Книга Ты — любовь - Оливия Уэдсли

— Мне необходимы деньги, — очень тихим голосом сказала Стефания. — Я должна достать их!

Уроки верховой езды Дона, няня Дона, расходы по хозяйству — все это сразу нагромоздилось в огромную кучу долгов.

Раньше, когда был жив Лоринг, Стефания жила на небольшой процент от выигрышей, все остальные деньги она вкладывала в ценные бумаги.

Бенни, ковыляя и волоча ноги, втащился в комнату; его лицо перекосилось от боли, но он постарался улыбнуться жене.

— Что с тобой, милая? У тебя несколько усталый вид. Что-нибудь случилось? — тревожно спросил он.

— Самая обычная вещь, — резко ответила Стефания. — Долги!

Бенни неуклюже опустился в кресло; улыбка сбежала с его лица.

— Я знаю, — сказал он, — это ужасно!

Он достал папиросу, хотел закурить, но она выпала из его неуверенных пальцев и откатилась в сторону; он неловко попытался достать ее, потерял равновесие и упал. С подавленным восклицанием плохо скрытого возмущения, Стефания помогла ему встать. Он поднялся с мертвенно-бледным лицом.

— Я слышал, — глухо сказал он, — я не мог не слышать!

Стефания снова обернулась к нему, стараясь скрыть бессильный гнев и раздражение, которые внезапно охватили ее и которые так трудно было подавить.

— Бенни, — твердо сказала она, — прости, я не могла удержаться. У меня вырвалось это невольно. Я так измучилась за последнее время! Но, дорогой, ты ведь знаешь, что я не такая плохая, как кажется. Прости меня!

— Простить тебя, — мучительно краснея пробормотал Бенни, — но мне нечего тебе прощать! Ведь я — огромная обуза, губящая всякий проблеск радости в твоей жизни, тяжелый груз, погубивший всю твою молодость! О, если бы я мог получить хоть какую-нибудь службу. Должность секретаря, например, или что-нибудь в этом роде. Я знаю языки и сумел бы справиться с такой работой. О, если бы я мог оплатить хотя бы свое содержание! Этим я хоть немного помог бы тебе. Тебе нужно было бы на время уехать, дорогая; выезжать, веселиться… Ах, Боже мой! Зачем такие калеки, как я, живут?!

Стефания была растрогана до глубины души. В этот момент Бенни стал ей ближе чем когда бы то ни было. Она подошла к нему и обняла, прижавшись щекой к его щеке. Они долго сидели так, погруженные в молчание. Потом Дон позвал Стефанию, и она ушла с ним.

Бенни костылем достал газету и стал ее рассеянно просматривать; вдруг какое-то имя привлекло его внимание.

Он перечел несколько раз сообщение, затем с трудом поднялся и заковылял к столику, где стоял телефон. Он позвонил по указанному в справочном бюро номеру, и мужской голос ответил ему, что Борис Дивин дома.

— Передайте ему, пожалуйста, что Кердью из пятнадцатого полка хочет говорить с ним, — попросил Бенни. Минуту спустя раздался голос Бориса:

— Алло, Бенни. Как я рад…

Бенни что-то бессвязно бормотал, он едва мог говорить от охватившего его радостного возбуждения.

— Я сейчас приеду к тебе, — сказал Борис. — Можно?

Он приехал час спустя и почти задушил Бенни в своих объятиях.

— Ты здорово пострадал, — мягко заметил Борис.

Бенни кивнул.

— Да. Здорово. Ужасно для меня, но еще ужаснее для моей жены. Борис, она изумительная, она самая лучшая! Вот это ее карточка. Не правда ли, она прелестна! На этой фотографии она как живая, — и мальчишка тоже. Не правда ли, он чудесный? Семья была бы хоть куда, если бы глава ее не подгулял! Послушай, Борис, я хочу попросить тебя найти для меня какую-нибудь работу. Ты это, вероятно, сумеешь сделать. Дело в том, что у нас очень стесненные материальные обстоятельства, кроме моей пенсии почти ничего нет. Это очень мало, и Стефании приходится очень трудно. Она никогда не жалуется, она принимает все как должное, но я ведь отлично знаю, что это не так, что ей, в действительности, очень тяжело. Такие люди, как я, не имеют права требовать, чтобы молодая женщина связала свою жизнь с ними. Я очень хочу, я всегда хотел, чтобы она бросила меня. Я несколько раз предлагал ей свободу, но ничего не вышло. Борис, ты помнишь, как мы, бывало…

— Я помню очень хорошо, что ты получил орден за боевые заслуги, спасая моего лучшего друга, — мягко сказал Борис и добавил: — Я, конечно, постараюсь помочь тебе, Бенни. Кстати, мне нужен секретарь. Не согласишься ли ты взять эту должность?

— Даже если это из жалости — что я подозреваю — даже если так, я с радостью соглашаюсь. Я очень благодарен тебе, Борис! Мне необходима работа, — сказал Бенни, — это будет совсем другая жизнь. Ты себе не можешь представить, как ужасно тяжело, когда сидишь запертым в четырех стенах, ковыляешь из комнаты в комнату на своих костылях и постоянно нуждаешься в посторонней помощи! А работа встряхнет меня, сделает человеком… и я хоть немного сумею помочь Стефании. — Слегка покраснев, он широко открытыми глазами взглянул на Бориса. — Ты знаешь, я до сих пор без ума от нее. Она совсем необыкновенная! Я не думаю, чтобы была еще подобная женщина — такая необычайно правдивая. Ты знаешь, она почти нигде не бывает, она живет только для меня и для сына.

Борис молча кивнул. Затем он стал говорить о своей жизни и работе, о своих планах на будущее.

Они долго разговаривали, вспоминали, потом, к полному удовольствию Бенни, явился Дон. Он тотчас же подружился с Борисом и, взобравшись к нему на колени, принялся играть его жемчужной булавкой. Борис дал ему полкроны и рассказал о том, как его папочка храбро сражался.

Несмотря на то, что Борис сидел у Бенни до семи часов, Стефания не вышла к ним. Уходя, он назначил Бенни срок для начала работы с будущего месяца и пообещал скоро опять навестить его. Выйдя из дома, погруженный в грустное раздумье, Борис медленно пошел вдоль маленькой улицы. Перед его глазами вставал прежний Бенни: красивый, жизнерадостный, энергичный. Его подчиненные обожали его, он был такой добрый и самоотверженный. Тогда ему было двадцать четыре года, а теперь всего тридцать — но ему можно было дать пятьдесят!

«Как безжалостна жизнь!» — подумал Борис.

Когда он переходил улицу на Сент-Джемс-сквере, из подъезда какого-то дома вышла молодая и очень изящная женщина. Она вышла из дома не то, чтобы таясь, но без той свободной беззаботности, которая обычно бывает у тех, которым нечего скрывать. В ее походке была заметна некоторая натянутость, которая почему-то привлекла внимание Бориса.

Он с любопытством разглядывал идущую впереди него женщину. Ее лицо показалось ему знакомым. Где он мог видеть ее? В это время она подозвала такси, и Борис услышал адрес, который она назвала. Тогда он понял, что это Стефания Кердью — жена Бенни.

И она только что вышла из дома лорда Хайса!

Борис, не останавливаясь, через плечо взглянул на дом и чуть не сбил с ног шедшего ему навстречу Бара.

— Вы слишком внимательно глазеете на нечто одного размера с вами, — улыбаясь сказал Бар, — чего это вы уставились на родовое гнездо Хайсов?