Книга Янтарные цветы - Джулия Хиберлин

Понимаете, да? Я помню наизусть последний обед этой расистской сволочи, но начисто забыла день, когда моя нормальная жизнь закончилась. И я ничем не могу помочь Террелу.

Смотрю на окно своей мастерской, разместившейся над гаражом в дальнем углу двора. Пора мне пойти туда, задернуть шторы, достать карандаши – и нарисовать чертову занавеску. Приступить, наконец, к домашнему заданию.

Мы отремонтировали гараж два года назад. Он так обветшал, что буквально разваливался на части. Эффи одобрила наш проект с архитектурно-исторической точки зрения; голубые оконные рамы и чахлая герань – для нее, Интернет и сигнализация – для меня.

Жизнерадостно. Безопасно.

Внизу, где когда-то стоял синий «Додж» прежнего владельца дома, теперь живут циркулярка и ламельный фрезер, сверлильно-пазовальный станок, пневматический молоток, шлифовальная машина, вакуум-пресс и сварочный аппарат. Инструменты для того, чтобы гнуть дерево и превращать лестницы в головокружительные спирали. Машины, от которых у меня ноют мышцы – и которые помогают мне верить, что при желании я одолею любого маньяка.

Второй этаж гаража я полностью переделала под себя. Мое личное пространство. Для тихого творчества. Мне казалось, это важно: настоящий дом для стола, мольбертов, красок, кисточек и швейных машин. Я раскошелилась на диван из «Поттери барн», чаеварку «Бревилль» и деревянное панорамное окно, чтобы подглядывать за жизнью на верхних этажах нашего дуба.

Через неделю после того как закончились работы и я сидела в новенькой мастерской, потягивала чай и наслаждалась великолепной белизной свежеотремонтированной комнаты, до меня внезапно дошло: мне не нужно личное пространство. Я не хочу отгораживаться от Чарли и не видеть, как она распахивает дверь, возвращаясь из школы. Поэтому тихим творчеством я занимаюсь в гостиной, а в мастерской работает мой младший брат (писатель), когда приезжает в гости из Лос-Анджелеса. Еще там прячется Чарли, когда каждое мое слово действует ей на нервы. «Не знаю почему, мам. Меня злит не то, что ты говоришь, а что ты вообще разговариваешь».

И именно поэтому наша гостиная завалена парчой, бисером, выкройками – и шлепками Чарли, учебниками, одинокими серьгами и крошечными резинками для брекетов. Мы с ней договорились не обращать внимания на бардак в нашей общей комнате (хлебные крошки и муравьи – исключение). Дважды в месяц мы вместе наводим здесь порядок и чистоту. Это место счастья, место, где мы творим, спорим и оттачиваем свою любовь.

В мастерской полно народу. Сюзанны въехали сразу же – стоило последнему слою краски «белый лен» лечь на стены. Здесь им комфортно, и они могут болтать без умолку – порой совсем как глупые школьницы на девичнике.

Пора уже подняться к ним. Поздороваться.

Нарисовать занавеску. Узнать, не висит ли она на окне их спальни. Пусть уже помогут.

Но нет, пока нет. Надо копать.

Я вновь смотрю в зияющую дыру. На сей раз это бассейн с шоколадным месивом прелой листвы и дождевой воды на дне.

Какая глупость. Какое разочарование. Я натягиваю капюшон армейской толстовки дочки. На часах 17.27. Холод ужасный. Я не была здесь с тех пор, как мы с Чарли переехали (ей было два годика). По дороге сюда – один раз я свернула не туда, куда нужно, – мне пришло эсэмэс от дочери: «Есть хочется». А через двадцать минут: «Крутая пачка!», и еще минуту спустя: «?????»

Я пыталась перезвонить, но она не сняла трубку. Телефон у меня в кармане снова жужжит. Солнце опускается все ниже: большой оранжевый мяч решил поиграть в другом месте. Окна квартиры пылают закатным огнем, поэтому я не вижу, что внутри. Надеюсь, никто не смотрит на женщину в капюшоне и с ржавой лопатой в руках.

– Почему ты не у Анны? – выпаливаю я в трубку вместо приветствия. – Ты же собиралась к ней в гости! – Как будто мои слова все исправят.

– У нее мама заболела. Нас забрал из школы ее отец, и я сказала, что меня можно отвезти домой. Где ты? Почему не отвечала на сообщения?

– Я пыталась позвонить. Я была за рулем и немного заблудилась. А сейчас я уже в Далласе… по работе. Дверь заперла?

– Мам. Мне бы поесть.

– Закажи пиццу в «Сладкой маме». Деньги в конверте под телефоном. Попроси, чтобы доставил Пол. И не забудь посмотреть в глазок! Когда он уйдет, сразу же запри дверь и включи сигнализацию, вбей пароль.

– Номер подскажешь?

– Чарли. Ты же его знаешь.

– Да не пароль, а телефон «Сладкой мамы»!

Странный вопрос от девушки, которая только вчера нашла в «Гугле», кто такой Саймон Коуэлл – молодой помощник режиссера, полировавший топор Джека Николсона в «Сиянии».

– Чарли, ты чего? Я скоро вернусь. Задержалась, потому что… забыла дорогу.

– А почему говоришь шепотом?

– Пицца, Чарли. Глазок. Пароль. Не забудь. – Но она уже повесила трубку.

Все с ней будет хорошо. Это я сказала – или Сюзанна? Кому из нас лучше знать?

– Эй!

Ко мне быстро приближается человек с триммером в руках. Черт, засекли! Я прислоняю лопату к дереву. Поздно. Даже издалека человек кажется мне смутно знакомым.

– Это частная территория! Что вы тут делаете во время ужина – да еще с лопатой?!

Характерная гнусавость мешается с угрозой и недовольством: я нарушила этикет – осмелилась потревожить кого-то во время ужина. Фирменный техасский коктейль.

Просто я боюсь темноты. И еще я точно знаю, что в округе найдется немало людей, у которых руки чешутся пострелять – и в кладовке у них непременно припрятано ружье или пистолет. Такие уж тут места. У меня пистолет тоже был.

– Я здесь раньше жила.

– А лопата зачем?

Я вдруг поняла, кто это, – и, признаться, очень удивлена. Местный рабочий, мастер на все руки. Он здесь работал больше десяти лет назад – и каждый день грозился уволиться. Насколько я помню, он был дальним родственником брюзгливой хозяйки дома, обновленного викторианского «четырехквартирного особняка с характером». Читай: с резного конька прямо тебе на голову сыпется белая краска (похоже на перхоть), окна может открыть только Геркулес, а горячий душ длится ровно две с половиной минуты – и то если повезет опередить раннюю пташку с первого этажа, повернутую на спорте и утренних пробежках.

Именно из-за окон я и снимала здесь квартиру. Никто просто так не проберется. Да, и еще в объявлении было написано «Только для дам».

– Когда это хозяйка убрала отсюда парковочные места и выкопала бассейн… Марвин? Вас ведь Марвин зовут?

– А-а, помните старика Марвина, стало быть… Оно и понятно: девчонки меня не забывают. Бассейн появился года три назад. Раньше тут была парковка – да вы это и сами знаете. А теперь все жалуются, мол, машину некуда приткнуть. Воду в бассейн Герти наливать перестала. Говорит, только зря потратила на него деньги: старик Марвин все равно не выгребает листья. Старик Марвин, между прочим, работает как лошадь! Когда, говорите, вы тут жили?