Книга Ничья земля. Книга 2 - Ян Валетов

Проходя мимо Базилевича, замершего у пандуса самолета, Хасан не удержался и сделал вид, что бросается на Антона Тарасовича всем телом. Тот испуганно шарахнулся, а Хасан огреб от Сойки такой силы удар узловатой веревкой по спине, что невольно зашипел, как обозленный кот.

Находиться на открытом солнце было чистым мучением, может быть, поэтому Кубинец не стал отводить их слишком далеко от самолета, а уже через минуты три ходьбы приказал своим вкрадчивым голосом:

– На колени!

Сергеев остановился, и Хасан замер вместе с ним.

За их спинами лязгнул затвор «калаша».

– На колени, – повторил Пабло Кубинец, не повышая тона. – Я же сказал, на колени!

Аль-Фахри повернул голову в сторону Сергеева и оскалил зубы, словно загнанный в угол пес. Глаза у него горели угольями. Правая рука была совсем рядом со щиколоткой… Но на щиколотке давно не было пистолета! Впрочем, Хасану, как и самому Сергееву, пользоваться пистолетом было не обязательно. Спина араба напряглась, по мышцам шеи прокатилась волна…

– Не время, – сказал Михаил на фарси едва слышно. – Не надо, не время!

И медленно, подавая Нукеру пример, опустился на колени.

Глава 4

– Они не могли уйти далеко! Не могли! – Сергеев не говорил, он хрипел, выдавливая звуки через замороженное горло. – Мы же видели следы!

– Не ори, – сказал Мотл, снимая с примуса дымящийся котелок. – Не ори, у тебя и так голоса нет. Чаю вот хлебни, Миша, и отдышись хоть чуть-чуть! Ты смотри, – он потянулся к Сергееву и коснулся пальцами покрытых ледяной коркой бровей, – всю морду себе поморозил…

– Не трогай, Матвей, – попросил Сергеев, непроизвольно дергая щекой. – Это ничего! Это не больно. Пройдет.

– Пройдет, как же… – передразнил его Подольский. – В себя приди, герой… В лучшем случае морда облезет, а в худшем некроз начнется… А ну-ка, давай-ка смажем!

Громыхнул железом люк, и в белом облаке холодного воздуха в натопленное нутро «хувера» ввалился Вадим – замерзший, покрытый, как коростой, жесткой снежной коркой. Он был неуклюж от окоченения, и едва не упал, зацепившись стволом автомата за край проема. Шерстяная маска на лице превратилась в сплошной ковер из ледяных шариков – сорвав ее, командир коммандос жадно хапнул теплый, пахнущий железом, соляркой и несвежими телами, воздух и сполз на пол.

– Ничего? – прохрипел Сергеев, скорее не как вопрос, а утвердительно.

– Не видно ни хера! – выдохнул Вадим, скидывая перчатки. – Метет! Откуда только взялось. И холодает. Не пойму никак… Раз так завьюжило, то потеплеть же должно! А тут хватает, как наждаком по роже… Ай! Блин, мужики, я пальцы, кажется, приморозил!

– Все! – отрезал Мотл, вставая. – Пока не кончится метель, выйдете вы отсюда на улицу только через мой труп. Руки покажи, шлемазл! Руки сюда давай!

Сергеев хлебнул горячую, пахнущую вениками жидкость и крепко сжал обжигающую кружку в ладонях.

Его начало трясти.

Место, где Молчун слетел с «брони», они нашли быстро. При падении парня, скорее всего, крепко приложило о крупный осколок бетона, тот самый, на котором «хувер» едва не перевернулся. Он «поплыл», а, может быть, даже потерял сознание на пару секунд, и тут-то на него и навалились те, кто прятался в развалинах. Не будь Молчун оглушен ударом о плиту, следов схватки было бы гораздо больше. Борьбы как таковой и не было – так, возня, если судить по немногочисленным брызгам крови. Молчун успел зацепить кое-кого, но не насмерть, и даже серьезно не покалечил. Уж больно быстро исчезли нападающие вместе с пленным. С тяжелоранеными на руках так не побегаешь.

Сергеев с Вадимом бросились по следам, но тут, как назло, вновь задуло вдоль русла Днепра, низкое серое небо заклубилось, падая на землю, и на пустынный город обрушилась метель. И до того погода была не летней, но с первыми снежными зарядами температура упала ниже двадцати Цельсия, и продолжала падать все то время, что Сергеев с напарником прыгал через обломки стен, пытаясь настичь уходящих. Но тщетно…

Прожектора «хувера» вязли в каше вьюги, ревели моторы. То Матвей, то Вадим, меняясь, вели машину вслед за Михаилом, держась параллельной улицы, полагаясь более не на зрение, а на интуицию. Здесь главной опасностью было не замерзнуть, а влететь сослепу на одно из минных полей, которых вокруг было понатыкано бессчетное количество, или подорваться на каком-нибудь фугасе, заложенном в старых зданиях.

Через три четверти часа вьюги стало понятно, что искать Молчуна уже бесполезно. Едва держащийся на ногах Сергеев сумел определить только общее направление движения отряда противника: северо-запад. Но на этом все успехи закончились. Ни к чему не привел и последний отчаянный бросок Вадима – просто он по молодости сумел продержаться на ледяном ветру на десять минут больше.

– Я не уверен, Миша. – Он болезненно скривился в ответ на осторожное прикосновение Мотла. – Но вроде бы там следы гусениц. Наст они сломали, потому и видно, что у них было что-то типа БМП. Колея широкая, а больше я ничего не понял.

– Одна машина? – спросил Сергеев, снова дергая щекой.

Примерзшая физиономия начала отходить в тепле и ощущения были не из приятных. Тысячи мельчайших иголок кололи лицо, стараясь попасть в тысячи маленьких муравьев, суетящихся под кожей.

– Не знаю, сколько их было, – отозвался Вадим. – Я даже не уверен до конца, что там недавно прошла БМП. Очень похоже на следы траков, но они могут быть и старые – поземку несет так, что самих следов уже почти не видно – просто две полосы подавленной кирпичной крошки. А ведь сейчас не ночь, Миша, а день, и к вечеру следы заметет полуметровым слоем. А если не перестанет мести, то к утру можем не искать дорогу вниз – на раз съедем в русло по сугробам. Ай! Матвей, душу твою! Ты что делаешь?!

– Ничего, ничего… – успокаивающим голосом протянул Подольский, продолжая манипуляции с резко пахнущей жирной мазью. – Болит – это хорошо! Болит – это даже здорово! Раз болит, значит, все фунциклирует, как надо!

– Мы не будем съезжать в русло, – сказал Сергеев, обращаясь к Вадиму.

– Ты знаешь другую дорогу? – спросил Матвей. – Странно. Мне казалось, что другой дороги нет.

Он ткнул рукой в сторону притихшего на своем импровизированном ложе из канистр Али-Бабы.

– Если ты, конечно, собираешься доставить его на место. И в срок.

– Мы пойдем на северо-запад, – отрезал Сергеев. – По колее.

– По какой колее? – Вадик от удивления поднял брови. – Миша, там уже нет колеи. А через час там будет по пузо снега. Куда ты собираешься ехать? За Молчуном? А где он? Кто его захватил? Куда его везут? Ты хоть представляешь?

– Плевать! – Сергеев чувствовал, что начинает терять контроль над собой.

Это была не паника, скорее – немотивированная злоба. Он просто физически ощущал, как из его пор вместе с едко пахнущим потом в тесное пространство кабины «хувера» буквально истекает опасность.