Книга Королева Кастильская - Виктория Холт

Она не хотела делиться с ним новостью, пока не уверится во всем окончательно, но теперь твердо знала, что никаких сомнений нет.

Она села на кровать и посмотрела на мужа. Затем отправила слуг, помогавших им готовиться ко сну – ей не хотелось видеть никаких посторонних людей. Она знала, что удивляла слуг; но если Хуан принял ее свободные фламандские манеры, пусть и другие сделают то же. Слугам, прибывшим вместе с ней из Фландрии, было трудно почувствовать себя в Испании как дома. «Эти вечные церемонии, – жаловались они, – не только утомительны, но и нелепы». – «Вы должны понять, что наши обычаи могут показаться им грубыми, это, возможно, еще хуже, чем нелепые, – отвечала Маргарита. – Говорят же: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят». Вот и надо вести себя, как принято в Испании».

И еще она для себя решила, что если слуги не смогут освоиться в Испании, им придется возвратиться во Фландрию. «Мне, счастливой здесь, не нужны несчастливые люди».

– Хуан, – заговорила она. – По-моему, сегодня вечером я несколько смутила общество.

– Неужели?

– О, да полно тебе, разве ты не видел изумленно поднятых бровей? Мои фламандские манеры их поразили.

– Разве это имеет какое-нибудь значение, если ты им понравилась?

– Разве я им понравилась?

– Ты нравишься мне… так пусть все остается как есть.

– Но, Хуан, ты так всему радуешься. Наверное, мне следовало бы научиться быть более величественной, более испанской, более похожей на королеву. Я должна постараться во всем подражать твоей матушке и стать похожей на нее.

– Оставайся такой, какая ты есть. – Он поцеловал Маргариту в губы. – Это мне нравится больше.

Она спрыгнула с кровати и начала плавно и торжественно танцевать павану. Но вдруг ее настроение изменилось.

– А вот как бы станцевали павану во Фландрии, – объявила она.

И исполнила такую убийственную пародию на этот испанский танец, что Хуан чуть не умер от смеха.

– Ну же, потанцуй со мной, – попросила она, протягивая ему руки. – Если будешь танцевать очень хорошо, я открою тебе один секрет.

Когда муж приблизился к ней, Маргарита заметила, что он выглядит смущенным, и лицо его пылает.

– Хуан, – сказала она, – ты устал.

– Немного. В зале было очень жарко.

– Твои руки просто горят!

– Неужели?

– Сядь. Я приготовлю тебя ко сну. Ну пойдем же, я буду твоим слугой.

– Маргарита, – произнес он, смеясь, – что подумают слуги о твоих диких манерах?

– Что я – фламандка… только и всего. Разве тебе не известно, что фламандцы – это народ, который предпочитает шутки и смех любым торжественным церемониям. Они простят мне мои странности только потому, что я – фламандка. А как только они узнают мою новость, то простят мне все на свете.

– Какую новость?

– О, да разве ты не догадываешься?

– Марго!

Она наклонилась к нему и нежно поцеловала в лоб.

– Мы будем счастливы с тобой, маленький отец, – шепотом ответила она.

* * *

Это была незабываемая ночь.

– Я всегда буду любить Саламанку, – сказала Маргарита.

– Мы привезем его в Саламанку, как только он подрастет, – произнес Хуан.

– И пошлем его в здешний университет и скажем людям, что мы любим их город за то, что провели здесь самые счастливые дни и ночи нашего медового месяца.

– И здесь я впервые узнал о том, что он существует.

Они рассмеялись и снова занялись любовью; теперь они чувствовали себя более серьезными, более ответственными. Теперь они не просто любовники, а почти родители, и они благоговели перед такой перспективой.

Когда Маргарита проснулась, уже рассветало. Почему-то она встревожилась. И она не знала причины. Город уже пробуждался к жизни. На улицах появились студенты.

Ощущение тревоги усилилось.

Маргарита села на кровати и громко позвала:

– Хуан!

Он не ответил, и ей пришлось окликнуть его еще раз. Румянец по-прежнему играл на его щеках, а когда она прижалась лицом к его лицу, ее поразило, до чего оно горячее.

– Хуан! – прошептала она. – Хуан, дорогой, проснись! Он открыл глаза, и ей тут же захотелось заплакать от радости и облегчения, когда она увидела, что муж улыбается.

– О, Хуан, я вдруг подумала – что-то случилось!

– Разве может случиться что-нибудь плохое? Маргарите показалось, что его тело обжигает ей пальцы.

– Какой ты горячий!

– Я? Разве? – Он хотел приподняться, но не смог и снова упал на подушки.

– Что с тобой, Хуан? Что у тебя болит? Он положил ее ладонь на свой лоб.

– У меня кружится голова.

– Ты болен! – Маргарита мигом соскочила с кровати, накинула халат и подбежала к двери с криком:

– Быстрее сюда! Принц заболел!

* * *

Вокруг кровати стояли врачи.

«У Его Высочества лихорадка, – говорили они. – Но с помощью наших лекарств он очень скоро поправится».

Маргарита весь день провела у постели мужа. Она с нежностью наблюдала за ним, прилагая все усилия, чтобы разглядеть на его лице признаки выздоровления.

Однако ее надежды не оправдались, и всю следующую ночь она снова просидела у постели больного.

Рано утром у него началась горячка.

Доктора собрались на консилиум.

– Ваше Высочество, – заявили они, – мы считаем, что необходимо безотлагательно известить короля и королеву.

– Пусть это сделают, и как можно быстрее, – спокойно ответила Маргарита.

Гонцы во весь опор поскакали в пограничный город Валенсия-де-Алькантара. Маргарита, не смыкая глаз, сидела у постели мужа.

* * *

Фердинанд принял посланников из Саламанки.

Он прочитал письмо Маргариты. Хуан болен! Но он же был совершенно здоров в начале их медового месяца! Наверное, это просто истерические страхи молодой женщины. Хуан, видимо, немного устал; наверное, супружеские обязанности утомили юношу, который до свадьбы вел чрезвычайно добродетельную жизнь. У Фердинанда, когда он женился, подобных проблем не возникало, однако он допускал, что Хуан мог сильно отличаться в этом отношении от него.

Но вот пришло еще одно письмо. Оно было подписано двумя докторами. Состояние здоровья принца вызывает у них тревогу. Они считают, что он подхватил злокачественную лихорадку, и болезнь настолько прогрессирует, что родители должны незамедлительно приехать.