Книга Тайная родословная человечества - Александр Белов

Рис. 62

Левая часть лица «принцессы», воспринимаемая отдельно, более европеоидная, чем правая. В правой части лица мне привиделась некоторая доля монголоидности и даже быть может негроидности, что выглядит на первый взгляд довольно-таки парадоксально. Однако если мы посмотрим на реконструированные М.М. Герасимовым лица людей андроновской и более ранней афанасьевской культур, чьи захоронения были найдены в курганах на территории Южной Сибири, Южного Урала и Алтая, то обнаружим среди них немало лиц со смешанными негроидными, монголоидными и европеоидными чертами.

Сегодня мумия «принцессы» Алтая хранится в Новосибирске. Там же находится и скульптурный портрет, восстановленный современными антропологами по методу Герасимова. В последнее время местное население Алтая требует похоронить «принцессу». Посыл у них такой: якобы после того, как ученые извлекли из-под земли «принцессу», на Алтае начались погодные катаклизмы, неурожаи и общее оскудение земли. Дело доходит до открытых протестов. Что это? Возрождение древних суеверий или местечковый национализм?

Быть может, такие требования базируются на мифологемах, которые уходят своими корнями в глубокое прошлое?

Еще в советское время, когда значительно охладились отношения СССР с Китаем, на экраны вышел любопытный художественный фильм. Очевидно, его сюжет был одобрен «сверху». В фильме рассказывалось, как в одной из древних крепостей во времена нашествия гуннов в первые века нашей эры укрылось некое европеоидное племя. Защитники крепости, понимая безнадежность своего положения, принимают непростое решение – воспользовавшись подземных ходом, вывести в безопасное место детей. Сами же они полны решимости погибнуть, дабы спасти детей и ценой своей жизни продолжить свой род. Надо отметить, что у среднеазиатских и южносибирских европеоидных племен, как и у прочих индоевропейцев, был в ходу культ предков. Эти люди верили в реинкарнацию, в то, что их души способны родиться вновь; главное для них было спасти свой род от полного уничтожения. И в самом деле, отвлекая бесчисленные орды врага, все защитники крепости погибли, но им удалось вывести за горный хребет своих детей, которые, став взрослыми, сохранили свой род, вступив в брачные отношения друг с другом.

Далее сюжет фильма плавно перемещается в наши дни. Некое племя (потомки спасенных детей), зажатое в горном урочище посреди чуждого окружения, живет до сих пор, сохраняя свою культурную самобытность. У представителей этого племени непростые отношения с местным монголоидным населением, но, верные заветам отцов, эти люди по-прежнему вступают в брак только с представителями своей небольшой народности, храня традиции предков. Эти люди верят, что благодаря этому души их прародителей вновь реинкарнируют и обретают новую жизнь.

Весьма любопытно, что все это происходит на фоне современной советской жизни. Молодой представитель этой малочисленной народности, получив образование, становится археологом. Под его руководством начинаются раскопки той самой древней крепости, где погибли его далекие предки. Местные потомки гуннов чинят всевозможные препятствия и всячески противятся раскопкам… Вот такой нетипичный сюжет для советского фильма, вышедшего тем не менее на широкие экраны лет 40 назад.

В связи с этим фильмом, сюжет которого был построен на реальных исторических событиях, любопытно взглянуть на проблему алтайской «принцессы». Местное монголоидное население требует похоронить «принцессу», а местные антропологи и этнографы, имеющие европеоидную внешность, противятся этому всеми силами. Быть может, за действиями ученых прослеживается не только чисто научный интерес, но и некая доставшаяся от предков мифологема о возрождении древнего евразийского рода, некогда обитавшего в этих местах? Так, один доктор наук, сотрудник музея в Новосибирске, проникновенно и трогательно рассказывает перед телекамерой о «принцессе» Алтая. Он говорит такие странные на первый взгляд слова, что «принцесса» обрела вторую жизнь в стенах музея, что ни он, ни его коллеги никогда не позволят вновь похоронить ее…

Прошлое народа, его настоящее и будущее причудливым образом сплелись здесь воедино.

Любопытно и то, что в северо-западной провинции Китая – Синьцзян-Уйгурском автономном районе, в котловине реки Тарим, обрамленной со всех сторон высокими горами, китайские археологи обнаружили так называемые таримские мумии, хорошо сохранившиеся в условиях засушливого климата. Эти мумии предположительно принадлежали тохарам или представителям племен афанасьевской культуры. По крайней мере краниометрические данные позволяют говорить о сходстве евразийских жителей таримской котловины с «афанасьевцами» и «андроновцами». Самые ранние мумии имеют датировку – XVII век до новой эры, самые поздние – II век нашей эры. Мумии принадлежат европеоидам, имеющим довольно высокий рост, рыжеватые и светло-русые волосы.

В китайских источниках первого тысячелетия до нашей эры говорится о том, что на северо-западе Китая обитают «белые люди с длинными волосами». Их называли «бай». Китайцы упоминают далее, что в III веке до нашей эры на севере Китая появились могущественные кочевые племена гуннов (хуннов). Впоследствии евразийские жители таримской котловины были полностью ассимилированы хуннами. Некоторые исследователи, впрочем, считают, что часть евразийских жителей таримской котловины перебрались на земли Юго-Западного Казахстана и Узбекистана, а затем на север Индии, где они создали Кушанскую империю.

Так или иначе, на территории современных Казахстана и Киргизии с первой половины первого тысячелетия нашей эры проходили сложные процессы тюркизации, связанные с миграцией хунну (гуннов) и других тюркоязычных племен на территорию Казахстана. В XIII веке последовало завоевание Казахстана монголами. После этого данная территория была включена в состав монголо-татарских государств (Кок-Орда, улус Сибана, Монголистан и др.). В ходе этого завоевания монголы полностью ассимилировались местным тюркским населением.

Традиционное занятие населения – это кочевое скотоводство (овцы, крупный рогатый скот, козы, помимо этого, коневодство и верблюдоводство), которое базировалось на круглогодичном пастбищном содержании скота. Радиус кочевок достигал 1200 км.

Распространившийся среди народов региона ислам постепенно вытеснил и разрушил прежние мифологические системы. Однако не были вытеснены исламом древние образы, связанные с иранской мифологией. Влияние этих образов продолжалось и после принятия ислама. У киргизов и казахов сохранились следы культа Умай – богини, олицетворяющей собой плотское земное начало. По-видимому, Умай считалась супругой Тенгри (Неба). Эта богиня упоминается в рунических текстах VII–VIII веков нашей эры. Некоторые исследователи считают, что образ Умай восходит к иранской мифологической птице Хумай, которая, бросая свою тень на человека, делает его счастливым. Умай считается покровительницей младенца, хранительницей домашнего очага. У шорцев и казахов Умай (Май) – дух-хранитель младенца. К ней во время родов обращаются повитухи, а знахарки – во время лечения детей. Киргизы до сих пор считают, что Умай дарует богатый урожай и умножает скот. В урожайные годы говорят: «Из груди матери Умай молоко течет». В турецкой мифологии Умай трансформировалась в Омаджи, которой пугают детей.