Книга Гордость и страсть - Аманда Скотт

— Суитхоуп-Хилл находится в Лотиане, верно, поэтому есть вероятность, что это тот самый парень. И все же Лотиан очень большой.

— Отец сказал — Восточный Лотиан, — вспомнила она. — Он также говорил о Лодере, который, по вашим словам, всего в десяти милях отсюда. Он не пытался скрытничать.

— Тогда почему ваш отец не сказал, что он приедет в Суитхоуп?

— Помилуйте, откуда мне знать? Может, он и сам не знал.

Она помолчала, задумавшись.

— Что? — спросил он.

Амалия встретилась с ним взглядом.

— Говоря по правде, я не всегда знаю, как перехожу от одной мысли к другой. Обычно, если я перестаю следить за разговором, мне становится ясен ход моих мыслей, но не сейчас. Мои доводы и в самом деле кажутся слабыми, когда я вижу, что сложила вместе эти два факта. Они выглядят слишком незначительными.

— Так и есть, — согласился он. — Возможно, вы знаете что-то еще, что помогло вам прийти к этим выводам. Если вы подумаете, что было еще…

Он выжидающе взглянул на нее.

— Но я не… постойте… моя мать одобряет связи, поэтому Саймон, должно быть, сказал ей что-то еще, кроме того, что этот человек пользуется благосклонностью Файфа. Не знаю, что это может быть, но отец всегда сохраняет нейтралитет в приграничных спорах. Многие годы они с матерью делали все возможное, чтобы создать альянсы по обе стороны границы. Мне также известно, что Бойды— родственники Стюартов, но это снова Файф…

— Полагаю, это Изабелла сказала вам, что они родственники.

— Да, и Саймон сам пользуется благосклонностью Файфа и восхищается им.

— А вы восхищаетесь Файфом? — спросил Гарт. — Или принцесса убедила вас, что он достаточно злонамерен, чтобы заказать убийство?

Амалия поморщилась:

— Ну да, я верю, что он способен заказать убийство. Но я все еще не уверена, что могу без опаски высказывать вам все свои мысли о нем.

Он напрягся, и она поспешно добавила:

— Признаюсь, что я не восхищаюсь им, но в то же время пока еще никто не убедил меня, что он заказал убийство Джеймса Дугласа, Вы были в Оттерберне. Каково ваше мнение об этом деле?

— У меня его нет, девушка. Я был там, это верно, как, впрочем, еще две тысячи шотландцев и восемь тысяч англичан. Я был с Букклеем — старым лэрдом, не Уотом.

— Уот был с Джеймсом Дугласом, полагаю.

— Да, — подтвердил он. — Мы с моими парнями участвовали в горячем сражении. Английские кони завязли в грязи, вынудив людей пешими перебираться через реку.

— Поэтому они проиграли сражение, хотя их было во много раз больше, чем шотландцев?

— Нет. Они застигли нас врасплох перед рассветом, поэтому мы все были пешие. Они проиграли, потому что Хотспер не вытерпел и напал со своей армией, все еще растянутой от Оттерберна до Ньюкасла. К тому же их люди, которые бежали назад вдоль границы, сильно преувеличили нашу численность, приводя в ужас всех, кто это слышал. Поэтому те тоже дали тягу.

— Значит, вы не видели, как Джеймс пал. Уот Скотт видел или почти видел. Он споткнулся о него, смертельно раненного. Я думала об этом, когда вы сказали, что были с Уиллом Дугласом. Оба случая так ужасны…

— Война всегда ужасна, девушка, — перебил он ее. — Но нельзя позволить врагу завладеть Шотландией. Мы, жители Приграничья, не понаслышке знаем, что это такое.

— Да, но не всё согласны, что тут есть чего бояться, — заметила Амалия. — Моя мать англичанка, и она верит, что если Шотландия станет английским графством, наконец воцарится мир и покой.

— Но вы, конечно же, не верите в это?

— Не знаю, — призналась она. — Это звучит неплохо, если только можно поверить, что жители Приграничья по обе стороны границы прекратят совершать набеги на стада друг друга или что шотландцы могут процветать под владычеством Англии.

— А что думает ваш отец?

— Он сохраняет нейтралитет из-за мамы и ее могущественной английской родни. Видите ли, она кузина графа Нортумберлендского. Семейные связи с обеих сторон обеспечивают замку Элайшо безопасность, хотя он лежит менее чем в трех милях к северу от теперешней границы.

— Значит, ваш отец, хотя бы отчасти, согласен с вашей матерью.

— Отец нечасто высказывает свое мнение, — заметила она. — Но могу сказать, он сомневается, что набеги и угоны скота прекратятся или что придет настоящий мир. Жители Приграничья, любит говаривать он, всегда будут жителями Приграничья.

— Всегда — слишком долгий срок, поэтому я сомневаюсь, что мы доживем, чтобы узнать, кто прав, — заметил Гарт. — Но я снова позволил вам увести меня в сторону. Давайте вернемся к вашей нескончаемой тревоге, что я могу быть человеком Файфа.

— Ну, вы должны признать, что с моей стороны было бы глупо и дальше обсуждать с вами сэра Харальда Бойда, если вы являетесь таковым, или следовать вашим советам в отношении него.

— Тогда предлагаю еще поговорить о Файфе и смерти Джеймса.

Она подозрительно взглянула на него:

— Вы просто хотите попытаться выведать у меня, что знает Изабелла, чтобы потом передать Файфу.

Он легко встретился с ее взглядом и удержал его.

— Мне нравился Джеймс, а Уилл был очень хорошим другом. Я хочу знать правду.

Не почувствовав признаков прежнего гнева, она сказала:

— Теперь все, должно быть, знают, что Изабелла считает правдой о Джеймсе и Уилле.

— Но мне говорили, она склонна видеть во всем руку Файфа.

— Не могу этого отрицать, — призналась Амалия. — Хотя у нее есть причина. Когда ее младший брат Дэвид Стрэтхерн умер по непонятной причине, Файф взял на себя опекунство над его малюткой наследницей и выдал ее замуж за одного из своих преданных вассалов. Поэтому Файф ныне контролирует весь Стрэтхерн, равно как и многое другое. И все-таки, хоть Изабелла и знает Файфа лучше, чем я, она может ошибаться в отношении смерти Уилла.

Он немного помолчал, прежде чем сказать:

— Но может быть и права. Файф — интриган. Более того, Уилл выступал в некотором роде посланником к англичанам в Данциге. Это роль, которую он никогда прежде не играл и в которой не был искушен. Хотя, вероятнее всего, человеком, который назначил его, был Файф.

— Но какое отношение это могло иметь к смерти Уилла? — спросила Амалия.

— Из-за этого он переехал из Кенигсберга в Данциг, — ответил Гарт. — Само по себе это может ничего не значить, потому что два города расположены рядом друге другом. Но почти все шотландцы находились в Кенигсберге, как и большинство его людей. А это может значить очень много, ведь в ту ночь с ним было лишь несколько человек.

— Многие пришли к убеждению, что главная цель Файфа — править в качестве короля Шотландии, а не только в качестве правителя королевства, — выразила она свои мысли вслух.