Книга Твою беду руками разведу - Светлана Лубенец

— Ничего не по-дурацки! Я съеду, когда ты перестанешь во мне нуждаться или…

— Что «или»? — испугалась Лера.

— Ну, если вдруг у тебя появится… своя личная жизнь… или, например, у меня… Но! — Он поднял вверх палец. — Мне ничто не помешает помогать тебе! Я тебя уговорил родить ребенка и от своих слов отказываться не собираюсь. А потому — прекрати зря лить слезы и садись-ка ужинать. Ты только глянь, какие я котлетки замастырил!

— Прямо уж и ты! — уже довольно весело отозвалась Лера. — В кулинарии купил, как всегда.

— Да, в кулинарии, не отпираюсь. А кто к ним прижарил лучку, чесночку и разного всякого, о чем тебе знать не положено, поскольку это мой секрет, ноу-хау, так сказать? То-то же…

Телевизор после ужина они смотрели, сидя на диване, тесно прижавшись друг к другу. Лера будто боялась, что Рафаэль снова исчезнет и ей придется опять сходить без него с ума.

Завернувшись перед сном в одеяло, Лера хотела подумать о том, как Андрей Шаповалов пожалеет о том, что ее бросил, когда увидит с очаровательной девчушкой, но мысли почему-то плавно перетекли на личную жизнь Рафаэля. Лучше бы она у него не появлялась. Ну хотя бы пока она не родит…

Следующим вечером Рафаэль снова задержался с работы. Домашний телефон опять молчал, а его мобильный по-прежнему не отвечал. В 21.00 Лера решила, что, как только он придет, она тут же попросит его съехать. Ей лишние переживания ни к чему. Со своим положением она действительно уже свыклась и даже находила ожидание ребенка приятным. Ей очень хотелось заглянуть в маленькое личико — будет ли оно похожим на лицо приснившейся девочки? А родится непременно девочка! Машенька, Маруся. Лере уже назначили УЗИ, но она и без него все знает абсолютно точно.

В половине десятого в замке как-то неуверенно заскрежетал ключ. Лера напряглась от испуга. Это не Рафаэль. Он открывает дверь таким рывком, что ей каждый раз кажется: именно сегодня замок будет снесен напрочь. Лера выползла в коридор и с ужасом слушала, как медленно поворачиваются железки внутри ее довольно хитрого замка. Все… Рафаэля ограбили и, может быть, даже… убили… а теперь пришли к ней… Хорошо бы, чтобы не пришлось долго мучиться… Лучше уж сразу…

На этой ее мысли дверь наконец распахнулась, и в коридор ввалился Рафаэль — в состоянии очень сильного подпития. Когда замок жутко хрястнул за его спиной, мужчина, не без труда сфокусировав взгляд на Лере, проговорил:

— О! Лера! Это ты? А это я… Я пришел! Как обещал, так и сделал… да… Я всегда выполняю обещания…

— Ты вовсе не обещал напиваться, — сказала она, болезненно скривившись.

— Не обещал? — удивился Рафаэль и уселся на подставку для обуви. — Странно…

— Может, разденешься? — предложила Лера, решив не уточнять, что именно ему кажется странным.

— Могу… — Рафаэль с такой силой дернул за язычок «молнии» на куртке, что он остался у него в руке. Это его здорово насмешило. — Ха! Что за куртки делают? Нипочем не рас… рас… в общем, никак не снять… сама видишь…

— Дай-ка я… — Лера присела перед ним и принялась расстегивать «молнию». Расстегнула, чуть не сломав ноготь, потом стащила с Рафаэля куртку и взялась за сапоги, причитая: — Да что же это такое? Зачем ты так напился?

— С горя, Лера, с горя, — пророкотал Рафаэль и соскользнул с подставки на пол. Уперев в нее спину, он попытался поймать Лерин взгляд, а когда поймал, продолжил: — Вот как ты думаешь, где я вчера был?

— Не знаю. — Лера жалко покачала головой.

— Правильно, не знаешь, потому что я тебе вчера этого не сказал. А был я у женщины… Красивой… — И он попытался изобразить руками, насколько женщина была хороша. — И что же ты на этот счет думаешь?

— Ничего я не думаю, — поспешила с ответом Лера. — Зачем мне думать о твоих женщинах?

— А могла бы и подумать, между прочим… Ты вот мне кто? Друг или… в-вражья сила?

— Ну, конечно, друг.

— А если друг, то должна понять, что мне… что я… Слу-у-ушай, Лера! А у нас с тобой выпить нету?

— Ты уже достаточно выпил! — взвыла она и попыталась поднять его с пола. — А ну вставай! Развалился тут…

С большим трудом Лера дотащила его до дивана, на который Рафаэль повалился кулем, что его тоже очень развеселило. Отсмеявшись, он сказал:

— Что-то я ослаб, не пойму от чего… А ты… — Рафаэль опять нашел Лерины глаза и продолжил: — А ты никогда… даже не приголубишь… Тебе что, жаль какого-нибудь… завалящего поцелуйчика, а? Та-акого малю-у-усенького…

— А не надо пить… — пробормотала Лера.

— А я могу и не пить… А ты тогда поцелуешь, скажи? Поцелуешь? — Он попытался приподняться с дивана.

— Там видно будет… — буркнула Лера и толкнула его обратно на подушку.

Рафаэль откинулся на спину и, не отведя взгляда от ее глаз, как-то сразу утратив веселость, почти трезвым голосом спросил:

— И что же ты увидишь, Лера?

— Увижу, что ты трезвый!

— И поцелуешь?

— Поцелую, — вынуждена была согласиться она.

— Тогда хорошо, — закрыв глаза, прошептал Рафаэль. — А пока я посплю, ладно?

И он заснул. И просыпаться, по всей видимости, не собирался. Лера вынуждена была улечься спать на его кресло. Наволочка пахла туалетной водой Рафаэля, и Лере казалось, что она лежит, уткнувшись ему в грудь. А разве было бы плохо, если бы ее голова лежала у него на груди? Нет, не то чтобы плохо, но совершенно невозможно. Она все еще любит Андрея, а Рафаэль по-прежнему тоскует по своей Лиле. Лере кажется, что она это чувствует. Он и к другой женщине пошел от отчаяния. В конце концов он же не монах. А что он такое нес про поцелуи? Ерунда! Просто спьяну. Спьяну чьих только поцелуев не захочется. В трезвом виде он никогда не смотрел на Леру, как… как на женщину. Точно, никогда. Рафаэль давно объяснил ей, что она не в его вкусе. Неужели ему, несмотря на вкус, все-таки действительно хотелось, чтобы она его, как он выразился, приголубила? А она могла бы его приголубить, если, конечно, абстрагироваться от всего и, главное, не вспоминать об Андрее? Лежа в кресле Рафаэля, Лера пожала плечами. Андрей, конечно, вне конкуренции, но внешне Рафаэль совсем неплох: высокий, крепкий, с нормальным мужским лицом. Глаза у него даже красивые — слегка зеленоватые, удлиненные, а ресницы смешно торчат, совсем прямые. И волосы торчат — ежиком. Наверное, жесткие…

Проснулась Лера от звонка будильника и долго не могла понять, почему вдруг оказалась не в своей постели. Когда услышала из ванной плеск воды, вспомнила, что вечером Рафаэль явился домой в дико пьяном виде. Она набросила халат на ночную рубашку и вышла на кухню. Следом за ней появился Рафаэль с влажными волосами и помятым лицом. Не глядя на Леру, он буркнул: «Доброе утро», — и взялся за чайник.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — спросила Лера.

— Ты прости меня, а? — глухо отозвался он. — Я вчера напился, как самая паршивая свинья. Кажется, наговорил лишнего…