Книга Мама на кушетке. Что нужно знать, обращаясь к психологу - Лилия Валиуллина

Женщина нисколько не расстраивалась, а говорила: «Пусть „двойка“ будет счастливой». Мудрая женщина давала своим детям то, что она как мать могла тогда – эмоциональное принятие. Все ее сыновья стали персональными водителями, которые возили министров и прочих важных лиц в правительстве.

Я ничего не знаю об отце тех мальчиков из этой истории. Но у меня есть предположение, что раз все они выбрали одну и ту же «мужскую» профессию, то, возможно, им не хватало отца.

Присутствие рядом «мягких мам» и «твердых пап» разрешает нам «тупить» и получать «двойки». Но не для того, чтобы получать двойки, а для того, чтобы научиться что-то делать самому. И достаточно комфортные условия нужны до тех пор, пока мы после первых падений и шишек наконец не встанем на окрепшие ножки. Правда, это очень непросто – разрешить ребенку «падать» и принимать «дурацкие» решения. Пример из своего жизненного опыта.

Серо-буро-малиновые носочки

Мне повезло, что в какой-то момент воспитания своих детей я вдруг осознала, что со старшей дочерью перегибаю палку– слишком стараюсь, чтобы у нее все было хорошо. При этом ее собственные желания упускаю из виду. И вот свой этот опыт я решила учесть при воспитании младшей сразу, с самого раннего возраста. Уже в 2–3 года я ее спрашивала: «Какие носочки ты хочешь надеть? А какое платье?»

И она могла выбрать совершенно неподходящие по цвету носочки к своему платью (так мне казалось). Мое эстетическое чувство скукоживалось, но я понимала, что разъяснять ребенку про «эстетическое чувство» еще рановато. И она шла в серо-буро-малиновых носочках и розовом платье. Я внутри краснела-бледнела оттого, что люди подумают, что у меня нет вкуса.

Но понимала, что с моим вкусом ребенок не сможет выстроить собственную жизнь. Ей будет нужен собственный вкус, который она должна сформировать сама. Конечно, когда дочь немного повзрослела, я учила ее сочетать вещи. Но сначала важен опыт принятия собственных решений и опыт собственных ошибок.

Вот такая история о моем «бессловесном диалоге». Эта история показывает наглядно, как в моем поведении ярко проявился мой собственный опыт отношений с моими родителями. Опыт с мамой, которая хотела, чтобы все «было красиво», опыт с папой, который позволял мне самостоятельно находить решения, преодолевая внутреннее напряжение. Приведу еще пример из практики.

С человеком все в порядке

Я прошла обучение коучингу в Москве и вдохновленная приехала домой. До сих пор многие не знают, что такое «коучинг», а уж тогда, 8 лет назад, в Уфе мало кто об этом знал. Я решила объявить неделю бесплатного коучинга – пробные 20-минутные сессии. За три дня ко мне записалось 27 человек.

Все было замечательно первые три дня – и клиенты и я получали от сессий удовлетворение. И вот на четвертый день заходит в кабинет очередная клиентка, женщина лет 55–57. Я, «гордая» своим трехдневным опытом, предлагаю озвучить запрос. И женщина начинает мне очень серьезно рассказывать о том, что она разговаривает с ангелами. И что ей порой скучновато, так как соседи с ней не хотят общаться, они ее не понимают.

Тут у меня внутри что-то оборвалось. Думаю: «Вот, завлекла людей, а о собственной безопасности не подумала. Не сделала на входе никакого „фильтра“.» Я имела в виду то, что я как психолог не занимаюсь определенным рядом проблем, которые относятся к ведению психиатрии.

Я на всякий случай задала женщине еще несколько вопросов. Сомнений не было. Я внутри продолжаю «холодеть». Запаса времени нет, скоро следующий клиент. И тут я задумываюсь, а кто я сейчас, если так «затрепыхалась»? И поняла, что раз я обещала коучинг, то я должна быть только коучем, и больше никем, эти отведенные 20 минут.

Я вспомнила также о том, что основной принцип коучинга – «С человеком все в порядке. У него есть вопросы, у него есть и ответы». А задача коуча – помочь эти ответы обнаружить. Мне ничего не оставалось, как признать и основной принцип коучинга, и свою задачу.

Я стала заботиться только о выполнении своей задачи – быть своеобразным островком стабильности и уверенности, который, как маяк, излучает сигнал «все в порядке».

Мне было важно внутри себя ощутить некий главный свой центр. Центр сознания, который «все замечает», но «не ум», поэтому он ничего не сравнивает, не сортирует, не выбирает. Центр сознания, который способен чувствовать, сопереживать, но это не эмоциональный центр. Центр сознания, который устойчив и помогает, как маяк для моряков, уточнить направление тем, что просто светит.

Я просто поддерживающе кивала или поощряла простыми фразами: «И?…», «Да…», «Что-то еще?…». Уже оставалась буквально одна минута. Вдруг клиентка говорит: «А ведь я умею печь вкусные пирожки, а вдруг им понравятся? А?»

Я, не удержавшись, одобрительно кивнула.

Эта коуч-сесссия была самой осознанной из всех проведенных на той неделе сессий, ведь на ней я убедилась на собственном опыте, что действительно у любого человека есть ответы на свои вопросы. Главный принцип коучинга – это принцип невмешательства во внутренний процесс клиента, который основан на доверии его творческой способности.

После этой сессии я также задумалась о сути некоторых описаний душевных расстройств. Большинство из них описывает симптомы, которые проявляет человек во время болезни. Это то же самое, что описывать шторм как волны на поверхности океана. Конечно, описание волн годится, чтобы, увидев подобные, не подходить близко, это помогает не попасть в шторм. Но когда ты уже в океане, остается только, как серфингисту, довериться этой волне.

Этот пример также может быть и иллюстрацией способности быть «мягкой мамой» и одновременно «твердым папой», у которых нет от «ребенка» никаких ожиданий, а есть способность просто быть рядом. Это очень непросто, особенно с маленькими, с больными. Со «здоровыми» и «взрослыми» тоже трудно. Для этого нужно самому быть психологически здоровым и взрослым, чтобы не мешал довериться внутренней силе другого «детский» страх, что «не так поймут», или «родительская» позиция все контролировать и оценивать. Поэтому, наверное, коучинг стоит так дорого. Это требует внутренней взрослости, огромной веры и в себя, и в другого.

Вспомнила еще один случай из практики моего учителя.

Человек – это не его мозг

При обучении символдраме преподаватель рассказывал о том, что он применял работу с образами с девушкой 18 лет, имеющей диагноз «олигофрения». Условием применения метода является уровень интеллекта более высокий, чем при олигофрении.

Но, несмотря на это, девушка в результате курса психотерапии по этому методу показала хороший прогресс. Она улучшила свои навыки самообслуживания, стала более самостоятельной.

А что было бы, если бы признали с самого ее рождения, что она не есть только её мозг!

Эффект символдрамы во многом именно в том, что там не разрешается никак интерпретировать терапевту, а только сопровождать пациента, создавая условия для проявления его творческой силы через воображение. По сути это и есть бессловесный и эмоциональный и интеллектуальный диалог.