Книга Синдром Кандинского - Андрей Саломатов

Вера налила себе, быстро выпила, закусила кусочком хлеба, затем встала и погасила свет.

— Двигайся к стенке, — сказала она. — Я люблю с краю.

Ничего разглядеть в такой темноте Антон не мог. Он услышал лишь шуршание одежды, затем Вера откинула одеяло и легла рядом. Кровать была узкой, под тяжестью двух тел панцирная сетка сильно провисла, и они тут же очутились посредине, прижатые друг к другу, словно два бутерброда. Антон просунул руку ей под голову. Вера устроилась поудобнее, и некоторое время они лежали молча, не шевелясь. Затем она принялась гладить его по спине, приговаривая:

— Замерз, бедняжка. Холодный как лягушка. Сейчас я тебя согрею.

— Неудобно трахаться в таком мешке, — обреченно сказал Антон.

— Неудобно спать на потолке — одеяло падает, — ответила Вера.

— Ты мудрая женщина, — сказал Антон. — На потолке действительно неудобно спать.

Водка и горячее тело Веры быстро согрели его, и вскоре он почувствовал, что ему жарко. Ему совсем не хотелось шевелиться и отвечать на ласки этой горячей как печка бабы. А она, видно, вошла во вкус, теребила его, тяжело дышала и пыталась перевернуть Антона на спину, окончательно подмять под себя. Перестав сопротивляться, Антон лег так, как ей хотелось, закрыл глаза, и тут же голова у него закружилась. Он увидел белый треугольник, который, медленно вращаясь, уплывал вдаль, пока не превратился в яркую звездочку. Затем от звезды отделилась красная точка. Увеличиваясь в размерах, она приближалась к нему, и вскоре Антон увидел, что это губы. Красные, сочные, чувственные губы юной сладострастницы. Затем губы раскрылись, и в темном проеме Антон увидел ту самую звездочку, которая сияла пуще прежнего.

— Ты что, импотент? — сквозь дрему услышал он.

Антон удивился тому, что губы заговорили с ним, и тихо ответил:

— Нет, я очень устал. Долго плыл.

— Да? — услышал он, и через некоторое время губы сказали: — Ну да, ты же наркоман.

— Я просто устал, — повторил Антон.

Почувствовав, как его толкнули в бок, он подвинулся, и Вера легла рядом.

— Вот так всегда, — прошептала она. — Как красивый мужик, обязательно слабак. Перевелись красивые самцы. Одни импотенты да небритые дворняги остались. А не устал ты, голубчик, херней заниматься, — спокойно сказала Вера. — Колешься всякой дрянью.

— А чем надо колоться? — без тени иронии спросил Антон.

— Хочешь я тебя за неделю половым гигантом сделаю? — спросила Вера.

— Нет, не хочу.

— Ты что, не веришь? — спросила Вера.

— Верю. Ты можешь. Расскажи лучше что-нибудь, — попросил Антон. — Ты человек рисковый, наверняка с тобой случалось всякое.

— Всякое-то случалось, — согласилась Вера. — Со мной такое случалось, какое тебе и не снилось. С моей жизни можно роман писать. Сказка, а не жизнь. Вот я сюда и приехала, чтобы отдохнуть от этой сказки. Почему-то одни живут и ничего с ними не происходит. А на других, на меня, например, валится все, что ни попадя. Чего я только не делала: с квартиры съехала, на другую работу устроилась, даже фамилию два раза меняла…

— Бесполезно, — сказал Антон. — Это судьба. Единственное, с чем не надо бороться в этой жизни, так это с судьбой. Ее надо принимать такой, какая она есть. Ладно, уговорила, я расскажу тебе историю одного моего знакомого. Будешь слушать?

— Давай, — вздохнула Вера. — С паршивой овцы хоть шерсти клок.

— Ну тогда слушай. Один мой знакомый, Иван, с самого детства мечтал о дальних странах, хотел стать путешественником или на худой конец звероловом. Впервые он убежал из дома, когда ему не было еще и семи лет. Его сняли с поезда и вернули домой. Дома отец выдрал его, и он не мог сидеть целых две недели. Через месяц родители потеряли бдительность, и он снова попытался убежать, и снова его вернули и наказали. Когда он вырос и ему больше не надо было спрашивать родительского разрешения, чтобы куда-то уехать, он вспомнил о своей детской мечте, решив податься на Дальний Восток, поближе к океану, где, по его разумению, можно было наняться на большой корабль и, в первом же заграничном порту сойдя на берег, вовсе уже не вернуться. Уволившись с работы, он собрал вещи, купил билет на самолет и, попрощавшись с родными, отправился в аэропорт. Иван вышел из дома с большим запасом, но целый час проловил такси и в конце концов решил ехать обычным транспортом. С метро-то все и началось. Поезд почему-то полчаса простоял между станциями. Потом экспресс, который должен был доставить его в аэропорт, сломался на дороге, и он опоздал на самолет. Решив, что все это мелочи по сравнению с предстоящим путешествием, Иван обменял билет и сутки провел в аэропорту. Его следующий самолет задержался на несколько часов, а за это время он успел сломать себе ногу — бродил в окрестностях аэропорта и не заметил траншеи.

В больнице за ним ухаживала хорошенькая медсестра. Иван не собирался жениться, но так получилось, что, когда он выписался, все произошло само собой — он женился. А потом пошли дети. Жена уговорила его закончить бухгалтерские курсы, и на долгое время Ивану пришлось отказаться от любых путешествий. Несколько раз он все же пытался переломать судьбу, но как только Иван покупал билет в любой из уголков нашей необъятной страны, любой вид транспорта переставал действовать.

Во второй раз он сломал ногу, когда попытался уйти пешком. Вернувшись через неделю из больницы на костылях, он пообещал жене больше никогда не делать этого. Так и прожил он большую часть своей жизни, не выезжая за пределы области, пока не встретил в пивной такого же обиженного на свою жизнь, закоренелого неудачника. Тот пил пиво, ел креветки и бормотал себе под нос:

— Разве ж это пиво? Это же не креветки, а тараканы!

За кружкой они разговорились, и Иван пожаловался незнакомцу на свою судьбу, рассказал, что когда-то мечтал стать путешественником, но все годы проработал бухгалтером и теперь считает жизнь загубленной, прожитой неинтересно и совершенно зря. Незнакомец внимательно выслушал Ивана и, вздохнув, рассказал ему следующую историю. Он рос домашним ребенком. Его невозможно было уговорить пойти погулять. Он любил что-нибудь мастерить, хорошо рисовал и много читал. Но судьба посмеялась над ним. Вначале она хорошенько вываляла его в подушках да перинах, и продолжалось это ровно восемнадцать лет. А затем для пробы судьба бросила его в тюрьму. Это темная история. Все знали, что он не виноват, и все же посадили. А потом пошло-поехало. В лагере набирали экспедицию на Сахалин, то ли алмазы искать, то ли нефть. Пообещали скостить срок, и начальник партии взял его на работу простым рабочим.

Работал он хорошо, начал уже подсчитывать дни, оставшиеся до освобождения, но как-то они переплывали на фелюге из одного лагеря в другой и попали в жестокий шторм. Их долго мотало по морю, суденышко грозило развалиться в любую минуту, но им повезло — команду подобрало японское военное судно. Когда их доставили на берег, в Японию, вопреки расхожему мнению о патриотизме советских граждан, возвращаться на родину никто не захотел. Исключением был наш рассказчик, он рвался домой, но его не отпустили. Об этом потом писали все советские газеты.