Книга Тот самый Янковский - Сергей Соловьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
В один год из 22 конкурсных картин одиннадцать было снято в жанре боевиков. Конечно, на хорошем материале боевик сделать легко. Да и обидно: во всем мире снимают, а мы что, не можем? А ведь у нас самих опыт богатый – «Семнадцать мгновений весны», «Адъютант его превосходительства», «Операция «Трест»… Картин в таком жанре было снято предостаточно. А потом это, конечно же, болезнь времени. Мы все немного больны. Похоже, добрые истории со счастливым концом не очень-то и нужны. Хотя я скучал по такой истории и в итоге снял ее сам.
В моем президентстве на «Кинотавре» нет личной корысти. Если бы речь шла о банальном желании упрочить материальное положение, я нашел бы более простой путь к обогащению. Для этого кинофестиваль и головная боль, связанная с ним, мне совсем не нужны. Мне много раз предлагали: «Олег, дай нам свое имя, и мы будем платить тебе солидные деньги, ничего не требуя взамен». Но не могу я этого сделать.
* * *
Самые трудные годы фестиваль, надеюсь, пережил, дальше должно пойти легче. Если «Кинотавр» займется продюсированием, производством новых фильмов, буду участвовать в процессе. Это интересно. Это мой мир, и он мне понятен.
На «Кинотавре» я некоторое время назад пережил и радостный, и забавный случай. Меня огорчало, что в последние годы дети воспитываются не на наших героях, у них другие актеры-идолы. А тут на фестивале в Сочи ко мне подошел Певцов, и через секунду подбежал Ваня, мой внук, и сказал: «Дед, неужели он тебя знает?!» Я говорю: «Да он в нашем театре. Ты же знакомился с ним». А по ТВ только что прошел «Бандитский Петербург», и Певцов для внука стал кумиром. Мне показалось, что хороший знак. Так что я ни в коей мере не заревновал, а был счастлив, что знаю самого Певцова, вернее, что он знает меня.
Многие кинематографисты кричат, что фестиваль отрывает средства от кинопроизводства, но фестивальные деньги к этому не имеют никакого отношения. Их дают спонсоры. Вокруг вообще слишком много кричат. В этой ломке и разрушении друг друга не услышать. Не слов хочется, а дела.
* * *
Моя профессия – любить. В актерской профессии это главное – любовь к жизни, к сыну, к внукам, к жене, к друзьям, к зрителям, к театру, к прекрасным женщинам… Я не представляю себя без любви. Без Любви в самом высоком значении этого слова в нашем деле невозможно.
Олег Янковский так прочно вошел в мою жизнь и фильмы, что я готов о нем рассказывать долго, восторженно и по возможности… в стихах. Впрочем, стихи, ему посвященные, возникали не всегда от избытка восторга. Иногда – от трудностей в работе…
Скажем, во время озвучения фильма «Тот самый Мюнхгаузен» выяснилось, что великолепный на вид барон Карл Фридрих Иероним разговаривает с каким-то саратовским акцентом и с большим трудом выговаривает некоторые слова и выражения, присущие германской аристократии.
В частности, называя свою супругу баронессу Якобину фон Дуттен-Мюнхгаузен, он как-то проглатывал гласные, отчего она в его устах именовалась… «Якобы… биной… б-р-нессй фнддттн…»
Вот тогда в тон-студии я и написал первое стихотворное послание Олегу.
Зато в следующем фильме «Дом, который построил Свифт», Олег работал безукоризненно… поскольку на протяжении почти всего фильма декан Свифт не разговаривал, а просто молча смотрел…
Молча же смотреть на этот мир не может никто лучше Янковского.
Именно этому удивительному дару Олега я и посвятил следующее послание.
Трудности возникли и во время съемок фильма «Убить дракона»… Янковский, по замыслу режиссера, должен был сыграть безобразного, отвратительного Дракона, держащего в страхе город и пожирающего невинных девушек. Но уже во время кинопроб выяснилось, что обаятельный Янковский не поддается стараниям гримера… О чем я и поведал, выступив на худсовете с рифмованной речью следующего содержания…
Несмотря на логику моих антидраконовских доводов, худсовет утвердил Янковского. Самое странное, что и я проголосовал (как и предсказывал Евгений Шварц, дракон уже, очевидно, проник в мою душу…)
На последнее по времени стихотворное послание Янковский вдохновил меня во время празднования 20-летия фильма «Тот самый Мюнхгаузен». Торжества я придумал проводить в цирке. «Самый правдивый человек» возвращался в храм самого правдивого искусства… Ведь в цирке все по правде… Стрелять так стрелять… Летать так летать… Поэтому некоторые персонажи согласились выступить в соавторстве с хищниками. Чурикова – со львами и тиграми, автор сценария – с удавом, Ярмольник – с обезьянами (что оказалось еще опасней, ибо львы, тигры и змеи в цирке к человеку настроены благоприятно – если сыты, а обезьяны чувствуют в каждом артисте соперника… Поэтому, когда Л. Ярмольник имел слишком бурный успех, одна горилла из зависти поставила конкуренту фонарь под глазом).
Но рискованней всех выступил Олег Янковский. Он решил улететь под самый купол на глазах у публики. И когда циркачи уговаривали народного артиста не рисковать, а позволить все сделать дублеру (мол, в темноте зритель не заметит), Янковский категорически отказался, напомнив всем фразу из фильма: «Мюнхгаузен славен тем, что… не врет!»…
И вот когда Олег Иванович, невозмутимо улыбаясь, поднялся на моих глазах на высоту более ста метров, я, стоя внизу и нервно поглаживая холодную змею на плечах, сочинил очередной мадригал…
1999
В 1973 году, только что назначенный главным режиссером, я выехал смотреть одного молодого актера в Саратовский драматический театр. Меня научил это сделать Евгений Павлович Леонов. Он сказал, что снимался с умным и хорошим артистом в фильме «Гонщики» и этого артиста стоит пригласить в театр. Я, помнится, уезжая, написал на бумажке имя этого хорошего артиста, чтобы не забыть… Он мне показался человеком достаточно способным, но я не мог предположить, что этому актеру суждено в ближайшие годы совершить такое стремительное восхождение к высотам театрального и кинематографического искусства… Загадка мастера не поддается однозначному объяснению, и пусть она останется для нас отчасти Загадкой.
