Книга 100 великих тайн советской эпохи - Николай Непомнящий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В пьесе есть почти буквальные цитаты из высказываний Сталина. В Советский Союз приехал футурист Диего Ривера и стал убеждать Сталина, что революционная власть должна поддерживать революционное искусство, а не замшелый реализм. Сталин ответил, что не исключено, что победившему классу ближе всего окажется высокий классицизм. Высокий классицизм – это эпоха Людовика XIV. Маяковский спародировал эту встречу вождя с Диего Риверой, заменив гениального латиноамериканца на угодливого советского художника Бельведонского, чья фамилия явно намекает на «высокий классицизм», столь угодный Сталину.
«Победоносиков: Тогда, я думаю, мы остановимся на Луе Четырнадцатом. Но, конечно, в согласии с требованием РКИ об удешевлении, предложу вам в срочном порядке выпрямить у стульев и диванов ножки, убрать золото, покрасить под мореный дуб и разбросать там и сям советский герб на спинах и прочих выдающихся местах».
Сталинский стиль «высокого революционного классицизма» с его патологической страстью к мореному дубу здесь очевиден. Но если о беседе Сталина с Диего Риверой знал лишь узкий круг футуристов, то в полемику о Первой конной армии была вовлечена вся страна. Всем известно, что Красную армию и Первую конную создавал непосредственно Лев Троцкий. Сталин развернул целую пропагандистскую кампанию, чтобы на место Троцкого поставить себя. Появилась угодливая картина «Сталин принимает парад Первой конной». А журнал «Каторга и ссылка», орган бывших политкаторжан, заполнился бесчисленными воспоминаниями о Сталине в ссылке. Нетрудно понять, как реагировал Сталин на следующий эпизод «Бани»:
«Бельведонский: Восхитительно! Тюрьма и ссылка по вас плачет, журнал разумеется. Музей революции по вас плачет – оригинал туда оторвут с руками.
Победоносиков: Для подобных глупостей я, конечно, от кормила власти отрываться не могу, но если необходимо для полноты истории – я сяду здесь, за письменным столом, но ты изобрази меня ретроспективно, то есть как будто бы на лошади».
Этого вполне достаточно. Пьеса Маяковского была яростно обругана, снята с репертуара и запрещена.
1930 год оказался для Маяковского рубежом жизни и смерти. В этом году он заканчивает свою автобиографию словами: «Работаю над поэмой „Плохо“». Наброски этой поэмы исчезли бесследно.
Бешеная возня Лубянки вокруг Маяковского не оставляет сомнений. В последние дни жизни его бережно вели к смерти и, возможно, даже нажали его рукой на курок пистолета…
Рассказывает А. Бернштейн, ветеран Великой Отечественной войны, ветеран воздухоплавания:
– Первой открыла воздухоплавание Франция. В 1783 году двое смельчаков, идя в неизведанное, поднялись на монгольфьере, достигнув высоты 300 м. Известный физик и воздухоплаватель Огюст Пиккар в герметичной гондоле в 1932 году преодолел высоту 16 км.
Правительство СССР также принимает программу по освоению стратосферы. В работу включаются аэрофлот, ВВС, Академия наук, ОСОАВИАХИМ. Уже в 1933 году, согласно программе, спроектированы и построены два крупных стратостата с герметичными гондолами: в Москве – «СССР-1» и в Ленинграде «ОСОАВИАХИМ-1», оба объемом по 25 тыс. кубометров.
30 сентября 1933 года «СССР-1» (радиопозывной «Марс») в 8 утра всплыл над Москвой. На высоте 25 км «Марс» сообщил земле:
– Все идет нормально. Научные пробы взяты по плану. За бортом минус 60 градусов.
В 12.40 стратостат достиг высоты 19 км и по окончании всех научных работ, через 8 часов был приземлен. Было установлено, что на высоте 27–19 км интенсивность космического излучения в 200 раз больше, чем у земли. Экипаж был награжден орденами Ленина.
Через четыре месяца, 30 января 1934 года, в Москве, с трибуны XVII партсъезда было торжественно объявлено: «Товарищи! Радио принесло нам сообщение с борта стратостата „ОСОАВИАХИМ-1“, поднимающегося в стратосферу с научными задачами. С высоты 20 600 метров экипаж шлет привет съезду и посвящает ему свой научный рекордный полет. Штурм стратосферы продолжается».
В 11 часов 42 минуты связь со стратостатом ухудшилась и оборвалась. Была достигнута рекордная высота 22 километра, но все закончилось трагически. Спуск оказался форсированным, оборвавшаяся гондола, падавшая с большой высоты, разбилась о землю. В итоге экипаж погиб.
В последующие дни газеты сообщили, что причиной катастрофы послужил внезапный шторм в атмосфере. Это была неправда. Конструкторы, стремясь обеспечить большую высоту подъема, облегчили вес аэростата, не обеспечив запаса прочности, надежности, безопасности и возможности спасения экипажа на парашютах. Погибших стратонавтов П. Федосеенко, А. Васенко, И. Усыскина наградили посмертно орденами Ленина, их прах был торжественно помещен в Кремлевской стене.
Гондола стратостата «СССР-1»
25 июля 1935 года из Кунцева под Москвой поднялся стратостат «СССР-1 бис». Это был второй полет «СССР-1», но с новым экипажем. Командир X. Зилле, инженер Ю. Прилуцкий и профессор А. Вериго. Радиопозывной «Луна». Приставка «бис» означала повторный полет. Оболочка стратостата и гондола были целиком использованы прежние, но за бортом гондолы крепился групповой спасательный парашют. Это было новшество. В случае аварии планировалось автоматически отцепить гондолу и спустить ее с аэронавтами или без них на этом парашюте.
Через час экспедиция достигла высоты 16 км. «Луна» радирует:
«Идут стратосферные исследования космического излучения, за бортом минус 60 градусов». Но тут стратостат… стал проваливаться: ускоряющийся самоспуск. Причина тут же обнаружена: разрыв корпуса в верхней части, идет сильная утечка водорода. Командир принял решение: на высоте 3,5 км открыт донный люк, через него выпрыгнул профессор Вериго, за ним – Прилуцкий. Оба спустились на парашютах. Облегченный стратостат резко уменьшил скорость падения. Командир мастерски приземлил его. Все научные приборы и записи сохранились. Оказывается, оболочка «СССР-1» после первого полета хранилась на складе полтора года свернутой, прочность ее снизилась. Второй раз рисковать было нельзя. За выполнение государственного научного задания и проявленное мужество экипаж был награжден орденами Ленина.
Утром 18 июля 1938 года в исследовательский и испытательный полет поднялась в открытой гондоле новая команда исследователей.
Экипаж военных воздухоплавателей состоял из офицеров: Я. Украинского, С. Кучумова, Д. Столбуна, П. Батенко. Через три часа радиообмен с экипажем прервался. Радиопозывной «Свет» не отвечал. Никаких сведений об экипаже не поступало. Неуправляемый аэростат носило по воздушным волнам, а потом в Донецке, к ужасу жителей, он бережно опустил прямо на площадь бездыханных, уснувших от удушья аэронавтов. Им не хватило дыхательной смеси или же совсем отказала система ее подачи.
Учитывая случившееся, инженеры-конструкторы Аэрофлота для повышения надежности спуска и пилотажа стратостатов создали конструкцию, когда при спуске на землю огромный стратостат автоматически превращается в гигантский парашют. По замыслу такой гибрид должен был повысить надежность и уменьшить расход посадочного балласта.
