Книга В объятиях мстительного мачо - Анжела Биссел

Боже правый.

Лео оказался прав: ее желание было ненасытно.

Они добрались до его спальни, по дороге срывая друг с друга одежду. А потом он овладел ею, и все вокруг перестало существовать. Остались только они вдвоем и безумное, невероятное наслаждение.

Ее оргазм был слишком быстрым, а ощущения, последовавшие за ним, такими сильными, что она уткнулась в шею Лео и подавила рыдание, которое рвалось у нее из груди.

Потом, немного погодя, когда Лео отнес ее в свою огромную ванную и начал смывать пот с их разгоряченных тел, у Хелены не было сил ни говорить, ни двигаться. Она просто закрыла глаза и прильнула к его широким плечам, позволяя горячей мыльной воде и нежным прикосновениям Лео продлить ее наслаждение.

Когда они вернулись в кровать, Хелена прижалась к Лео и закрыла отяжелевшие веки. Она почти уснула, когда Лео мягко взял ее за подбородок и чуть приподнял его. Хелена с закрытыми глазами что-то промычала в знак протеста.

– Дорогая моя, пообещай мне одну вещь.

Она нахмурилась. Повторять все заново?

– Никаких сожалений… – пробормотала она.

– Не то.

Она вздохнула и открыла глаза, вопросительно посмотрев на Лео.

– Пообещай мне, что никогда не позволишь ни своему отцу, ни кому-то другому говорить, что ты ничего не стоишь.

Она тяжело сглотнула.

– Обещаю, – прошептала Хелена и почувствовала, как в ее груди с новой силой затеплилось какое-то давно забытое чувство.

Лео проснулся от глубокого сна с чувством, что за ним наблюдают. Он открыл глаза и заморгал, привыкая к лучам утреннего солнца, проникающего через щели между шторами. Хелена лежала у него на груди, прижимаясь к нему своим теплым и мягким телом, и с улыбкой смотрела на него.

Его тут же охватило жгучее желание.

– Доброе утро, радость моя.

Она посмотрела на него с чуть озорной улыбкой, как будто догадывалась, с какой легкостью разжигала в нем страсть, и наслаждалась своей способностью.

– Привет. – Хелена провела пальчиком по линии его подбородка. – Ты проснулся?

Он чуть пошевелился, и его возбужденная плоть коснулась ее бедра.

– На все сто процентов.

Хелена тут же зарделась.

– Я могу задать тебе один вопрос?

Лео инстинктивно почувствовал, что вопрос будет не из приятных.

– Что тобой движет? – В ее голосе не было осуждения, скорее любопытство. – Почему ты решил уничтожить моего отца спустя столько лет?

Жар, охвативший его тело, тут же остыл.

Лео никак не ожидал услышать такой вопрос, но после того, как Хелена была откровенной с ним и рассказала правду о себе, он не мог не ответить ей тем же.

– Я сейчас. – Он мягко высвободился из ее объятий и поднялся с кровати.

Надев лежащее на полу нижнее белье, Лео открыл шторы, спустился в свой кабинет и вернулся обратно.

Хелена сидела на кровати, скрестив ноги и обвернувшись простыней. Лучи утреннего солнца плясали по ее обнаженным плечам и спутанным волосам.

– Что это у тебя? Фотографии? – спросила она и взяла у него из рук два снимка. На первом была запечатлена высокая длинноногая девушка на роликах.

– Это твоя сестра? – Она посмотрела на Лео и снова перевела взгляд на фотографию. – Она очень красивая. – Потом Хелена посмотрела на другой снимок, сделанный совсем недавно. Ее лицо помрачнело. – Она и сейчас красивая.

Лео тяжело вздохнул. Хелена была права: даже находясь в инвалидном кресле, Мариэтта Винченти оставалась поразительно красивой молодой женщиной. Но тем не менее контраст между двумя фотографиями был поразительным.

– Ты помнишь Хеттериха, с которым ты познакомилась на благотворительном ужине в Лондоне? – спросил Лео, присаживаясь на кровать.

– Конечно.

– Ханс занимается лечением травм спинного мозга при помощи трансплантации стволовых клеток и работает с пациентами с двигательными нарушениями различной степени.

– Да, я где-то читала о его исследованиях.

– После того, что случилось с Мариэттой, я заинтересовался разработками Ханса, следил за его тестовыми операциями, а потом связался с ним. Он осмотрел сестру и решил, что есть шансы на успех.

– Но операция прошла неудачно?

Лео взял фотографии и положил их на комод.

– Существует временное окно, когда хирургическое вмешательство имеет наибольшие шансы на успех. В случае с Мариэттой время почти истекло.

– Значит… было слишком поздно?

– Да. Под конец.

– Под конец?

– Операцию пришлось отложить на год.

– Но почему? – растерялась Хелена.

– Она была очень дорогостоящей, но я рассчитывал на инвесторов, с помощью которых смог бы вывести часть своих капиталов, чтобы оплатить операцию.

– Когда это было? – тихо спросила она.

– Семь лет назад.

Она сразу же все поняла, и краска отхлынула от ее лица. Хелена закрыла рот рукой и зажмурилась. Когда она открыла глаза, Лео увидел блестевшие на ее ресницах слезы.

– Ты как раз работал над тем самым проектом, который сорвал мой отец?

Лео молча кивнул. Тогда инвесторы один за другим покинули его проект, заявляя, что риск слишком большой, но, когда он прижал двоих из них и потребовал ответа, они признались, что за всем стоит Дуглас Шоу. Каким-то образом этот человек использовал свое влияние и свои связи, чтобы узнать, кто собирался инвестировать в бизнес Лео, и этих людей словно ветром сдуло.

– Позже я вернулся к этому проекту, но мой бизнес подвергся серьезному удару. Прошло много времени, прежде чем я смог устранить нанесенный ущерб и заработать достаточно денег, чтобы вернуться к вопросу об операции.

Тогда ему хотелось выследить Шоу и перерезать ему глотку, но он решил выждать. Лео копил свой гнев и планировал каждую деталь своей мести.

– Ханс предупредил нас, что шансы на успех резко сократились, но я убедил Мариэтту, чтобы она соглашалась на операцию в любом случае.

– И все напрасно?

– После операции немного улучшилась чувствительность в мышцах ног и больше ничего. Она никогда не сможет ходить. Если только не случится какое-то чудо.

Хелена вытерла мокрую от слез щеку.

– Я… я не знала, – выдавила она. – Прости. Мне очень жаль.

– Не извиняйся за то, в чем нет твоей вины.

– Но тут есть моя вина. Я знала, что отец будет против наших отношений, но я все равно рискнула. И в итоге тебе пришлось расплачиваться за мою глупость. Тебе… и Мариэтте. – Она закрыла глаза. – Неудивительно, что ты ненавидишь меня.