Книга Конец игры, или Личные счеты Кремнева - Фридрих Незнанский

— Не ничего, а красивая! Сексуальная? Да. Мнения о себе явно не низкого. А если у нее высокое мнение о себе, тогда вопрос: что она делает в вашей говняной разведке?

— Слушай, ты точно договоришься.

— Да я не в обиду. Это ведь факт. Ваше ведомство такую девушку, как Наденька, может удовлетворить только в одном случае: если даст ей в три раза больше, чем любой богатый папик! Теперь скажите, у вас высокие зарплаты?

Кремнёв бросил взгляд на дверь аптеки. В этот момент туда входил еще один посетитель — приземистый парень в кожаной куртке «Харлей Дэвидсон» и потертых кожаных джинсах.

Шеринг снова затараторил:

— Хорошо. Поставим вопрос иначе: скажите, вы можете представить, чтобы такая женщина легла в постель с вами? Только честно.

Кремнёв насупился. Слова олигарха его явно задели. Он уверенно хмыкнул, как бы говоря: «Глупый вопрос!»

Шеринг засмеялся.

— А у вас неслабая самооценка! — насмешливо сказал он. — Такие женщины дарят себя только в одном случае: по большой корысти. В особенности таким, как вы.

Кремнёв выдул из легких облако дыма и со злой иронией уточнил:

— А таким, как ты?

Шеринг вальяжно улыбнулся.

— Скажем так, я в более выигрышном положении.

— Это почему же?

— А у меня мужские достоинства помножены на финансовый статус.

— Так. — Кремнёв облизнул губы и свирепо сузил глаза. — Ты вообще к чему клонишь, моня?

— Она работает в вашем ведомстве, — сказал Шеринг, понизив голос. — А зарабатывает — в другом. Неужели вы не понимаете? Она — двойной агент!

Егор повернулся и в упор взглянул на Шеринга. Отвернувшись от витрины, он не заметил, как в аптеку, по-звериному озираясь по сторонам, вошли еще двое парней.

25

Это была обычная аптека. Стеклянные стеллажи, уставленные лекарствами, пластиковый белый прилавок. За прилавком стоял провизор, рослый пятидесятилетний мужчина с пышными усами.

— Это все? — спросил он клиента, выставив на прилавок полиэтиленовый пакетик с покупками.

— Все, — кивнул тот.

— С вас двадцать три двадцать.

Клиент принялся рыться в бумажнике, отсчитывая деньги.

— Слышь ты, немощный, — окликнула его одна из двух девушек-путан, стоявших в очереди. — Шевели пальцами быстрей, мы из-за тебя рабочее время теряем.

Надежда взглянула на путан и незаметно усмехнулась. Их макияж был больше похож на боевую окраску зулусов, и было трудно представить, что подобные образины могут пробудить желание хотя бы у одного мужчины в мире.

Пока мужчина выкладывал на прилавок деньги, в аптеку вошли два парня: один лысый, как колено, но с рыжей кудлатой бородой, второй — в красной косынке-бандане и с целой гроздью колец в ушах. Стоявший у стеклянных стеллажей рослый парень в «харлеевской» мотоциклетной куртке повернулся к ним. Встретившись взглядом с лысым, он кивнул, затем повернулся к провизору и вдруг одним прыжком перемахнул через прилавок.

— Всем стоять! — рявкнул он.

Провизор быстро наклонился и выхватил откуда-то помповое ружье, но воспользоваться им нс успел. Харлей ударил провизора кулаком в живот и выхватил у него из рук оружие.

— Было ваше — стало наше! — с кровожадной веселостью сообщил он провизору и, пнув усача в грудь кованым ботинком, сбил его с ног.

Покупатель, отсчитывающий деньги, раскрыл рот.

— Что вы де… — возмущенно начал он, но договорить не успел.

Парень в красной бандане выхватил из-за пояса пистолет и ударил его рукоятью по голове.

Покупатель рухнул на пол.

Надежда отступила к двери, но третий налетчик, лысый, рыжебородый, схватил ее за плечо и швырнул к стене.

— Стой и не дергайся! — прорычал он. — Поняла? Не слышу!

— Да, — пробормотала Орлова, отводя взгляд и стараясь не смотреть бандиту в глаза.

Проститутки смотрели на ограбление, как на нечто совершенно обычное и даже заурядное. Одна из них усмехнулась и, лениво пожевывая жвачку, миролюбиво проговорила:

— Мальчики, у вас тут свои дела, и мы не хотим вмешиваться. Мы пойдем, ладно?

Она двинулась было к двери, но лысый налетчик преградил ей дорогу.

— Торопишься, красавица?

— Да, — улыбнулась путана. — У меня рабочий день в разгаре. Чем дольше я тут торчу, тем меньше заработаю. Ты же понимаешь, красавчик?

Лысый здоровяк ткнул указательным пальцем себе в ширинку.

— У тебя и тут работы хватит, — сообщил он, ухмыляясь. — Ты ведь не против?

Налетчик в красной бандане стоял у прилавка, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу и подергиваясь, как наэлектризованный. Глаза его блестели лихорадочным блеском.

— Харлей, давай быстрей! — потребовал он, нервно облизнув губы.

Парень в мотоциклетной куртке вынул откуда-то из-за спины небольшую фомку и легко, почти без усилий взломал аптечную кассу.

Кремнёв несколько секунд в упор разглядывал Шеринга, затем хрипло проговорил:

— Допустим, ты прав, и Орлова — двойной агент. Но если так, то почему бы ей не заложить нас сейчас? Почему мы до сих пор куда-то едем?

— Потому что я нужен кому-то живым! — ответил Шеринг с горячечной убежденностью. — Меня нельзя убивать, потому что я слишком ценный кадр. До поры до времени, конечно.

Кремнёв вытер рукавом куртки потный лоб. Он был бледен, и вообще выглядел очень скверно. Кровь на руке просочилась сквозь бинт. Егор рассеянно посмотрел на промокший бинт, нахмурился и перевел взгляд на наручные часы. Затем посмотрел на дверь аптеки.

— Что-то она долго, — тревожно проговорил он. Затем снова взглянул на Шеринга и спросил: — Ну и зачем ты им нужен живым? Соркин-то уже в тюрьме. Если это его люди, то они, скорей уж, разорвали бы тебя на куски.

Шеринг лукаво усмехнулся:

— А вы подумайте.

— Сам скажи.

— Год назад я отдал вам папку с компроматом на Соркина. Так?

— Так.

— А что, если я отдал вам не все? Что, если у меня еще кое-что припрятано? И не только на Соркина.

— Дай сюда руки, — потребовал Кремнёв.

— Что?

— Руки протяни!

Олигарх вытянул руки, и Егор защелкнул на его запястьях черные браслеты наручников.

— Ну вот, опять, — уныло проговорил Шеринг. — А я думал, что мы теперь заодно.

— Ты слишком много думаешь, — заметил на это Кремнёв. — Завязывай с этим. Теперь я буду за тебя думать. Кстати, если ты действительно владеешь какой-то информацией, то твоим врагам проще было бы тебя прикончить, чем гоняться за тобой по всей Европе.