Книга Влияние морской силы на историю. C предисловием Николая Старикова - Альфред Тайер Мэхан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Начало нашего исторического исследования приходится, в общих чертах, на середину семнадцатого столетия. Начнем с 1660 г., в мае месяце которого произошла реставрация и Карл II вступил на английский престол. В марте месяце следующего года, после смерти кардинала Мазарини, Людовик XIV собрал своих министров и сказал им: «Я созвал вас, чтобы сказать, что до сих пор я считал за благо доверять покойному кардиналу управление моими делами; в будущем же я сам буду моим первым министром. Я объявляю, что ни один декрет не будет издан иначе, как по моему указанию, и я приказываю государственным секретарям и главному интенданту финансов ничего не подписывать без моего повеления». Установленное таким образом личное правление короля продолжалось фактически свыше полустолетия.
В следующем году совершается вступление в новую стадию национальной жизни – после более или менее продолжительного периода расстройства – двух государств, которые, при всех различиях между ними, с переменным успехом занимали первые места в морской истории современной Европы и Америки, т. е., в общем, в морской истории всего мира. Морская история, однако, представляет только один фактор возвышения и упадка наций, которые называются их историей; и если упустить из виду другие факторы, с которыми этот первый фактор так тесно соприкасается, то получится искаженное представление об его важности (либо преувеличенное, либо наоборот). И настоящее исследование предпринято нами именно в том убеждении, что важность этого фактора в наши дни сильно недооценивается, если не совсем утеряна из виду народами, не связанными с морем, и в частности народом Соединенных Штатов.
События 1660 г. произошли вскоре за великим урегулированием европейских дел, придавшим форму договора результатам всеобщей войны, известной в истории под названием Тридцатилетней. Мы имеем в виду Вестфальский, или Мюнстерский, договор, заключенный в 1648 г. В нем независимость голландских Соединенных Провинций, практически обеспеченная задолго до того, получила формальное признание Испании; за ним последовал в 1659 г. Пиренейский трактат между Францией и Испанией, – и оба они обеспечили Европе состояние общего внешнего мира, за которым суждено было последовать серии почти всеобщих войн, продолжавшихся до тех пор, пока жил Людовик XIV, – войн, которые должны были произвести глубокие изменения в карте Европы; войн, результатом которых одни государства должны были подняться, другие – прийти в упадок, и все должны были претерпеть крупные изменения территориального или политического характера. В этих результатах морская сила, прямо или косвенно, принимала большое участие.
Мы должны сначала взглянуть на общее состояние европейских государств в то время, с которого начинается наше повествование. В борьбе, растянувшейся почти на столетие и конец которой отмечен Вестфальским миром, королевская фамилия, известная под названием австрийского дома, была большой, подавляющей силой, грозной для всех других. В течение долгого царствования императора Карла V, который отрекся от престола за столетие до этого, глава этого дома носил короны как Австрии, так и Испании, следствием чего было владение – наряду с другими территориями – теми странами, которые мы называем теперь Голландией и Бельгией, а также преобладающее влияние в Италии. После его отречения две великие монархии, Австрия и Испания, разделились; но хотя ими правили различные лица, они все еще принадлежали одной и той же фамилии и проявляли то единство цели и взаимные симпатии, которые характеризовали династические связи в этом и следующих столетиях. К этим связям присоединялась еще и общность религии.
В течение столетия, предшествовавшего Вестфальскому миру, распространение фамильной власти и исповедуемой религии было важнейшим мотивом политических действий. Это был период великих религиозных войн, которые поднимали нацию против нации, княжество против княжества и, часто, в одной и той же нации партию против партии. Религиозное преследование было причиной возмущения протестантских Голландских Провинций против Испании, которое окончилось, после восьмидесяти лет более или менее постоянной войны, признанием их независимости. Религиозные несогласия, приводившие по временам к гражданской войне, поглощали внимание Франции в течение большей части того же периода и оказали глубокое влияние не только на ее внутреннюю, но и внешнюю политику. Это было время Варфоломеевской ночи, религиозного убийства Генриха IV, осады Ларошели, постоянных интриг между римско-католической Испанией и французскими приверженцами римско-католической церкви. Когда религиозный мотив, действовавший в сфере, к которой он, естественно, не принадлежит и в которой он не имеет законного места, умер, – политические нужды и интересы государств стали приобретать должное значение; не то, чтобы раньше они совершенно упускались из виду, но религиозная вражда либо ослепляла глаза государственных деятелей, либо сковывала их активность. Естественно, что во Франции, бывшей одним из наиболее пострадавших от религиозных страстей государств вследствие численности и характера протестантского меньшинства, – эта реакция проявилась прежде всего и сильнее всего. Для Франции, расположенной между Испанией и германскими государствами, среди которых Австрия занимала первое место, не имея соперников, внутреннее единение и обуздание могущества австрийского дома являлось насущной потребностью ее политического существования. К счастью, провидение дало ей, почти одного за другим, двух великих правителей: Генриха IV и Ришелье, – людей, в которых религиозность не переходила в ханжество и которые, когда им приходилось считаться с религией в сфере политики, делали это как господа, а не как рабы. Под их управлением французская политика получила определенное направление, которое Ришелье сформулировал как традицию и которое в общих чертах можно охарактеризовать следующими моментами: 1) внутреннее объединение королевства, умеряющее или подавляющее религиозную борьбу и централизующее власть в короле; 2) сопротивление могуществу австрийского дома, которое с необходимостью влекло за собой союз с протестантскими германскими государствами и с Голландией; 3) расширение границ Франции на восток за счет главным образом Испании, которая тогда владела не только современной Бельгией, но и другими провинциями, ныне давно уже присоединенными к Франции, и 4) создание и развитие большой морской силы, с целью увеличения богатства королевства и направленной главным образом для опоры против наследственного врага Франции – Англии, для чего опять-таки нужно было иметь в виду союз с Голландией.
Такова была в общих чертах политика, данная выдающимися гениями государственного искусства в руководство стране, народ которой, не без причины, считал, что он является наиболее совершенным представителем европейской цивилизации и двигателем прогресса, соединяя политическое развитие страны с индивидуальным. Эта традиция, усвоенная Мазарини, была перенята от него Людовиком XIV; впоследствии мы увидим, насколько он был верен ей и каковы были результаты его деятельности во Франции. Заметим, между прочим, что морская сила была одним из этих четырех элементов, необходимых для величия Франции; и так как для достижения второго и третьего фактически употреблялись одни и те же средства, вследствие чего они сливались в один, то можно сказать, что морская сила являлась одним из двух великих способов поддержания внешнего величия Франции. Англия на море, Австрия на суше указывали направление для усилий Франции.
