Книга Море троллей - Нэнси Фармер

Со времени шторма Джек чувствовал себя так, словно с плеч его упало тяжкое бремя. Нет, положение его нисколько не улучшилось. Его увозили всё дальше от дома — однако свежий морской воздух словно вибрировал обещаниями. Джек научился понимать движение волн — и то, как отзывается на них корабль. Он уже не боялся моря. Более того — радовался. Ну не чудесно ли — путешествовать так быстро?

— Раб ergott. Рu ertbrifinn afsjdnum, — пророкотал у него за спиной Олаф. Джек непроизвольно вздрогнул.

«Тебе нравится море. Это хорошо», — вот что сказал воин. С каждым днем Джек понимал скандинавскую речь всё лучше и лучше. Это было всё равно как глядеть в струящуюся реку. Как только привыкаешь к искажениям, начинаешь ясно различать очертания дна…

— Mer likar bann, — ответил Джек. «Да, нравится».

Это великану явно пришлось по душе, и он воспользовался случаем научить Джека новым словам.

— Scip, — сказал он, обводя рукой корабль. — Vigamenn. — Он указал на воинов. — Brjostabarn. Ха! Ха! Ха! Ха! — он ткнул пальцем в сторону Торгиль. Та яростно стиснула зубы.

Впрочем, после шторма девчонка была уже не та что прежде. Она заметно реже издевалась над Люси и по большей части просто сидела и молча смотрела на воду. Если бы Джека попросили подобрать подходящее слово, он сказал бы, что Торгиль глубоко несчастна.

Но, право слово, о чём же ей горевать? — гадал Джек. Она в окружении друзей и близких, она возвращается домой. Занятно, что даже такие чудовища как Торгиль в горе становятся терпимее…

* * *

В один прекрасный день корабль викингов, обогнув мыс, вошел в широкий залив. В дальнем его конце виднелись большой город и обустроенная пристань. Прочие корабли берсерков, отбившиеся во время шторма, уже прибыли. Олаф встал и протрубил в боевой рог; с берега донеслись приветственные крики. Корабль скользнул к причалу легко и плавно — как птица опускается в гнездо. На берег перекинули сходни. Воины затеяли шуточную драку: проигравших швыряли за борт; те, мокрые с ног до головы, карабкались обратно на палубу и, как ни в чём не бывало, снова бросались в схватку.

В разгар всеобщего веселья Джек ненадолго позабыл, что за судьба ему уготована. Но тут мальчик увидел на берегу толпу связанных пленников. Он — раб. И Люси тоже — рабыня. Этот праздник не для них. Возможно, именно в этом самом месте их и продадут. А что, город вроде бы большой…

Пленников Олафа отогнали к прочим Там они и прождали весь день напролет, пока воины пировали да веселились. Зеваки пялились на них во все глаза Джека ощупывали со всех сторон, тыкали в ребра, заставляли встать и повернуться туда-сюда. Придирчиво рассматривали его зубы, оттягивали веки, — видимо, проверяя, не болен ли. Не будь он связан, эти люди, чего доброго, стали бы кидать ему палку, точно собаке.

Но Джек был связан. Именно здесь, на суше, пленникам при желании удалось бы бежать, и потому их охраняли особенно надежно. Одну только Люси держали в стороне от оскорбительной навязчивости покупателей. Наконец ближе к вечеру на окраине города появились новые люди.

Трудно было сказать, откуда они взялись и сколько их в точности. От домов протянулись длинные синие тени — плавно перетекая во мглу под сенью деревьев. И в этой-то мгле постепенно обозначились очертания человеческих существ. Тела чужаков словно увивали виноградные лозы: ощущение было такое, будто пробудился сам лес. У Джека аж волосы на голове встали дыбом.

Пришельцы приближались безмолвно и настороженно, точно стадо оленей. Только теперь Джек рассмотрел, что они наги — или почти что наги. Вместо одежды их кожу покрывали прихотливые синие узоры.

— Пикты, — прошептал мальчик. Эти нисколько не походили на неприметных торговцев из его родной деревни; сильные уже своей численностью, с наступлением темноты они словно набирались мощи. Мгновение — и пикты, обступив пленников плотным кольцом, принялись щипать их, проверяя, хорошо ли те откормлены.

— Haettib! — крикнул кто-то из берсерков. «Перестаньте!» В кои-то веки Джек порадовался присутствию скандинавов. Воины оттеснили пиктов в сторону — к ним вышел Олаф Однобровый.

— Ekki pupa! — проревел он. «Не сейчас!»

«И никогда», — подумал про себя Джек. Сердце его отчаянно колотилось в груди.

— Farib! — «Убирайтесь!»

Пикты, зашипев, отступили. Только что они маячили в конце тропы — и вот их уже нет: словно растворились в лесу.

Всё что угодно — лишь бы не достаться пиктам, лихорадочно думал Джек. Да лучше он будет рабом на свинцовом руднике, лучше он станет тяжелые камни ворочать и навоз убирать до конца своих дней, но только не к пиктам!

Олаф же между тем велел своим людям привести пленников в мало-мальски пристойный вид. Сперва их искупали в ледяной воде, а волосы вымыли каким-то на редкость вонючим мылом. После чего продрогшие, мокрые насквозь бедолаги выстроились у потрескивающих костров — сушиться. Каждому вручили по ломтю хлеба с добрым кусом сочного тушеного мяса.

Ничего вкуснее Джек вот уже много дней не ел. Жадно заглотив еду, он слизнул с пальцев последние аппетитные капли. Затем по кругу пустили мехи с сидром — все пили, сколько влезет. Наконец, с туго набитым животом и слегка захмелевший, Джек вытянулся на земле рядом с прочими пленниками.

«Что ж я за домашняя скотина! — думал он, слушая, как в животе бурчит сытный ужин. — Даже молитвы не прочел И духу жизни долю не пожертвовал! Сожрал всё, что дали — точно свинья, которую яблоками откармливают…»

Джек приподнялся на локте и некоторое время наблюдал за разлетающимися от костра искрами. Мальчик попытался призвать дух жизни, но тщетно: он объелся и слишком устал. «А ведь я, похоже, и впрямь в раба превращаюсь», — с горечью подумал он, засыпая.

* * *

В городе был базарный день. Селяне притащили здоровенные корзины с яблоками и репой. Пекари выставили лотки с горячими, одуряюще пахнущими хлебами. В плетеных клетях кудахтали куры; лошадей, коз и свиней водили туда-сюда — дескать, любуйтесь, покупатели! Но главным событием — по всей видимости, такое здесь случалось нечасто — стала распродажа рабов.

Пленников поделили на группы: в одной — юноши и девушки; в другой — те, что постарше; женщин на сносях определили в отдельную категорию.

— Tveir а verbi eins, — кричал Олаф. «Двое по цене одного». Собственно, торги как таковые вел приятель Олафа по имени Свен Мстительный: он знал несколько языков.

Что до детей, так здесь был только один Джек. Люси на продажу не выставили, почему — неведомо. «Пожалуйста, ну, пожалуйста, пусть нас не разлучат», — молился про себя Джек. Добродушной супружеской чете мальчуган вроде бы приглянулся: они одобрительно повертели его туда-сюда Но тут жена сказала что-то, муж молча пожал плечами и перешел к взрослым.

Похоже, дети здесь особой популярностью не пользовались. Джек, навострив уши, улавливал обрывки разговора Ни гэльского, ни латыни он, естественно, не понимал, но кое-кто из горожан говорил по-саксонски. Дети — они слабые, хилые, вечно болеют. Всё равно что деньги на ветер выбрасывать — купишь такого, а он, едва до дома дойдешь, тут же и свалится замертво…