Книга Небо на плечах - Алексей Федорочев

День Империи как всегда прошел помпезно, деля лето на две части: "фигня, все еще впереди" и "блин, ничего не успеваю!" Влившись в светскую жизнь после недолгого перерыва, с неудовольствием отметил два момента: во-первых, Владимир Лопухин-Задунайский по-прежнему занимал свою должность главы царских телохранителей, ужом вывернувшись из всех подозрений. И пусть это было ненадолго — решения я принимаю резко и навсегда, — но подобная мягкотелость императора и его аппарата власти говорила не в их пользу.

А во-вторых, произошли существенные перестановки в центрах сил: в компании Ольги, ранее представлявшей самые разные срезы общества, стали преобладать ставленники Чирковых и Юсуповых, стоящих за спиной Шувалова.

Сам внезапно высоко взлетевший Родион мне откровенно не понравился. Даже для той компромиссной фигуры между кланами, которой он, по сути, являлся, он был слишком ни о чем. Ну, если не считать слащавой красоты, которая бросалась в глаза в первую очередь. И не надо говорить о вероятной с моей стороны чисто мужской ревности — с самого начала я прекрасно осознавал, что ночь с принцессой была случайностью, и не строил никаких иллюзий. То же самое касается и зависти: по поводу собственной внешности я не комплексовал, но, глядя на этого красавчика, так и подмывало спросить: эй, кто пустил сюда завсегдатая "Голубой устрицы"?! С ориентацией, надо сказать, у Шувалова было все в порядке, это уж я так, для красного словца. Просто если тот же Шаман был объективно красивым, но при этом еще и обладал мужественностью и харизмой, являясь не на словах, а на деле героем, то у Родиона кроме внешности и родословной не было за душой ничего. А вся его идеальная с виду карьера, при даже не очень тщательных раскопках оказалась результатом умения вовремя лизнуть вышестоящих начальников и талантом спать с их женами.

В общем, как по мне, Шувалов был не самым лучшим выбором для роли будущего соправителя. Даже уехавший на родину лорд Беккет, прочимый ранее принцессе в мужья, смотрелся бы на его фоне намного уместнее. И тем неприятнее было наблюдать Ольгины попытки подстроиться к этому ничтожеству. Что еще хуже — Ольга заметила моё отношение и отреагировала в свойственной ей манере: высмеяв и выставив из своего окружения. И пусть я давно знал, что благодарность не входит в добродетель сильных мира, а обида была не настолько велика, чтобы за нее убивать, удаляясь от весело гогочущей компании, зарубочку на будущее себе сделал.

Где я успел испортить карму?! Почему получается, что вместо того, чтобы холить, нежить и лелеять женщин, я на них этим летом ору, угрожаю и довожу до слез? А именно сегодня делаю это одновременно?

То, что охота, на которую я опрометчиво принял приглашение, не задастся, я понял, едва узнал, что она будет конная. Нет, в детстве худо-бедно держаться в седле я умел, но навыки эти были давно утрачены, так что назвать меня уверенным наездником — это сильно польстить. Конюшен я тем более не имел, поэтому лошадь пришлось арендовать. И даже самый лучший конь, какого удалось найти, отнюдь не блистал на фоне породистого четвероного транспорта других охотников. Черт с ним! — этот позор я легко бы пережил, но ведь охота была еще и псовой! А каких собак предпочитает знать? Конечно, "одаренных"! Которые вместо того, чтобы приносить добычу егерям или своим хозяевам, стали приносить ее мне, едва послышались первые выстрелы! Не давая сделать ни шага, пока не возьму и не похвалю!

И вот, безнадежно отстав от основной кавалькады, сижу я, значит, перед горкой птичьих трупиков, чешу репу, а из кустов выносится всадник на лошади и с ходу врезается в моего флегматичного Уголька. Ну как?! Как надо было гнать, чтобы опрокинуть полтонны живого веса? То, что сам горе-наездник улетел на несколько метров, меня не особо взволновало — судя по шуму и пыхтенью, там мелочи. Чужой конь резво вскочил на ноги и умчался прочь, провожаемый моим офигевшим взглядом, но Уголек! Он стонал и плакал, пытаясь встать на сломанную ногу, жалобно ржал, сетуя на свою тяжелую долю и ненормальных людей.

Усыпив коня перед тем, как сращивать кость, высказал карабкающемуся из зарослей лихачу все, что думал, и только после первых всхлипов увидел, что ору на Анну Константиновну — вторую по старшинству принцессу, лишь в этом году начавшую полноценно участвовать в светской жизни.

— Прошу прощения, ваше высочество, — вздохнув, обуздал я свой гнев, — не узнал.

— Он умер, да, граф? — доковыляла она до коня и погладила мощную шею спящего животного, — Из-за меня?

— Не стоит расстраиваться, он не умер. Я его пока всего лишь усыпил, чтобы разобраться.

— Правда? — с надеждой глянула она на меня из-под растрепанной челки глазом, на котором, если не принять мер, скоро нальется шикарный фингал. — Вы сможете?

— Смогу! Но сначала приведу в порядок вас. — И не слушая никаких протестов, подошел вплотную и стал водить пальцами по многочисленным ушибам и ссадинам.

— Кха-кха… — раздалось за спиной. Сосредоточившись на лечении, я как-то упустил из виду, что принцессы в одиночку обычно не передвигаются. Оглянувшись, обнаружил императора собственной персоной, задумчиво разглядывавшего мою ладонь, приложенную чуть ниже поясницы великой княжны. В этой насквозь двусмысленной ситуации особенно порадовало ружье в его руках. Терять было уже нечего, так что не стал ничего объяснять, а присел на корточки и обхватил пострадавшее колено девушки.

— Еще где-то болит? — спросил для порядка, когда закончил с ногой.

— Нет, спасибо.

— Тогда, с вашего позволения… — по всемирному закону подлости в этот момент на поляну, где мы стояли, выскочили два ретривера и, положив к моим ногам подбитых куропаток, стали вилять хвостами и выпрашивать ласку. Печальный опыт подсказывал, что сопротивляться бесполезно, поэтому обреченно потрепал их за ушами.

— Нда… — произнес Константин, обведя взглядом получившуюся картину, — Ты как? — спросил он у Анны.

— Уже нормально. Только Храп куда-то убежал. — Она беспомощно покрутила головой, соображая, где искать свое средство передвижения.

— Далеко не убежит, найдется, — успокоил ее монарх, кивая кому-то из подоспевшей свиты. Сразу несколько человек спешились и стали предлагать Анне лошадей на выбор.

— Благодарю, но я пока останусь здесь. Хочу убедиться, что с жеребцом графа будет все в порядке, все-таки он по моей вине пострадал.

— Хорошо, — не стал спорить с ней отец, — Граф, коль скоро вы взяли на себя заботу собирать нашу дичь, не сочтите за труд, заберите ее потом в лагерь, — он там, на холме. А мы, пожалуй, продолжим. — И, умело развернув коня на месте, скрылся в обратном направлении, вместе со своими сопровождающими, оставив меня с принцессой наедине. Почти наедине, потому что два неприметных человека со всеми не уехали, продолжая держаться чуть поодаль.

Вернулся к Угольку. Сил на его перелом ушло неожиданно много, но оно того стоило: помимо личного удовлетворения от хорошо проделанной работы, мне был приятен детский восторг в глазах красивой девушки. А великая княжна Анна была красивой. Пусть не такая яркая и экзотическая, как Ольга, на чью внешность сильно повлияли греческие корни ее матери, зато натуральная блондинка с классическими чертами лица и изящной фигуркой.