Книга Валашский дракон - Светлана Лыжина

Влад сразу почувствовал в себе нарастающую досаду и раздражение: «И почему все, кто приезжает ко мне от Матьяша, так меня боятся? Кто им при дворе неустанно рассказывает, что я злодей?» Теперь узник был склонен отнести посетителя всё же к немцам, но тут вдруг вспомнил одного старого знакомого, трусоватого поляка.

Тот поляк был послом. Встреча с ним случилась много лет назад, ещё до злополучных событий, приведших к заточению в башне. В то время Влад полновластно правил в Румынии, а Матьяш прислал к нему своего человека.

Человек, тот самый поляк, по приезде в Тырговиште вёл себя робко. Пусть многие «анекдоты о Дракуле» тогда ещё не появились, но Матьяшев посол наслушался рассказов о казни бояр, которую Влад устроил в начале правления. Благодаря всяким говорунам пятьдесят бояр, посаженных на кол, превратились в пятьсот, поэтому трусоватый поляк, стоя в тронном зале княжеского дворца, вручал верительную грамоту с большой опаской.

«Как же звали того поляка? – пытался вспомнить узник Соломоновой башни, на время забыв о нынешнем посетителе-чужестранце. – Кажется, Бенек». Бенек был почтенным полуседым господином, но не вызывал доверия из-за привычки бросать быстрые взгляды то в одну, то в другую сторону. Высмотрев что-то, он тут же прятал глаза под тяжёлыми полуопущенными веками, а на его лице появлялось задумчивое выражение. Наверное, посол мысленно оценивал увиденное, ведь отношения Влада с Матьяшем в то время только-только начали устанавливаться, и Бенеку по возвращении предстояло рассказать своему королю, что делается при румынском дворе.

Беседа с послом, приехавшим в румынскую столицу, предстояла долгая, поэтому Влад пригласил его на обед, согласно обычаю устраивавшийся всякий раз по окончании государева совета. Бояре, которые собирались на совет, считались во дворце гостями, и негоже было отпускать их домой голодными. «Так почему бы не накормить заодно и посла?» – решил князь.

Бенеку, присоединившемуся к трапезе, дали почётное место на лавке слева от Владова кресла, после чего посол, ободренный оказанной милостью, начал всё больше заноситься, как с поляками частенько случается. Этому также способствовало вино, потому что поляк прикладывался к кубку чаще, чем следовало бы, и сам не заметил, как пустился в нравоучительные рассуждения – дескать, напрасно Влад совершил то-то и то-то.

Бенек приехал в Тырговиште в сентябре. Стояла чудесная погода, но от рассуждений посла Владу сделалось так тоскливо, как бывает в конце осени, в самые пасмурные ноябрьские дни. «Устами посла, даже подвыпившего, говорит сам король, – рассуждал румынский князь. – Как видно, Матьяш уверен, что может указывать мне. А ведь его отец Янош тоже был уверен, что может указывать моему отцу и даже карать за непослушание».

Со стороны беседа выглядела как разговор двух приятелей, потому что оба собеседника обходились без переводчиков. Посол говорил на своём родном языке – польском, а Влад пользовался славянским языком, на котором в Румынии составлялись указы и совершались богослужения. Эти языки звучали очень похоже.

– Зачем Светлейший Князь казнил так много панов за один раз? – спрашивал посол, в который раз отхлебывая из кубка. – Я не хочу показаться невежливым, но целых пятьсот панов…

– Их было чуть более пятидесяти.

– Что ж, я не стану спорить, но всё же…

– Я покарал тех, кто предал моего отца и старшего брата, – холодно ответил Влад. – Я вправе карать своих слуг, которые заслужили наказание.

– Я понимаю, почему Светлейший Князь так говорит, – посол несколько раз кивнул, – но Его Величество смотрит на это иначе. Те паны – не предатели. Они подчинились воле пана Яноша и тем самым выразили свою верность мадьярской короне, которую теперь олицетворяет Его Величество. А теперь выходит, что Светлейший Князь наказал их за верность короне. Король не может такого одобрять.

– А кому же в первую очередь должны быть верны мои слуги? – с усмешкой спросил Влад. – Мне или Его Величеству?

– Ответ очевиден, – слащаво улыбнулся посол. – Если Светлейший Князь будет верен Его Величеству, то слугам не придётся выбирать.

Влад оглядел своих бояр. Те, что сидели поблизости, молча прислушивались к беседе, а те, что сидели в отдалении, тихо переговаривались. Всмотревшись в их лица, румынский князь остался доволен – среди его слуг не осталось таких, которые в случае чего выбрали бы венгерское покровительство, а не служение своему государю.

Настроение Влада немного улучшилось, и он с улыбкой ответил послу:

– Ты можешь передать моему брату Матьяшу, что я намерен быть верным.

Услышав такой ответ, посол ещё больше ободрился и продолжил наглеть.

– А ещё Его Величество не одобряет того, что Светлейший Князь учинил вместе со своим войском в землях Надьшебена и Брашова, – Бенек опять приложился к кубку. – Говорят о многих сожжённых дотла селениях.

– Там думали получить выгоду, строя против меня козни, – сказал Влад. – Я лишь показал, что от козней не будет никаких выгод, а одно сплошное разорение. В Надьшебене и в Брашове сидят претенденты на мой престол, а городская знать поддерживает их, надеясь поживиться за счёт румынской казны, если кто-то из претендентов станет князем. В Надьшебене и в Брашове даже замышляли меня убить.

– И всё же Его Величество недоволен, – продолжал настаивать посол, всё больше раздражая Влада.

Бенек явно лез не в своё дело, но у румынского государя вдруг появилась одна задумка, как достойно ответить на посольскую наглость, и он подозвал к себе боярина Войко, сидевшего поблизости. Вопреки расхожему мнению, что люди богатырского сложения не блещут умом, Войко всегда отличался сообразительностью, и потому князь выбрал для своего дела именно этого слугу.

Велев боярину преклонить ухо, Влад тихо сказал по-румынски:

– Поди сейчас на двор, найди там жердь потолще и вели заострить её с одной стороны, чтоб на кол стало похоже. Побыстрее там управься. Пусть её несут сюда и здесь перед столом положат.

Посол не понял, что приказал румынский государь, но насторожился, а Влад меж тем, отпустив боярина, переспросил:

– Так мой брат Матьяш недоволен? А как же быть с письмом, которое он отправил в Надьшебен? В этом письме Матьяш сказал, что в споре с Надьшебеном прав я.

– Да, – слащаво улыбнулся посол, – однако Светлейшему Князю известно, что это было мнение не столько Его Величества, сколько пана Михая, дяди Его Величества.

– Да, мне это известно.

– Однако пан Михай уже не имеет той силы при дворе, которую имел совсем недавно.

Новость о том, что дядя короля, Михай Силадьи, теряет власть, огорчила Влада, ведь румынский государь дружил с этим венгром и искренне его уважал.

Михай был уже не молод. В его кудрявые каштановые волосы намешалось много седины, а усы успели стать почти белыми, но он не потерял вкус к жизни и к войне, терпеть не мог немцев, в том числе тех, что жили в Трансильвании, и потому Влад с ним поладил.