Книга Между любовью и любовью - Галина Лавецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Миновали один пролет, и Алик свернул в пустое полутемное фойе Малого зала. По случаю банкета никаких мероприятий в этот вечер не было.
– Вика, давай поговорим спокойно. Просто как старые друзья. Садись.
– Ну и о чем ты хочешь говорить? – насмешливо спросила она, садясь в кресло. – Обсудим светские новости?
– Можно и новости. Давно не виделись, хочется узнать, как у тебя дела. Что нового, кроме романа с этим актеришкой. Говорят, ты что-то пишешь? Для «Детской» или наконец что-то стоящее начала?
– Да так, ерунда. Любовная лирика. Новые чувства, знаешь ли, вдохновляют на поэзию.
– Да неужели? – оживился Алик. – Любопытно было бы послушать.
– Как-нибудь в другой раз. Нет настроения.
– И все-таки, Викусь, хоть что-нибудь, чтобы иметь представление. Ты знаешь – я ценитель, может, подскажу или посоветую…
– Да ради бога… – в голове Вики стала звонко отстукивать бессмысленная рифма, и она, в упор глядя на Алика, отчеканила:
Алик растерянно смотрел на нее, а Вика, как ни в чем не бывало, продолжала:
– Вот такой цикл стихов. Называется «К Арману». Думаю издать отдельной книжкой. Что скажешь? Как ценитель…
Алик молчал, и Вика, глядя на него, не выдержала и расхохоталась.
– Издеваешься? – спросил он. – Викусины штучки… – Но видя, как заливается Вика, тоже рассмеялся.
– Ну, давай на этой веселой ноте и закончим наш бессмысленный разговор. Вернемся к своим спутникам и продолжим веселье. – Вика встала.
– Нет. Никуда мы не вернемся, – Алик обхватил ее за плечи и привлек к себе. – Викуся, девочка моя любимая, давай уйдем отсюда. Не нужен тебе этот Валька. Ну, поверь мне, все это бред какой-то! Ты не представляешь, как мне плохо было все это время, а ты еще решила добить меня. Ведь я люблю тебя! Ты даже представить не можешь, как я люблю тебя, Викуся!
Он покрывал лицо Вики поцелуями, и все одиночество, боль, горечь потери растворились без остатка в этих поцелуях, в кольце этих рук. Она опять была счастлива.
– Викусь, поедем ко мне. Ну, пожалуйста!
И они уже бежали вниз по лестнице.
– А сумка моя? – вдруг спохватилась Вика.
– Да Бог с ней, Томка заберет.
– Нет, у меня там ключи от дома. Подожди, я поднимусь за сумкой и приду.
– Нет, стой здесь, – Алик подошел к телефону, стоящему на столике, и набрал номер ресторана.
– Карина? Карин, это Алик. Будь добра, скажи Никите, чтобы быстренько принес в раздевалку Викину сумку. Она рядом с Томкой на стуле лежит. Ну да. Ага. Томка знает. Спасибо, Кариночка, с меня коньяк. Да ладно, – он рассмеялся и повесил трубку. – Сейчас Никита спустит твою сумку. Пошли одеваться.
– А номерок? – спросила гардеробщица Вера.
– А номерок у Ильи остался. Вон мое бежевое пальто висит. Номерок Илья отдаст.
– Вот так всегда у вас. Илья забудет или потеряет, а с меня начальство спросит.
– Слушай, Вер, отдаст тебе Илья, зачем ему твой номерок, – сказал Алик и положил на стойку десятирублевую бумажку.
– Лучше тогда вообще номерки не берите. Спасибо, Алик, – сказала Вера, забирая бумажку. – Дай тебе Бог здоровья.
По лестнице спускался Никита с Викиной сумкой в руке.
– Ну что, все в порядке? Воссоединение влюбленных состоялось? Рад за вас, – хитрая усмешка пряталась в его ухоженной светлой бородке.
– Спасибо, Никит. Мы поедем.
– Да, Алик, – Никита выразительно кивнул наверх. – А как мне все…
– Ой, Никита, – перебил его Алик. – Ну, как-нибудь сам. Придумай что-то… – и потянул Вику за собой.
Она поняла, что речь шла о мымре, и ревность больно кольнула где-то внутри. «Ну, ничего, – подумала Вика. – Я тебе еще припомню все это. Ты еще сто раз пожалеешь, что изменял мне».
В машине ехали молча. Вика, закрыв глаза, слушала музыку, ощущая рядом руку Алика, которой он поглаживал Викины пальцы. В лифте обнялись, и он целовал ее, шепча: «Вика, Викуся моя, девочка ненаглядная». Вика открыла глаза и увидела в зеркале свое счастливое лицо. Неужели полтора месяца назад она видела в этом зеркале, как слезы ручьем бежали по щекам, исчезая в шарфе? Вика вздрогнула, и Алик с тревогой посмотрел на нее.
В квартире были чистота и порядок. Вика прошла в гостиную и села в старинное резное кресло с высокой спинкой. «Королева Виктория на своем троне», – говорил Алик. Все было на своих местах, такое знакомое, никакой чужой дух и запах не витал здесь. Алик поставил пластинку, и музыка наполнила комнату. Гайдн, «Симфония при свечах», одна из ее любимых вещей. Зажег свечи во всех старинных серебряных и бронзовых подсвечниках и выключил верхний свет. Вика смотрела на мерцающий свет свечей и думала: «Неужели она была здесь? Сидела на моем кресле, спала на моей маленькой подушке? Нет, не может быть. Господи, какая же он скотина!»
– Викусь, что будем пить? Шампанское? Или сварить кофе? С ликером? Хочешь?
– Да, свари, пожалуйста.
Алик вышел на кухню. Вика встала и огляделась. Здесь никаких следов. Может, в ванной? Она заглянула туда – полнейшая стерильность. Пошла в спальню. Запах свежего осеннего воздуха из открытого окна и чуть-чуть одеколона Алика. Кровать аккуратно застелена, на покрывале ни единой складочки. Похоже, домработница была сегодня. Она откинула покрывало и взяла в руки маленькую подушечку. Понюхала – ничего, запах чистого белья. В дверь заглянул Алик и увидел в ее руках подушечку.
– А, вот ты где! Вика, здесь не было никого. Пожалуйста, Вика, поверь! – он подошел и нежно обнял за плечи. – Пойдем пить кофе, остынет.
Но то ли от напряжения, не покидавшего ее весь вечер, то ли от обиды за все, что произошло, Вика уткнулась лицом в подушечку и расплакалась. Вообще Вика плакала редко, и Алик никогда не видел ее плачущей. Эти слезы потрясли его, и он, прижав ее к себе, говорил и говорил ласковые, какие-то детские слова. Как будто она была ребенком, которого несправедливо обидели. Он просил прощения, клялся в любви, называл себя идиотом и кретином, обещал ей все, что она захочет. Наконец Вика успокоилась и, отняв подушечку от лица, засмеялась.
– Наверно, сейчас я и правда похожа на ведьму?
– Никаких больше ведьм. Ты – моя самая прекрасная колдунья. Королева бабочек и эльфов. Пошли пить кофе.
Потом он сидел на полу около Вики и рассказывал, как ему было плохо без нее. Как он вспоминал каждый ее жест, ее смех, ее взгляд. Вспоминал каждый день, проведенный вместе, после той, самой первой встречи.
– Ты помнишь, как мы с тобой первый раз встретились? Где это было?
