Книга Ангелы молчат - Николаос

Когда Перри сказал мне, что клиника принадлежит Аттиле Утору, я восприняла это как некий знак. Вот именно — «некий». Если раньше я бежала бы дальше чем видела от такого знамения, то в тот момент поняла его вполне положительно. Мистер Утор не только утвердил мою кандидатуру, но и помог развязаться с проблемами моего исключения, а это значило, что он меня помнит. И это не дурные воспоминания.

С тех пор я ничего не слышала о Рэйни. Но через некоторое время мне попались два некролога в одной из газет, а потом сразу же — статья в другой: «Талантливая певица умирает в расцвете лет». В тот день я заперлась в ванной с бутылкой водки и не выходила до вечера. Я знала этих людей очень отдаленно. Но они были там. Несколько точек на ветвях Иггдрасиля.

Однако годы шли, и ничего больше не происходило. Если не считать видение, которое предзнаменовало мою встречу с Рэйни. И второе видение, возможно, означавшее то же самое.

* * *

КИРА: сейчас

И на забытой тобою фотке минус 140 и вечное лето…

…Теперь я не знала, где искать его. Я объездила тот заброшенный район вдоль и поперек, но не нашла никого, кроме бездомного мальчишки, бросившего мне в стекло пустую бутылку. Я приехала домой с ветвистой трещиной на заднем стекле и зудящим, как назойливый комар, чувством тревоги.

— Не включай свет, — сказал Рэйни.

Я уронила связку ключей, и они грохнули об пол, как переполненная копилка с мелочью.

Он сидел на моей кровати, опираясь об нее руками, и смотрел на меня. В полумраке его лицо трудно было разглядеть, и я успела подумать о том, какие еще изменения произошли за минувший год. Больше я ни о чем не успела подумать.

Я не стала включать свет, и раздвигать шторы не стала. Я подходила все ближе, хотя он об этом не просил. Я подошла близко.

— Ты правда думала обо мне все это время? — спросил он тихо.

— А ты поверишь?

Он взял меня за руки и потянул на себя, так, как делал всегда. Всегда — когда это? Когда-то давно… так давно, будто вчера. Не знаю, как мозги, но тело этот жест помнило. И я упала на него.

Мы занимались любовью всего несколько раз до того, что произошло десять лет назад. У меня к тому времени уже был опыт на пятерку — и по количеству секунд, и по двадцатибалльной системе, так что фактически Рэйни был моим первым — первым, кто вытащил из меня какие-то новые проявления личности. С Рэйни все было долго, неожиданно долго. Это нельзя было вынести, и в конце концов я рыдала, не в силах вместить в себе все, что он отдавал мне. Однако он моих слез не испугался и не собирался прекращать. И вот когда мне стало ясно, что это никогда не закончится, наступил приход, который наконец заставил меня умолкнуть.

С тех пор я пугала излишней эмоциональностью своих многочисленных кавалеров периода Великого Запоя — тех, кого не успевала или забывала предупредить. Но ни с кем не было, как с Рэйни, и только сейчас я поняла, что плакала от горя, на волне кайфа я страдала по Рэйни, по тому, чему уже не быть. А потом наступал оргазм, и я все забывала, помнила только вспышку и вкус слез. Но это был Рэйни. Всегда Рэйни. Я ложилась в постель с Томом-Диком-Гарри, но любовью занималась только с Рэйни. И всегда проливала слезы.

Я не заметила никаких изменений в его внешности, да и особо не присматривалась. Просто зарылась лицом в гриву его волос, пока он исследовал мою шею. Он куснул меня легонько, потом сильнее. Я ахнула, но он поймал мой язык и забрал к себе в рот — мне показалось, что его собственный язык в два раза длиннее, чем положено. Пару раз я натыкалась на его зубы, пока мой рот не наполнился кровью, но на тот момент уже было все равно…

— У тебя был кто-нибудь после меня? — спросил он, когда мое дыхание вернулось в норму.

— Нет, — ответила я честно. — Никого.

— Спи, Кира.

И я заснула. Трудно поверить, но я заснула, обнимая его, так, будто доверяла целиком и полностью. Он мог позволить себе уснуть рядом со мной… но это значило, что я для него не опасна. Он для меня — другое дело.

Утром мы проснулись одновременно. Он был все еще рядом и подтверждал, что это не очередное видение. Я смотрела на его лицо близко-близко и никак не могла понять, как он может выглядеть совсем по-другому и в то же время оставаться Рэйни. Наконец я рассмотрела и его глаза — наверное, в этом было все дело. Но они изменились мало, во всяком случае, утром разница почти не была заметна. Разве что бордовый ободок по контуру радужки и слегка вытянутый в длину зрачок. Все царапины от моих ногтей исчезли с ровной матовой кожи, на которой не было ни единой родинки, ни одного волоска. Мои, к сожалению, остались — кажется, я напоминала подушечку для булавок.

— Когда ты исчезла с монитора, меня как парализовало. Но ты не погасла, как остальные, а просто пропала. Я остался один и чувствовал это как никогда. Один в целом мире. Так тихо стало, будто меня вырезали из кинопленки и вклеили на чистый лист. Полная тишина.

Я вгляделась в его глаза и поняла, что не так: зрачки теперь были вытянуты в ширину, горизонтально. Они менялись в такт дыханию, и на это можно было смотреть вечно, как на текущую воду.

— Я так испугалась…

— Я тоже. Потом погас монитор, а потом — свет. Бог знает, чего мне стоило не заорать тогда, а так хотелось, — Рэйни улыбнулся, не разжимая губ. На них все еще была моя кровь. — Я сидел на месте несколько секунд и слушал свое сердце. Когда я удостоверился, что сердечного приступа не будет, то медленно встал и пошел к двери. И только я взялся за ручку, как свет зажегся. А дверь открылась.

Его лицо было спокойным, будто он говорил о чем-то невероятно далеком — будто пересказывал фильм.

— Тогда я впервые увидел ее. Она пришла за мной.

Она?

— Кто?

— Non Nomen…

— Это имя?

— У нее нет имени. Это означает — нет имени. — Не успела я оглянуться, как он уже был одет и стоял рядом с кроватью. — Мне нужно идти.

— А мне нужно, чтобы ты остался

— Я не могу. Она наверняка уже меня ищет.

Я потянула его за рукав и заставила сесть рядом. Мне было дурно от одной мысли, что он снова уйдет и впереди у меня очередные годы неведенья. Но… блин. Я забыла про Перри, и про Джоша… и про Эву Уоррен. Последнее воспоминание ударило меня как щедрая пощечина.

— Только попробуй снова это сделать, — сказала я голосом, который по идее должен был прозвучать жестко. — Ты думал, что можешь прийти, трахнуть меня и исчезнуть, как чертов Зорро, будто ничего не произошло?

— Ничего такого я…

Я собрала в кулак обрывки воли — а после такой ночи ее осталось не так уж много.

— Слушай, сейчас у меня другие проблемы в голове, более важные, чем разборки десятилетней давности. Я не требую выдавать государственные тайны. Просто мне нужна твоя помощь и больше ничего.