Книга Охота на красавиц - Елена Арсеньева

Кира отпрянула, ударилась локтем о ручку надверце и, к своему облегчению, обнаружила, что ситуация не столь угрожающая:она всего-навсего полулежала в Максимовых объятиях. Поскольку это в корнеменяло дело, она приняла независимый вид и холодно поинтересовалась:

– Да? В чем дело? Я что, храпела?

Ему следовало в ужасе воскликнуть: «Ну что вы,что вы!» – однако он весело оскалился – зубы казались совершенно белоснежнымина загорелом худом лице:

– Ага! Вернее, не храпели, а хрипели.Кошмары снились, да? Я решился прервать их, тем более что мы уже почти у цели.

Кира припала к стеклу и увидела, что они стоятв недлинной очереди автомобилей на подступах к парому. Очередь двигаласьмедленно. Причиной ее медлительности был парень в камуфле, с автоматом инеизбежными желто-голубыми знаками отличия, который бесцеремонно совался вкаждую кабину, выуживая оттуда разноцветные «корочки» разнообразных документов.Порой в своей бесцеремонности он доходил до того, что нырял в багажник, а то ивовсе докатывался до абсурда – открывал капот.

– Господи, – прошептала Кира вразпересохшими губами, – паспорта проверяют. Как же…

– Ничего, все будет тип-топ, –легкомысленно отозвался Максим, откидывая со лба растрепанные ветром волосы ине делая ничего, ну ничегошеньки для того, чтобы как-то скрыть присутствие Кирыв своей машине. Ну, в багажник бдительный пограничник свой нос непременносунет, этот тайник отпадает, но ведь Кира могла скрючиться под задним сиденьем,а Максим прикрыл бы ее какими-нибудь половичками… Нет – сидит, щурится и весьмалегкомысленно насвистывает:

А пуговки-то нету

У заднего кармана,

И сшиты не по-русски

Широкие штаны,

А в глубине кармана

Патроны для «нагана»

И карта укреплений

Советской стороны!

– Вот так шпион был пойман у самойграницы, – сухо отозвалась Кира. – Никто на нашу землю не ступит, непройдет. И далее по тексту. Вы что, забыли наш уговор?

– Я никогда ничего не забываю! –делая ударение на каждом слове, веско оповестил ее Максим. – Вас что,собственно, беспокоит? Переход границы, что ли? А вы успокойтесь. По-пластунскиползти не придется, это я гарантирую. Вам, кстати, имя Александра – как,нравится?

– Хорошее имя, – хлопнула глазамиКира, – но я не понимаю…

– А чего тут понимать, чего тут понимать,Шурочка? – громко удивился Максим, красиво подруливая к пограничнику и сшиком тормозя. – В эту ночь решили попугаи перейти границу у реки – вот ивсе, больше понимать нечего!

С этими словами он сунул пограничнику свойпаспорт и улыбнулся так, что в бдительных усах невольно мелькнула ответнаяулыбка.

– Тоже зеленая фуражка небось? –хмыкнул пограничник, листая паспорт. – Матынка родимая, шпиен! ИсаевМаксим Максимыч… правда, что ли? Неужто это ты, земеля?

– Разве не похож? – скромнопотупился Максим, поворачиваясь в профиль и красуясь то левым, то правым боком,и Кира наконец вспомнила, где слышала это сочетание: Максим Исаев. Так жеШтирлица звали!

– Похож, вылитый! – добрел на глазахпогранец. – Чего везем? Шифровку для Блюхера или бриллианты для диктатурыпролетариата?

– Нет, аж семнадцать мгновенийвесны! – С этими словами Максим стиснул Кирино колено, а потом медленноповел ладонь выше.

Кира дернулась было протестующе, однако МаксимМаксимыч сказал:

– Знакомься, командир, это жинка моя,Шурочка!

У Киры хватило ума смущенно уткнуться в плечогорячо любимого супруга. Она бы с удовольствием укусила его от злости, ноиспугалась: еще не так поймет!

– Эге ж, – сказал «командир», –вижу: зарегистрирован брак с гражданкой Николашиной Александрой Викторовной…

– Ныне Исаевой, – уточнил МаксимМаксимыч.

– А ваши документики где же, АлександраВикторовна? – ласково спросил «командир», завистливо поглядывая, как рукаМаксима по-хозяйски мнет Кирино колено.

– Слушай, ты представляешь, какая гадостьвышла, – встрепенулся Исаев. – Ночью тещу, маманьку Шурочкину, –она в Краснодаре живет – увезли в больницу с инсультом. Нам позвонили в шестьутра – и мы как вскочили в машину, так и забыли про все. Мой-то паспорт всегдасо мной, а Шурочка до того вся расстроилась, что не только паспорт, но дажекосметичку забыла!

Он врал как по писаному, и тон былсоответствующий, вполне трагический, а Кире в этой ситуации ничего неоставалось, как сильнее вжиматься в крутое «мужнино» плечо, уповая, что ееголые коленки заслонят от глаз пограничника основную несообразицу: паспорт-тоона, якобы в отчаянии, забыла, а вот попугайный паричок успела нахлобучить!

– Спохватились уже за пять минут допарома, – молол языком Максим. – Ну сам посуди, тут каждая минута насчету, не возвращаться же за такой ерундой в Коктебель!

– О, так вы с Коктебля! –обрадовался погранец, заглядывая на страничку с пропиской. – Где лежитсоветская земля? Совхозы, это самое, колхозы там, природа?

– Так точно! – хохотнулМаксим. – Все по-прежнему! Бывал в нашем райском уголке?

– А то! – хохотнул и«командир». – У меня там шурин в милиции сержантом служит. МыколаКобылянский, знаешь небось?

– Мыкола! – размягченно простоналМаксим. – Мать честна! Мыкола… да то ж мой наиперший, наилепший кореш!

Кира почувствовала, как останавливаетсясердце. Сейчас инсульт будет у нее, а не у какой-то там воображаемой илинатуральной исаевской тещи! Это же надо так влипнуть… как кур в ощип!

«Господи, пронеси, господи! – взмолиласьона. – Осталось еще чуть-чуть, гос-поди!..»

Неизвестно, что там такое случилось на небесах,однако господь, похоже, именно в это мгновение отверз свой слух к мольбам малыхсих и заставил зазвучать хор… нет, не ангельских труб, а нетерпеливыхавтомобильных сигналов.

– Эх, земеля, заболтались мы! –Пограничник не глядя сунул Максиму паспорт. – Но ежели ты Мыколин кореш,то знаешь нашу таксу?

– Не-пре-мен-но! – отчеканил Максим,жестом фокусника всовывая в пограничную руку двадцатидолларовую купюру,чудилось, соткавшуюся из воздуха. Столь же волшебно она в воздухе и растаяла, аможет быть, в кармане «командира» – Кира не успела толком разглядеть.

– Ну, ехай, – счастливо улыбнулсястраж незалежных рубежей.