Книга Дзержинский. Кошмарный сон буржуазии - Иосиф Уншлихт

Белогвардейские банды и иностранные интервенты терзали нашу Советскую страну со всех сторон. Кулачье восставало, прятало хлеб, развелось много мешочников и спекулянтов. И со всем этим приходилось бороться ВЧК под руководством Ф. Э. Дзержинского.

Жил Феликс Эдмундович в 1918 году в основном в своем кабинете в ВЧК, хотя был прописан у своей сестры Ядвиги Эдмундовны Кушелевской в Успенском переулке, а затем на Петровке под фамилией Доманский. Но он редко там бывал. Осенью 1918 года он получил комнату в Кремле.

Однажды меня вызвал к себе заместитель председателя ВЧК Петерс и сказал, чтобы я по одной и той же дороге из Кремля не ездил, а все время менял маршруты. Стало известно, что на Дзержинского готовится покушение. Я начал выполнять распоряжение Петерса и каждый раз ездил другим путем. Феликс Эдмундович это заметил и спросил:

– Что это вы меня возите по разным улицам?

Я объяснил, почему так делаю. На это он сказал:

– Не бойтесь и поезжайте старым путем.

И мы стали ездить старой дорогой.

6 июля 1918 года меня с машиной вызвал к подъезду ВЧК Петерс. Я подал машину. Из подъезда торопливо вышел очень взволнованный Феликс Эдмундович. С ним было еще несколько товарищей. Все быстро сели в машину и поехали в Денежный переулок к германскому посольству. По дороге из разговора я понял, что на германского посла Мирбаха было совершено покушение.

Феликс Эдмундович сказал:

– Это такая провокация, на которую даже Азеф не был бы способен.

Когда мы подъехали к посольству, там уже было несколько машин из следственных органов. Феликс Эдмундович прошел в здание посольства, где пробыл больше часа. Затем мы поехали в Трехсвятительский переулок, в отряд Попова… По дороге я узнал, что левые эсеры Блюмкин и Андреев, получив от заместителя председателя ВЧК левого эсера Александровича мандат с поддельными подписями Дзержинского и Ксенофонтова, явились в германское посольство и убили Мирбаха. Они, скорее всего, укрылись в отряде Попова…

Подъехав к белому особняку, где располагался отряд Попова, я остановил машину. Феликс Эдмундович и его товарищи вошли в особняк, а я остался ждать у подъезда.

Вскоре ко мне подошли два матроса и предложили войти в помещение. Я выдернул провод выключения двигателя и пошел с матросами. Когда вошел в здание, то, прежде всего, увидел Александровича. Он спросил меня:

– Ты за кого?

– Я за Советскую власть, – отвечаю.

– Я тебя спрашиваю еще раз: ты за кого?

– За Ленина, – говорю.

– Еще за кого?

– За Дзержинского.

– И его туда же, – приказал Александрович.

Мне вывернули руки, вытащили револьвер из-за пояса и толкнули в закрытую дверь. Она распахнулась, и я оказался в комнате, где уже было человек двадцать-тридцать. Я увидел Феликса Эдмундовича, наркома почт и телеграфа Подбельского, сотрудников ВЧК Соколова, Хрусталева, Лациса и других товарищей.

Феликс Эдмундович подошел ко мне и сказал:

– Почему же вы не уехали?

– Я ждал вас, – отвечаю.

– Напрасно. Я слышал, о чем вас спрашивали и ваши ответы. Вы молодец.

Феликс Эдмундович держал себя бодро, даже шутил, поддерживал дух у товарищей. Через некоторое время входит матрос и спрашивает:

– Где здесь шофер с машины Дзержинского? Нам надо ехать в ВЧК.

Феликс Эдмундович тихо сказал мне:

– Поезжайте и сообщите там, что левые эсеры подняли мятеж.

Когда я подошел к машине, то у поднятого капота, у двигателя, возился какой-то парень. Он говорит:

– Не заводится.

Отстранив его, я для вида немного повозился с машиной, незаметно соединил провод второго выключения и завел двигатель. По дороге нас остановили военные, спросили пароль и пропустили. Я запомнил пароль и отзыв. Но доезжая Кисельного переулка, матросы сказали:

– Жди здесь, – а сами пошли в сторону ВЧК.

Когда они отошли, я немедленно рванул по Кисельному переулку к Рождественке, прямо в гараж во дворе ВЧК. Сразу же побежал к Петерсу и все ему рассказал, сообщив также пароль и отзыв.

Когда на следующий день мятеж был подавлен, Феликс Эдмундович вернулся в ВЧК, его встретили бурной радостью, схватили на руки и стали качать.

Когда в сентябре 1918 года Владимир Ильич Ленин после ранения лежал больной, Феликс Эдмундович часто ездил к нему в Кремль. К зданию Совнаркома мы подъезжали тихо, чтобы шумом или сигналом не потревожить Владимира Ильича.

В феврале 1919 года в Москву из эмиграции приехала с сыном Ясиком жена Феликса Эдмундовича Софья Сигизмундовна. Мы с Феликсом Эдмундовичем поехали их встречать на Александровский (ныне Белорусский) вокзал. Они вышли из среднего подъезда, и я заметил, что они очень скромно одеты. Запомнился мне Ясик – худенький мальчик, застенчивый, в очках. На голове у него была вязаная шапочка с помпоном.

Феликс Эдмундович был счастлив, радостно улыбался и ласкал сына. Я их отвез в Кремль, где у Феликса Эдмундовича была комната в Кавалерском корпусе.

1919 год был самым тяжелым годом для нашей революции. По всей стране возникали заговоры, вспыхивали контрреволюционные мятежи, к Петрограду рвался Юденич, к Москве – Деникин. Феликс Эдмундович работал с необыкновенным напряжением. Я не знаю, когда он отдыхал…

В начале 1920 года Феликс Эдмундович был награжден орденом Красного Знамени. Когда я его поздравил, он сказал:

– Это награда всем сотрудникам ВЧК.

В мае 1920 года его назначили начальником тыла Юго-Западного фронта, и мы с ним выехали в Харьков. Там Дзержинский жил в здании ЧК Украины, где начальником в то время был Манцев. Я со вторым шофером, начавшим работать вместе со мной, Адольфом Ипполитовичем Шпилевским, жил в том же доме, что и Феликс Эдмундович, в отдельной комнате на нижнем этаже, а машина наша стояла во дворе в маленьком гараже. В то время за неимением бензина пользовались разными спиртовыми смесями. И вот нам дали для машины какую-то смесь, от которой заело поршни в цилиндрах двигателя. Произвели анализ этой смеси, и в ней оказалось большое количество патоки и какого-то осадка. Когда вызвали директора спирто-водочного завода, на котором мы получали эту смесь, директор очень испугался. Узнав об этом, Феликс Эдмундович пришел, успокоил его, сказал, чтобы сам он проверял то, что с завода отпускается.

В Харькове мы пробыли более двух месяцев, а затем, вернувшись в Москву, через три дня отправились на Западный фронт. Это было в конце июля 1920 года. Вместе с Феликсом Эдмундовичем из Москвы поездом выехали Мархлевский, Ф. Я. Кон и другие товарищи. Поездом мы ехали через Смоленск в Минск. Из Минска по железной дороге доехали до станции Молодечно… Все кругом было разрушено…

Сгрузив машину, я повез Феликса Эдмундовича и его товарищей в Лиду, где в госпитале лежал И. С. Уншлихт с переломом ноги после автомобильной катастрофы. Из Лиды мы поехали в Вильно. В Вильно в то время находился реввоенсовет Западного фронта. Феликс Эдмундович пробыл там более двух суток, а затем направился в Белосток через Гродно. Нас сопровождали две машины. В нашей машине, которую мы вели по очереди со Шпилевским, ехали Дзержинский, Мархлевский, Кон, Богуцкий и еще один товарищ.