Книга Судьба: Дитя Неба - Элизабет Хэйдон

— Ребенок должен появиться на свет в лиринских полях к югу от Тириана, — тихо проговорила она, тоже глядя на закатное небо. — Это не так далеко от Сорболда, и мы можем отправиться туда уже после того, как Элендра заберет у нас малыша.

— Нет. — Акмед бросил в костер пучок сухой травы. — Слишком рискованно. Если меня поймают в Сорболде при попытке украсть гладиатора — а они там считаются огромной ценностью, — это может привести к войне. Я устал тебе повторять, что мы предприняли наши поиски затем, чтобы получить кровь демона, а не для того, чтобы спасать души детей.

— Возможно, ты — да. — Рапсодия пристально посмотрела в глаза Акмеду. — Какая ирония, — с горечью в голосе продолжала она, — выходит, мы ничем не отличаемся от Ракшаса, который убивал детей в Доме Памяти. Получается, что кровь — это средство достижения цели, не важно, какие у тебя намерения, благородные или нет.

— Важен результат, Рапсодия.

— Я пойду в Сорболд, — заявила Певица и снова посмотрела на темнеющий горизонт. — Я ценю все, что ты сделал и еще сделаешь, но я его не брошу. Я прекрасно понимаю, у тебя есть обязательства перед своим народом. Но я попытаюсь его спасти, даже если мне придется пойти в Сорболд в одиночку.

— Не советую, — тяжело вздохнув, проговорил Акмед.

— Можно попросить помощи у Ллаурона.

— Тем более не советую.

— Ты не оставляешь мне выбора, — пожала плечами Рапсодия и взглянула на небо, надеясь увидеть первые звезды и приступить к вечерней молитве.

— Забудь о нем. Когда все закончится, я его найду и избавлю от страданий. Ты же знаешь, дракианское происхождение не позволит мне оставить в живых существо с кровью демона.

— Ты готов отправить его в Подземные Палаты. — Они уже много раз спорили на эту тему и повторяли одни и те же доводы.

— Если тебе будет легче, я полью его пепел святой водой, — хмыкнул Акмед.

— Спасибо, не нужно.

— Кроме того, не забывай про Эши. Он может помочь нам собрать остальных. Ты пропела его имя ветру, и он пришел.

Рапсодия поморщилась.

— Да, но тогда я стояла в беседке в Элизиуме, которая естественным образом усиливает вибрации. Не уверена, что смогу проделать это еще раз, стоя где-нибудь в поле. К тому же ты прекрасно знаешь, я не хочу рассказывать Эши про этих детей до тех пор, пока не вернусь от Покрова Гоэн.

Акмед сжал кулаки, но его лицо оставалось спокойным.

— Он не заслужил того, чтобы ты оберегала его, словно маленького беззащитного ребенка, — с горечью в голосе произнес он. — Может быть, стоит позволить ему самому сражаться за себя. Пусть учится вытирать собственную задницу. Меня выворачивает наизнанку, когда я вижу, как ты выступаешь в роли его подтирки.

Последние отблески заходящего солнца отразились в изумрудных глазах Рапсодии.

— За что ты его так ненавидишь?

— А за что ты его так любишь? — не глядя на нее, спросил Акмед.

Рапсодия молча смотрела на бескрайние поля, тянущиеся к самому горизонту. Розовое сияние, окутывавшее облака, погасло, и ему на смену пришел сумрак, поглотивший все яркие краски.

— Любить нельзя за что-то, — тихо сказала она наконец. — Любовь просто есть. И она живет даже тогда, когда не имеет права на жизнь. Даже когда ты ее прогоняешь. Очень трудно заставить ее умереть. Да и не нужно. Глупо от нее отказываться, ты сам становишься слабее и хуже. И потому ты ее принимаешь. И позволяешь ей остаться. Ты не убиваешь любовь. Ты просто с ней существуешь.

Она взглянула на Акмеда, он задумчиво смотрел куда-то вдаль, за горизонт.

— Ненависть совсем не похожа на любовь. Она всегда должна иметь причину, — закончила она.

Акмед вдохнул холодный ночной воздух и проговорил:

— Во мне нет ненависти. Я от нее отказался. Но я презираю обещания Эши, его слабость, его верность, отданную не тому, кому следовало отдать.

Рапсодия провела рукой по высохшей траве, прихваченной морозом и припорошенной первым снегом.

— Он больше не слаб. Я видела, через что ему пришлось пройти, Акмед. Даже испытывая мучительную боль, страдая от одиночества, он старался защищать невинных, искал демона, захватившего его душу в плен. Теперь он излечился и стал сильным.

— Ты неправильно используешь это слово. Мне казалось, Дающие Имя гораздо трепетнее относятся к языку. Он вылечился, но не стал безупречным божеством. Он снова тебя предаст, подведет, разожмет руки, когда твоя жизнь будет зависеть от того, чтобы он держал тебя изо всех сил, он придет к тебе на помощь, когда будет слишком поздно. Я уже это видел. — Он посмотрел ей в глаза. — И ты тоже.

Рапсодия вырвала из земли травинку.

— Ты ошибаешься.

— Думаю, что нет.

— Легко ругать то, что ты считаешь слабостью и чего не испытал сам. Но если ты сам никогда никого не любил и тебе не приходилось выбирать между долгом и любовью, если ты никогда не знал страха, что твои чувства возьмут над тобой верх, ты не можешь…

— Замолчи! — Это слово прозвучало с такой силой, что Рапсодия от неожиданности уронила стебелек травы на землю. — Откуда ты знаешь, что мне довелось испытать? С чего ты взяла, что я не мог на собственном опыте убедиться, каким слабым делает человека любовь? Как ты смеешь думать, будто я стану порицать кого-либо — даже его, — не пройдя по этой дороге сам?

Акмед наконец повернулся к ней, и Рапсодия увидела, что в его глазах пылает темный огонь.

— Я знаю, какие клятвы люди дают в юности. Я все знаю о желании отдать всего себя, без остатка, тому, кто тебе дорог, и о попытках сохранить то, что сохранить нельзя, несмотря на все посулы любви. Именно это я и ненавижу в Эши больше всего: он заставил тебя поверить в то, что может спасти тебя, а ты его. И в то, что ты нуждаешься в спасении, а он достоин тех жертв, которые ты ради него принесла.

Он отвернулся к далекому горизонту. Рапсодия несколько секунд смотрела на него, а потом и сама принялась разглядывать далекие облака.

— Кто она?

Король фирболгов ссутулился и опустил глаза.

— Прошу тебя, пусть это останется тайной. Считай, что это мое Спящее Дитя, которое лучше не трогать.

Рапсодия кивнула.

— А Грунтор знает?

— Он знает все, потому что не судит и ни о чем никогда не напоминает. Спроси, что он думает об Эши, если тебя интересует объективное мнение.

Рапсодия встала и потянулась.

— Не интересует. Это не имеет никакого значения. Эши ушел.

— Он вернется.

— Нет, не вернется. Он сделает предложение намерьенке из Первого поколения, той, кого кольцо Патриарха посчитает достойной его выбора.

Акмед выпрямился и посмотрел в огонь.