Книга Тур Хейердал. Биография. Книга 1. Человек и океан - Рагнар Квам

Первые недели первобытной жизни на королевской террасе прошли в радости. Кукушка будила их на рассвете, и, пока Тур и Лив обнаженные, смеясь, окунались в родник, который они назвали Источником Королевы, в джунглях начинали петь и другие птицы. Завтракали они рано — с первыми лучами солнца, пробивающимися сквозь кроны деревьев; на завтрак у них были бананы и другие фрукты. Потом Тур, подобно первобытному мужчине, отправлялся на поиски пропитания, а Лив оставалась дома и занималась хозяйством. Ее главной задачей было поддерживать огонь в очаге.

Тур хотел отправиться на Фату-Хиву без какого бы то ни было снаряжения. Все необходимое он собирался сделать на месте из подручного материала. Даже лекарства он брать не хотел. Но на Таити ему настоятельно рекомендовали взять с собой хотя бы мачете и кастрюлю. Нехотя он согласился на это, про себя решив, однако, что они расстанутся с ножом и кастрюлей, как только научатся обходиться без них.

— Обязательно научимся! — сказала весело Лив. — Мы не сдадимся.

Прожив на острове недолгое время, они поняли, какими наивными они были еще совсем недавно. Обойтись каменными рубилами и деревянным молотком не удалось — нож (как, впрочем, и кастрюля) оказался жизненно важным предметом. Постепенно Лив научилась готовить на углях. Но рацион на основе печеных кокосов, бананов и тропического клубня таро, близкого родственника картофеля, быстро им наскучил, а с помощью кастрюли она могла легко разнообразить блюда. Кроме того, некоторые растения были съедобными только в вареном виде.

Нож словно стал продолжением руки Тура — он чистил растения, вскрывал кокосовые орехи, разделывал все, что можно было употребить в пищу. Купленное на Таити мачете было достаточно большим и тяжелым, и с его помощью Тур мог тесать деревья.

Сахарный тростник. Лив грызет сладости, предоставленные самой природой

Более или менее легкое начало жизни Тура и Лив на Фату-Хиве объяснялось не только и не столько наличием кастрюли и ножа. Главным образом, этому способствовал Терииероо а Терииерооитераи, вождь, у которого они жили на Таити, в ожидании, пока капитан Брандер направит свои паруса к Маркизским островам. У него и его многочисленной семьи они научились отличать съедобное от несъедобного, разжигать огонь без спичек, печь на костре плоды хлебного дерева, ловить рыбу в лагуне и раков в речке, забираться на тонкий ствол пальмы. Именно на Таити Тур и Лив впервые ощутили вкус полинезийской культуры и научились одеваться, как туземцы. Там Тур стал свидетелем спокойного отношения полинезийцев к личной собственности. Задолго до появления христианства полинезийцы жили по законам любви к ближнему (исключение тут, конечно, составляло военное время). Положение человека определялось в их обществе не по размерам его собственности. Тур с удовлетворением узнал, что наивысшего уважения здесь достигает тот, кто делится с другими людьми всем тем, что у него есть.

Вождь. На Таити Терииероо научил Лив и Тура различать в джунглях съедобное и несъедобное

Издали остров Таити казался корзиной цветов, встающей из моря, но с прибытием в Папеэте начались разочарования. Тур представлял, что рай откроется им сразу же, как только они войдут в гавань, но по мере приближения парохода к пристани, до него все явственнее доносилась какофония звуков цивилизации: гудели автомобили, ворчали жандармы, кричали таможенники, плакали дети. Толпа народу, что собралась на пристани в ожидании редкого события, — а таким событием несомненно становилось каждое прибытие парохода из самой Франции — была, к удивлению Тура, одета совершенно по-европейски. Он увидел соломенные шляпы, галстуки и хорошо отглаженные брюки. Женщин были на каблуках, их лица были нарумянены, губы напомажены, некоторые из них даже курили сигареты. Повсюду здесь был тяжелый и сладковатый запах копры, лежащей в мешках на пристани и ждущей погрузки. И непонятно было: откуда же исходил тот нежный запах цветов, что встретил их в море?

Тур проглотил комок. Он сошел на берег и узнал, что им, может быть, придется ждать несколько недель, прежде чем «Тереора» отправится на Маркизские острова. О точных сроках отплытия знал только капитан, остальные ведали лишь то, что капитан Брандер не отправится в плавание, пока сам не решит, что пора сниматься с якоря. В общем у супругов Хейердал не оставалось другого выбора, кроме как обосноваться на время на Таити. Они устроились в местном весьма примитивно устроенном отеле. Комнаты здесь разделялись невысокими перегородками, и любопытным соседям достаточно было вытянуть шею, чтобы увидеть, чем занимаются молодые любовники.

Первый европеец появился на Таити в 1767 году. Это был английский моряк Самуэль Уоллис. На следующий год здесь высадился Луи-Антуан де Бугенвиль, который очень хотел стать первым французом, совершившим кругосветное плавание. А затем, в 1769 году, Таити в первый раз посетил знаменитый Джеймс Кук. Все они возвратились в Европу с рассказами о невероятной красоте острова. Речь, однако, шла не только о природе. Красивые женщины занимали их в гораздо большей степени. Их эротические танцы возбуждали страсть даже у отъявленного моралиста, а уж когда дело дошло до простодушных приглашений заняться любовью!.. Ранние первооткрыватели смотрели на таитянскую жизнь с точки зрения христианских ценностей и соответственно ее описывали, однако это не помешало возникновению в Европе представления, что Уоллис, де Бугенвиль и Кук нашли настоящий рай. Само название Таити, или Отахеити, как называли остров полинезийцы, стало синонимом счастья и беззаботности.

Открытие европейцами Таити совпало с эпохой Просвещения. Европейские философы занимались в это время поисками исконной сущности человека и образа жизни, который предшествовал появлению религии и общественных институтов. Все это делалось с целью осознать ошибки, которые совершило человечество, — чтобы легче было построить более светлое будущее. Центральным элементом этой философии стал термин, предложенный французским философом Жан-Жаком Руссо — «благородный дикарь» (the noble savage). Эти «благородные дикари», по Руссо, изначально жили в состоянии равенства между индивидами, не зная ни добра, ни зла. Как только человек попал в зависимость от другого человека, в мире появилось неравенство и, соответственно, добро и зло. Через это знание о перволюдях современные люди должны были понять, как им в гармонии с природой, — где здравый смысл, а не Бог, должен править миром, — совершенствовать свой образ жизни.

Чтобы воплотить свои идеи, философы стали искать «живые» модели среди известных в мире сообществ, и некоторые из них действительно заслуживали внимания. Таити в этой связи приобрел особый статус — здесь можно было найти основание для оптимистического взгляда на человеческое будущее. И Уоллис, и де Бугенвиль были потрясены природными богатствами острова и приветливыми гостеприимными жителями — сочетание этих ценностей как нельзя лучше подходило для философских построений.