она еще пережить могла, то когда нависла угроза расставания с любимым домом, волнениям ее не было предела.

Мэри Элизабет Люси прожила не слишком яркую жизнь. Она родила девять детей, съездила с семьей один раз в Европу в Большое Турне, похоронила и оплакала сначала мужа, а потом пятерых из своих детей, построила новую церковь, написала для своих внуков мемуары, успела увидеть начало разорения своего любимого дома, с управлением которым не смог справиться ее сын-наследник, большой любитель веселой английской деревенской жизни, и умерла, прожив долгую, очень деятельную и очень английскую жизнь.

Свое по-английски сдержанное отношение сложилось у англичан к сексу. Один из известных шутников когда-то отпустил фразу, подхваченную и затверженную остальными: «у европейских народов есть сексуальные отношения, у англичан – грелки в кровати». Другая популярная шутка опровергает эту истину: «англичане занимаются сексом дважды в месяц в тех случаях, когда в названии месяца есть буква W» (по аналогии с тем, что устриц едят в те месяцы, когда есть буква «R»; для справки: месяца с W в английском календаре не существует).

Секс и все, что с ним связано, издавна считался в Англии чем-то неправильным, чего лучше по возможности избегать. Книга хороших манер середины XIX века указывала на то, что даже «комплименты и флирт недопустимы в английском обществе, если только они не выражены столь деликатно, что совершенно незаметны». Современная книга этикета рекомендует влюбленным воздерживаться от откровенного проявления чувств и намеков на существующие между ними интимные отношения, так как «некоторых это может смущать». Максимум интимности допустимый в обществе, по мнению современного автора, – это хождение взявшись за руки или под руку, легкий бестелесный поцелуй в щеку, отстраненное объятие. В Лондоне продаются майки: «Никакого секса, пожалуйста, мы – британцы», спектакль с таким названием долгие годы не сходил со сцены лондонского театра. Сами англичане с обидой пишут о том, что свойственная английским мужчинам сдержанность нередко принимается за отсутствие у них интереса к женскому полу.

Герои, замеченные в незаконных связях, в английских произведениях обычно наказывались. В «Короле Лире», например, все решается просто – законный сын хороший, а рожденный на стороне, дитя греха, уж такой плохой, что дальше некуда: не просто захотел завладеть состоянием родного отца, но и вырвал ему глаза, стремясь достигнуть заветной цели. Шекспир морализирует: «Но боги правы, нас за прегрешенья / Казня плодами нашего греха. / За незаконность твоего рожденья / Глазами поплатился твой отец»[7].