Книга Барабаны зомби - Джим Батчер

— Дрезден, — обратилась ко мне Кумори. — Если вы хотите избавить себя и других от боли и страданий, уничтожьте книгу.

— Это у вас работа такая? — поинтересовался я. — Разгуливать по белу свету и уничтожать тираж?

— Их напечатали меньше тысячи, — подтвердила Кумори. — Время уничтожило большую их часть. За последний месяц мы разделались с остальными кроме этих двух, в Чикаго.

— Зачем? — удивился я.

Коул едва заметно пожал плечами.

— Разве мало того, что последователи Кеммлера могут использовать эти знания во зло?

— Вы что, на Совет работаете? — спросил я.

— Разумеется, нет, — ответила Кумори из-под капюшона.

— Ну-ну, — сказал я. — Сдается мне, если бы вы так заботились о предотвращении зла, вы работали бы с Советом, а не просто разыгрывали бы "451 по Фаренгейту".

— А мне кажется, — отозвалась Кумори, — что если бы вы так верили в чистоту их помыслов, вы бы сами известили их о происходящем.

Здрасьте-пожалуйста. Это выходил уже новый мотив: типа того, что Совет — бяка, а я белый и пушистый. Не знаю, к чему клонила Кумори, но грех был не разыграть эту партию дальше — посмотреть, что она еще такого скажет.

— А кто сказал, что я не сделал этого?

— Бессмысленно, — буркнул Коул.

— Позволь, я скажу ему, — попросила Кумори.

— Бессмысленно.

— Нам это ничего не стоит, — настаивала она.

— Будет стоить, если вы и дальше будете продолжать нести ахинею, — возразил я. — Я выставлю вам счет за трату моего времени.

Она издала странный звук, который я определил как вздох.

— Вы хотя бы поверите в то, что содержимое книги представляет собой угрозу?

Гривейн, похоже, ценил свой экземпляр. Впрочем, я ведь не узнаю, что за гадость там, внутри, пока сам не прочитаю.

— По соображениям целесообразности, допустим, что верю.

— Но если знания, содержащиеся в книге, опасны, — сказал Коул, — что заставляет тебя полагать, будто Стражи Совета распорядятся им мудрее, чем последователи Кеммлера?

— Только то, что пусть они и сборище вонючих зануд, они все же всегда стараются поступать правильно, — ответил я. — Если кому-нибудь из Стражей придет в голову, что он может вдруг заняться черной магией, он скорее всего сам себе голову отрубит. Чисто рефлекторно.

— Все до единого? — негромко спросила Кумори. — Вы в этом совершенно уверены?

Я переводил взгляд с одной тени под капюшоном на другую.

— Уж не хотите ли вы сказать мне, что кто-то из Совета тоже жаждет власти Кеммлера?

— Совет уже не тот, что прежде, — произнес Коул. — Он прогнил изнутри, и многие чародеи, которых его ограничения раздражают, не могут не замечать его слабости, вскрытой войной с Красной Коллегией. Совет падет. Скоро. Возможно, еще до завтрашнего вечера.

— Ого, — протянул я. — Что ж вы мне сразу-то не сказали? Я бы вам книжку не глядя отдал.

Кумори протянула руку.

— В этом нет никакого подвоха, Дрезден. Мир меняется. Конец Совета близок, и те, кто хотят пережить его, должны действовать сейчас же. Пока не поздно.

Я сделал глубокий вдох.

— В обычных обстоятельствах я бы первый предложил послать Совет подальше, — сказал я. — Но вы говорите о некромантии. О черной магии. Вам не убедить меня в том, что весь Совет и его Стражи разом ушли в левый уклонизм. Это не в их духе.

— Идеализм, — фыркнул Коул. — Ты молод, Дрезден. Тебе еще многому предстоит научиться.

— Хотите знать, чему я, такой молодой, уже научился? Не тратить слишком много времени, выслушивая советы тех, кому что-то от меня очень нужно, — сказал я. — В особенности это касается коммивояжеров, политических кандидатов и нежити в черных капюшонах, поджидающих меня посреди улицы поздно ночью.

— Довольно, — произнес Коул почти неразборчивым от злости голосом. — Отдай нам книгу.

— Поцелуй меня в задницу, Коул.

Капюшон Кумори дернулся, поворачиваясь от Коула ко мне, и она отступила шага на три.

— Что ж, так даже лучше, — пробормотал Коул. — Я и сам хотел посмотреть, чего это Стражи так тебя боятся.

Холодный ветер вновь усилился, и по спине моей побежали мурашки. Я буквально кожей ощущал, как Коул накапливает энергию. Чертовскую уйму энергии.

— Не советую, — произнес я, поднимая руку с браслетом. Усилием воли я выстроил перед собой потрескивающий разрядами щит. Пальцами правой руки я крепче сжал посох и с силой стукнул его концом по асфальту. Эхо удара гуляло еще некоторое время между домами. — Уходите. Я не шучу.

— Ходош, — прорычал он в ответ и выбросил правую руку вперед.

Волна невидимой, свирепой энергии ударила в меня. Я ждал ее, изготовив щит и напрягшись. То есть, я хочу сказать, что оборону свою я привел в полную готовность.

Это и спасло мне жизнь.

В свое время мы устраивали учебные поединки с моим первым наставником, Джастином ДюМорном, отставным Стражем. Я бился без дураков, и даже побеждал иногда. После я пробовался силой с моим следующим наставником, Эбинизером МакКоем. Моя фея-крестная, Леанансидхе, обладала чертовски опасным, так сказать, ударом правой, но я и с этим худо-бедно справился. Даже с Королевами Фэйре. Добавьте к этому пару демонов, различных магических самоделок, падение с высоты тринадцати этажей в вышедшем из повиновения лифте, с полдюжины чернокнижников разной степени вредности... короче, за годы профессиональной деятельности я перевидал больше насилия, чем большинство коллег-чародеев, вместе взятых. И всех врагов я одолел или, по крайней мере, остался жив — хотите, шрамы покажу в подтверждение.

Удар, нанесенный Коулом, оказался сильнее их всех.

Мой щит вспыхнул ярче прожектора, и — как бы я ни старался отвести основную энергию удара в сторону — меня шарахнуло как профессионального футболиста при лобовом столкновении. Хорошо еще, щит рассредоточил удар по всему моему телу, а то бы не миновать мне сломанного носа, или пары ребер, или ключицы, в зависимости от того, куда он целился. Словно какой-то Гулливер врезал мне с размаху мешком, полным гороха. Если бы удар оказался направлен снизу вверх, я бы улетел достаточно высоко, чтобы беспокоиться о последствиях приземления. Однако, поскольку он вышел горизонтальным, он просто отшвырнул меня назад.

Я пролетел несколько ярдов и больно приложился спиной, ободрался о тротуар и покатился, смягчая падение. Потом, пошатываясь и держась за стоявшую рядом машину, поднялся на ноги. Должно быть, я все же двинулся обо что-то башкой, поскольку в глазах плавали очень симпатичные разноцветные звездочки.

Когда я, наконец, выпрямился, меня охватила паника. Никто, ни разу еще не обрушивался на меня с такой силой. Блин-тарарам, а если бы я не приготовился к этому удару?..