Книга Проживи мою жизнь - Терри Блик

Внезапно показалось, что на противоположной стороне, сквозь на мгновение распавшуюся вереницу движущихся пар, мелькнуло очень знакомое лицо. Память услужливо подставила снимок Дианы в окружении компании, где был чёткий мужской профиль с чёрными глазами, и тут же – рядом – нарисовала очень похожий портрет, но уже обрамила его в совершенно другой интерьер – водительское кресло в джипе на стоянке у банка шесть дней назад. Верлен кивнула самой себе:

– Что ж, ну здравствуй, приятель-водитель-спонсор. Приближаться не будем, но вот понаблюдать за тобой стоит. Сказать Шамблену, как ты доставил к нам пьяные телеса Августа, или не сказать? И как бы добыть на тебя досье… Придётся дать Анри задание собрать хотя бы биографию на всех учеников Орловой. Вдруг кто-то что-то резко изменил в своей жизни? Это было бы симптоматично… Нужно как-то очень аккуратно выяснить, давно ли ты водишься с братом. И кто ты вообще такой.

Пока размышляла, заметила, что новый объект наблюдения чётко держится позиции, откуда отлично просматривается Диана. Тягучая мелодия закончилась, пары распались, Павел подошёл к танцовщице, ухмыльнулся, и вот уже девушка вливается в его объятия, начиная осторожное, зыбкое движение по паркету.

Наверное, из-за того, что Солодов как-то совершенно по-собственнически ухватил гибкое тело танцовщицы, будто принадлежащее ему по праву, в голове у Майи тяжко и мерзостно зашумело, бритвенным краешком алмаза царапнула непонятная ледяная тоска, настроение снова упало, и вновь навалилась дичайшая, просто адская усталость.

«Так или иначе, данные нужно будет собирать. Как минимум для того, чтобы не допустить повторения ситуации на Урале. Ну, и как превентивные меры по отирающимся возле вечно пьяного Августа личностям, – Верлен скривилась: – Хорош уже себе врать. Август, Урал… Всё гораздо проще – ты хочешь знать, что связывает этого явного Дон Жуана с Дианой».

Майя направилась уже к выходу, когда чьи-то пальцы невесомо коснулись её локтя. Обернулась, надевая маску вежливого радушия, увидела невысокую девушку с ясными серыми глазами, лет, наверное, двадцати трёх, совсем молоденькую, одетую в свободные брюки и узкую рубашку, восторженно и неприкрыто пялившуюся на неё. От этого бесцеремонного, ничем не скованного искреннего интереса даже немного растерялась. По привычке вопросительно приподняла бровь, спохватилась – не на работе же, говори словами! Однако девушка всё поняла правильно и, ослепительно улыбнувшись, спросила:

– Меня зовут Серьга. Это против правил – приглашать на танду голосом. Но… потанцуете со мной?

Майя оторопела. Как оказалось, к такому повороту событий она была не готова совершенно, и этот промах грязным булыжником плюхнулся в плохое настроение, подняв со дна муть раздражения. Однако на лице, как обычно, не отразилось ничего, кроме лёгкого удивления. Негромко, извиняющимся тоном, витиевато уклонилась:

– Прошу прощения, я здесь впервые, и мне недоступно подобное искусство движения. Возможно, когда-нибудь, безусловно, я буду рада потанцевать с Вами.

Верлен никогда не задумывалась, что, обладая резкой, необычной красотой и глубоким голосом, напоминавшим горячий и густой сбитень на липовом меду, производит ошеломительное впечатление на окружающих. Ей, привыкшей отсекать всё лишнее, в том числе – и внешнюю привлекательность как фактор, отвлекающий от верных решений, подобная мысль даже не приходила в голову. Поэтому казалось странным, что во взгляде незнакомой девушки сквозило такое восхищение. Между тем Серьга ошеломила её второй раз, кивнув головой в сторону бара:

– Тогда разрешите угостить Вас кофе? Или вином?

Промелькнула язвительная мысль: «Похоже, меня клеят». Майя осторожно сказала, боясь попасть впросак и нарушить какое-нибудь существовавшее здесь правило, вроде того, что на танец приглашают молча:

– Благодарю за предложение, но я сейчас не располагаю достаточным свободным временем. В другой раз, хорошо?

Серьга в ответ хмыкнула, почесала нос, кивнула и, резко развернувшись на каблуках, двинулась в противоположную сторону.

Верлен, досадуя на себя, пожала плечами и вышла на улицу. Сырой воздух облапил её, защекотал ознобными мурашками, хулиганисто свистнул у виска, когда она завернула за угол к своей машине. Девушка забралась в салон, захлопнула дверь и несколько минут сидела неподвижно. В голове крутились обрывки этого нескладного вечера, под левой лопаткой холодело от непонятной нараставшей тревоги, и в голове начинал складываться дальнейший план действий:

– Это приглашение на танец, на кофе… Я ведь ровно ничего не смыслю в здешних правилах. Может, у них так принято – приглашать незнакомцев? А я хороша – даже не представилась. Хотя это к лучшему. Ещё успеется. Но, не зная азов, принимать участие в этих милонгах бессмысленно. Ведь невозможно вычислить причастных к жизни и смерти Марты, стоя на паркете соляным столбом. Нужно двигаться, общаться, завязывать отношения. Нужно, как на корпоративах, разговаривать и пить, смотреть в глаза и строить планы – внедряться. А сделать это можно только через танец, так что придётся учиться. Придётся просить Диану дать несколько уроков…

Верлен бросила короткий взгляд на себя в зеркало, нахмурилась, поправила серёжку:

– Только вот очень не хочется заниматься в группе. Опытные всегда избегают новичков…

По крайней мере, сама она их избегала и не видела оснований, почему другие должны поступать иначе. Когда ты достигаешь определённого мастерства и не занимаешься наставничеством, вряд ли будешь рад ставить шаги несмышлёнышу вместо того, чтобы получить удовольствие на танцполе с равными тебе.

– Получать азы вместе со всеми? Долго. Некогда. И неловко, что уж тут…

Значит, персональные уроки. И по персональным расценкам. Баснословным. Самая дорогая из которых – время.

Майя завела двигатель и, осторожно выбравшись из ряда тесно припаркованных машин, двинулась в сторону дома. На сегодня хватит. Сейчас – принять душ, поесть и вытянуть ноги. Выпить бокал вина, упасть на прохладную подушку и просто уснуть, без изматывающих раздумий и сомнений.

Кортина

Был поздний вечер. По витражным стёклам с улиц слюдяными крыльями пролетали огни проезжавших автомобилей. Тихо бормотал телевизор, перечисляя очередные биржевые новости. Поль одной рукой приобнимал жену, легонько проводя пальцами по округлому плечу, в другой руке держал широкий бокал с остатками ароматного коньяка. Казалось, Софи задремала, привалившись к его боку.

Вдруг Софи немного развернулась, прижимаясь ближе, и из подмышки негромко спросила:

– Ты помнишь, какой была Эстер тогда? Они с Мартой похожи?

Пальцы Поля на секунду замерли, потом продолжили своё кружение, но уже медленней. Через какое-то время они просто легли сложившей крылья, но готовой при малейшей опасности взлететь птицей.

Софи вынырнула из-под бока и изучающе, снизу вверх посмотрела в серые глаза мужа. Это постоянное пристально-молчаливое изучение в течение последней четверти века, сменившее нежное обожание и доверчивость первых десяти лет супружеской жизни, иногда приводило Верлена в бешенство, и ему хотелось сделать жене больно. В том числе и потому, что она прощала ему абсолютно всё. Как простила и Эстер.