Книга Сердце в опилках - Владимир Кулаков

Всхлипнула Люба Комиссарова, уткнувшись в булавы, в голос реванула служащая Котовой, мужчины потянулись за сигаретами.

— Трап уберите, закрывайте! — каким-то странным срывающимся голосом скомандовал Александр Анатольевич. Он многое видел в своей цирковой жизни, работал и со слонами, но такое…

Захарыч отвернулся и побрёл на конюшню. Служащие зоопарка быстро подняли борт. Славка прыгнул в кабину тяжёлого грузовика. Взревел мотор. Люди стояли кучкой с печальными лицами, глядя вслед медленно выезжающему со двора цирка «слоновозу».

— Через полчаса будет на новом месте… — сказал кто-то. Люди, не глядя друг на друга, стали медленно расходиться.

— Sic transit gloria mundi… — пробормотал полётчик Женька.

— Чего, чего? — переспросил Володя Комиссаров, который нервно теребил в руках булаву — они с Любой прямо в репетиционном, не переодеваясь, выскочили во двор.

— «Так проходит мирская слава!» — перевёл с латыни Женька и добавил: — Уроки Или Яковлевны Новодворской по истории цирка в ГУЦЭИ…

— Слышь, Жека, «не мунди», и так тошно. «ЧБ», пошли репетировать…

Пашка зашёл в опустевший слоновник. Гулкая пустота ударила тишиной. Лишь толстая муха, как в прошлый раз, снова билась в стекло. В углу лежали остатки сена, недоеденного Буней. Витал её знакомый запах. Мёртвой змеёй на деревянном помосте свернулась цепь с расстёгнутым кожаным ремнём…

Молодой служащий вспомнил своё первое знакомство со слонихой после того злосчастного дня рождения, криво улыбнулся. Было ощущение, что прошло не три месяца, а много лет. Странно в цирке ощущается время… Здесь так часто приходится прощаться…

Вот и сегодня, казалось бы животное, — но, как-то по-человечески, навсегда попрощалось с манежем, со своей цирковой судьбой, своей молодостью, — всем тем, что все эти годы составляло её жизнь…

Перед глазами Пашки вновь вырисовался синий квадрат прицепа, в котором престарелая слониха машет платком…

Глава двадцать четвёртая

Между представлениями Валентина подошла к Павлу, коснулась его предплечья и словно заглянула в душу. Его сердце запрыгало…

— Мне Захарыч сказал, что у тебя проблема с математикой?.. — её глаза смеялись, гипнотизировали, убивали, воскрешали, то и дело меняя цвет с зелёного на серый и обратно.

Пашка почувствовал себя, как на качелях, которые то резко взмывали вверх, то, до холода в животе, тут же летели вниз.

— Заходи, как-нибудь, помогу. Скажем, завтра в полдень, удобно?

Пашке действительно трудновато давались «точные» науки. Он, видимо, был «гуманитарий» до мозга костей.

— Ты же… кгхм… — Пашка кашлем попытался избавиться от предательского спазма, перехватившего горло от волнения — ты же в школе в это время!

— Завтра понедельник — в цирке выходной, отдохну и от школы, — пропущу! Ну, что, придёшь? — Валя спросила это нараспев, с ленцой в голосе. И с загадочной улыбкой Джоконды посмотрела поверх Пашки — словно ей были безразличны и школа, и Пашка, и весь окружающий мир. Но в то же время в её голосовых руладах было что-то такое, что заставило Пашку безвольно кивнуть, как если бы напоследок спросили у прыгающего «в последний путь» кролика про его отношение к удаву…

Валентина стала удаляться, пока не исчезла во мраке неосвещённого дверного проёма. Она шла покачивая бёдрами, плавно, неторопливо, с величайшим чувством собственного достоинства, как будто уходила в туманное предрассветное море непобедимая атомная субмарина с гордым вымпелом на рубке флагмана флота…

…Гостиница цирка неторопливо просыпалась. После воскресных трёх представлений и ночных посиделок молодёжь отсыпалась, мучая бока до «победного». Кто-то «намылился» в парилку и теперь ходил, хлопая дверьми, по номерам, собирая компанию. Кто-то готовил завтрак. У кого-то «орала» музыка, и кто-то кому-то за это выговаривал.

— Привет, Пашка, в баню идёшь? — заспанный, слегка помятый Женька стучал в очередную дверь. Этажом выше с тем же предложением обходил коллег его партнёр по полёту.

Традиционный выходной в понедельник, когда обычные, «нормальные» люди идут на работу, у цирковых неторопливо набирал обороты.

Пашка, с трепетом в сердце, тоже постучал в дверь.

С того «памятного» дня, когда отмечали день рождение Валентины, он не спускался на этот «проклятый» этаж. В конце коридора угадывался дверной проём того самого двухкомнатного «люкса» отца Валентины, где и проходило «незабываемое» событие.

Теперь Пашка Жарких стоял перед закрытой дверью номера, где обитала Валентина, и откровенно трусил. Он испытывал острое желанием сбежать, но всё ещё медлил. Его обуревали противоречивые чувства, и, если бы не слово данное Вале вчера, он бы не пришёл сюда до конца своих дней.

— Входите, не заперто!..

Молодой парень нерешительно толкнул дверь. По глазам ударило солнце, сияющее, как раз напротив окна. Он на мгновение ослеп. Сквозь радужное сияние Павлик увидел силуэт Вали. Сердце в груди предательски сделало «сальто-мортале».

«Так! Пора брать себя в руки! Мужик я или кто?» — подумал Пашка и попытался на себя обозлиться. Получилось не убедительно. В его руках был учебник по алгебре за девятый класс и тетрадка.

— Кофе будешь? — по-домашнему спросила Валентина и как-то просто улыбнулась. Пашка сразу немного успокоился.

На ней была одета длинная, тёмно-красная в чёрную клеточку, мужская рубашка. Она была искусно подобрана не по размеру. Рубашка была на три-четыре размера больше необходимого. Тёплая хлопковая ткань облегала её плечи, свисая швами на предплечья. Снизу на рубашке были сделаны глубокие полукруглые вырезы, которые открывали длинные рельефные ноги гимнастки, затянутые в эластичное чёрное трико. Нет-нет, при повороте, слегка расстёгнутая рубашка на мгновение приоткрывала «тайны» отсутствующего бюстгальтера. Туфли на приличном каблуке подчёркивали всю прелесть и стройность фигуры молодой артистки. Весь наряд манил изысканным сокрытым шармом и какой-то хорошо продуманной женской беззащитностью.

В мочках её ушей потревоженными маятниками трепетали длинные серьги. В чернёном ажурном серебре овальные тёмные камни играли сияющими крестами. Точно такой же камень сиял крестом в перстне на среднем пальце руки Валентины. Какие бы положения камни не принимали, магические сияющие кресты всё равно оставались на местах.

— «Блэк стар» — «Чёрная звезда»! Камень, который добывают только в Индии — там и купили в прошлом году, когда работали. — Валентина пояснила, видя как любуется игрой магических светящихся перекрестий её визитёр. — Жаль, что носить украшения могу только за кулисами. В работу не наденешь — можно в воздухе остаться без ушей и пальцев, если зацепишься за костюм ловитора или за свой. Такое уже бывало, и не раз. Даже ногти, вот, не могу отрастить — травмировать партнёра можно. — Валентина, словно жалуясь, объяснила специфику своей профессии.