Книга Заметки о делах политических и гражданских - Франческо Гвиччардини

341. Невелико дело, когда внушает страх правитель, часто прибегающий к жестокости и суровым мерам, потому что подданные легко испытывают страх перед тем, кто может применить насилие и разорить и кто скор на расправу. Честь и хвала тем правителям, которые редко прибегают к наказаниям и расправам, однако же умеют прослыть грозными.

342. Я не говорю, что правитель государства не бывает иной раз вынужден обагрить руки кровью, но утверждаю, что без великой необходимости делать этого нельзя и что чаще здесь больше потеряешь, чем выиграешь. Ведь не одни пострадавшие оскорбятся, но многие почувствуют неприязнь; и даже если ты устранишь одно препятствие, одного врага, семя его от того не истребится; следовательно, на его место явятся другие, и часто выходит, как с той гидрой, что уничтожишь одного врага – вырастают семь.

343. Помните сказанное в другом месте, что заметки эти нельзя применять без разбора. В некоторых особенных случаях они непригодны, но каковы эти случаи – нельзя понять ни по каким правилам, и нет книги, где бы этому учили; необходимо, чтобы тебя просветила сначала природа, а потом опыт.

344. Я считаю неоспоримым, что ни для какой должности, ни для каких властей не требуется большего разумения и более выдающихся качеств, чем для полководца. Бесконечно множество вещей, о которых он должен позаботиться и распорядиться; нет конца неожиданностям и случайностям, с которыми ему то и дело приходится сталкиваться, и потому у него должно быть больше глаз, чем у Аргуса[60]; поистине и по важности дела, и по требующемуся разумению бремя полководца таково, что по сравнению с ним всякое другое, по-моему, покажется легким.

345. Кто говорит «народ», тот поистине говорит «сумасшедший», ибо народ – это чудовище, ум которого полон вздора и заблуждений, а пустые мнения его так же далеки от истины, как далека, по Птолемею[61], Испания от Индии.

346. Естественно, я всегда желал крушения Папского государства, но по воле судьбы дважды первосвященники оказались таковы, что я был вынужден желать их величия и трудиться ради него; если бы не это, я бы возлюбил Мартина Лютера больше самого себя, ибо понадеялся бы, что его секта положит конец или по крайней мере подрежет крылья этой негодной тирании попов.

347. Есть разница – быть храбрым или не бежать от опасности во имя чести. В обоих случаях человек понимает опасность, но в одном он верит, что с ней справится, – не будь этой веры, он бы не рисковал, – а в другом – боится, может быть, больше, чем следует, но держится крепко, и не потому, что свободен от страха, а потому, что готов скорее перенести несчастье, чем позор.

348. В нашем городе обычно случается так, что человек, который был главным пособником того, кто захватил власть, быстро становится ему врагом. Причина, говорят, в том, что поскольку такие люди обычно имеют достоинства, умны и, может быть, беспокойны, то властитель проникается к ним подозрением. Можно прибавить к этому и другую причину: считая, что их заслуги велики, эти люди часто хотят большего, чем им следует, а когда не получают желаемого, то негодуют; отсюда возникают взаимная вражда и подозрительность.

349. И так же происходит, когда человек, помогший другому подняться высоко или бывший причиной его возвышения, вздумает потом руководить им: он уничтожает этим оказанную услугу, так как хочет сам пользоваться властью, которая его же усилиями вручена другому; если тот не стерпит, то будет прав, и нельзя его назвать неблагодарным.

350. Не хвалите человека за то, что он поступил или не поступил так-то только потому, что, поступи он иначе, он бы заслуживал порицания.

351. Кастильская пословица говорит: «Где тонко, там и рвется». В соперничестве либо в сравнении с более сильным или более важным всегда страдает слабейший, несмотря на то что разум, честность или благодарность требуют обратного; происходит это потому, что люди обычно больше думают о своих интересах, чем о долге.

352. Не могу и не умею выставлять себя в лучшем свете либо создавать себе имя делами, которых по сути нет, хотя поступать так было бы полезнее. Трудно поверить, до чего помогают известность и мнение о тебе как о большом человеке, – ведь только при такой молве за тобой бегут, не требуя, чтобы ты показал себя в деле.

353. Я всегда говорил, что гораздо удивительнее, как флорентийцы завоевали господство над своими малыми владениями, чем венецианцы или любой другой правитель в Италии – над своими обширными; ведь в каждом уголке Тосканы свобода так укоренилась, что все были врагами возвеличения Флоренции. Иное дело, когда город окружен народами, привыкшими к рабству: не слишком задумываясь о том, кто их угнетает, они не станут оказывать упорного или постоянного сопротивления. Кроме того, соседство Церкви – величайшее препятствие для нас – было и остается; корни ее так крепки, что она изрядно помешала росту нашего господства.

354. Все заключают, что правление одного властителя, когда оно хорошее, лучше, чем правление немногих или многих, даже хороших; причины очевидны. С другой стороны, считается, что если правит один, то власть его легче превращается из хорошей в дурную; когда же эта власть дурна, то она хуже всех, тем более что передается по наследству: редко случается, чтобы хорошему и мудрому отцу наследовал такой же сын. Поэтому мне бы хотелось, чтобы политики, обдумав все условия и опасности, объяснили мне, чего больше желать для нарождающегося государства – власти одного, немногих или большинства.

355. Хуже всех знает своих слуг хозяин, и так же плохо знает правитель подданных: перед ним они совсем не те, что перед другими; они всячески таятся от него и желают казаться совсем не такими, каковы есть на самом деле.

356. Если состоишь при дворе или в свите кого-нибудь из великих мира сего и желаешь, чтобы он приобщил тебя к делам, старайся быть у него на глазах, ибо без конца возникающие дела он поручит тому, кого видит, или тому, кто к нему ближе; так что тебе ничего не поручат, если надо будет тебя разыскивать или дожидаться. А кто упускает хотя бы малое поручение, для того часто закрываются подходы и доступы к большому.

357. По-моему, безумны эти монахи, которые проповедуют предопределение и трудные догматы веры. Лучше не давать народу повода задумываться о вещах, которые едва ли ему по силам, нежели будить в умах сомнения, которые придется успокаивать словами: так говорит наша вера, так надобно верить.

358. Ты можешь быть хорошим гражданином и не пытаться захватить власть, однако, связавшись во Флоренции с правителями вроде Медичи, ты приобретешь дурную славу и окажешься в опале у народа, а этого при всех случаях, насколько возможно, надо избегать. Однако я не думаю, что из-за этого должно отступать и терять те блага, которые приобретаются благодаря подобной связи. Ведь если только ты не хищничал и не оскорбил какого-нибудь влиятельного человека или многих, то впоследствии, когда правление изменится и у народа уже не будет причины тебя ненавидеть, прочие грехи тебе отпустятся, опала в конце концов пройдет и ты не будешь повержен или унижен, как опасался вначале. Однако все это тягостно, а иной раз выходит против ожиданий, и нельзя отрицать, что уже нет той незамаранности, которую сохраняет тот, кто вел свою игру вдали от власти.