Книга Пылающая башня - Андрей Воронин

– Сам не видишь? – просипел наконец Воробей.

Трясущимися пальцами он достал из кармана упаковку с таблетками. Выронил несколько штук, прежде чем положить одну под язык. Еще минуту назад этот немногословный человек казался воплощением собственного достоинства. Теперь он сдулся, как воздушный шарик, выглядел дряхлым, беспомощным стариком. Всякий испытал бы прилив жалости, но только не Никанор.

– Да я тебя урою, гада. Вот этим самым перфоратором башку продырявлю.

– Убей, – пробормотал Воробей, шепелявя из-за таблетки под языком.

Вытерев пот со лба, Никанор тоже присел, пытаясь собраться с мыслями. Подобрал рассыпанные напарником таблетки и тоже отправил одну в рот, У них был замечательный план. Снять один из блоков пожарной сигнализации, вынуть часть содержимого, остальное перепачкать угольным порошком из пакета. Этим же порошком натереть фигурку бычка и закрепить ее внутри блока. Потом вынести блок через проходную, объяснив, что внутри произошло короткое замыкание.

Якобы устройство заменено новым, а старое надо забрать для исследования причин аварийной ситуации.

Если бы дежурный на турникете потребовал открыть блочок, то увидел бы только почерневшие провода, клеммные разъемы и черноту в глубине.

Пачкать руки он вряд ли захотел бы, тем более что любое стороннее вмешательство неспециалиста затрудняет последующий разбор причин пожарными спецами…

Теперь этот план потерял смысл – выносить было нечего. Они быстро закрыли сейф, водрузили на место чугунную плиту, вставили выпавший кусок бетона и замазали трещины в стене специально подобранной по цвету, мгновенно сохнущей шпатлевкой. Оставалось только убраться отсюда с пустыми руками.

Глава 16

На выходе ждали двое подручных Никанора, которых он не стал посвящать в суть дела. Их задачей было подстраховать старшего и его пожилого напарника на выходе из телебашни. Либо даже ворваться по сигналу Никанора в фойе, если вдруг возникнут проблемы на контроле. Уложить всех на пол, угрожая оружием, дать возможность старшему вынести через проходную нужные вещи.

Подручным не пришлось вмешиваться в ход событий. Двое в форменных комбинезонах вышли на улицу со своими чемоданчиками, сели в машину и укатили. Подручные тронулись следом, отследили благополучное движение «девятки» по столичным улицам в течение четверти часа и отстали, как было условлено заранее. Ни Воробей, ни Никанор не заметили, что за «девяткой» следовали не только те, кто должен был прикрывать отход. Никанор думал теперь только об одном: как преподнести хозяину пропажу.

У шефа несколько вариантов на выбор: считать их с Воробьем невиновными, считать виновными обоих или кого-то одного. Никанор еще не отошел от неожиданной встряски и не мог трезво взвесить, какой именно вариант покажется Алефу наиболее вероятным.

Всю дорогу напарники молчали. Воробьев отходил после сердечного приступа и смотрел прямо перед собой тусклым немигающим взглядом. Никанор чувствовал необходимость жесткого разговора. Он серьезно подозревал, что Воробей ломал комедию, заранее зная про исчезновение Тельца с башни.

Сам он его и забрал, понадеявшись, что шефу «обрубили руки» и сюда, в Москву, Алеф больше не вернется. Увидел, как у хозяина растащили телекомпании, как наложили арест на загородные дома и шикарные автомобили, и решил не оставаться в стороне.

«Снявши голову, по волосам не плачут» – так, наверное, решил Воробьев. У Алефа слишком много потерь и пробоин, чтобы заниматься судьбой бычка.

Пройдет еще немало лет в его войне с государством.

И вряд ли она закончится в пользу частного лица, даже такого могущественного.

«Девятка» направилась по Ленинградскому проспекту, в сторону от центра. Никанор решил выехать за Кольцевую, найти там место, укрытое от посторонних глаз, и прижать как следует Воробья, вынудить его расколоться.

Он спрашивал себя, почему напарник не пытается бежать. И отвечал: надеется отвести подозрения. Попытка побега будет означать признание своей вины. Воробей уже понял, что Алеф далеко не в нокауте, шефа пока еще не вынесли с поля боя и он не собирается никому ничего оставлять в наследство.

«И как талантливо играет, сука. Вот ведь еще одно дарование обнаружилось», – думал Никанор.

Воробей потихоньку приходил в себя, но пока еще не открывал рта, не спрашивал, куда они направляются. Проскочив развязку с Кольцевой, Никанор прибавил скорости. Свернул с шоссе, потом еще раз.

– Выйдем. Надо обсудить кой-чего.

Он пока сдерживал угрожающий тон и жалел, что в первом порыве угрожал продырявить Воробью голову перфоратором. Надо вежливо и культурно довести его, ублюдка, до укромного угла. А уж там взять его за жабры.

Постаревший Воробьев покорно вышел из машины. Он отдавал себе отчет, какого рода «разговор» его сейчас ожидает. Ведь место закладки бычка и шифр знали только двое: он и Алеф. И ключ к сейфу имелся только в двух экземплярах.

Никаких следов «принудительного вскрытия» не обнаружено, значит, в сейф получили доступ положенным образом.

Оба углубились в березовую рощу, пронизанную солнечным светом. Блики играли на стволах, на земле, такие же блики играли на двух мужских спинах, делая их невидимыми с дороги.

Воробьев чувствовал, что Никанор следует чуть сзади, почти как конвоир. Но ему было все равно.

Он так пал духом, что утратил даже инстинкт опасности.

– Хорош, – резко выдохнул Никанор, решив, что они отошли от дороги достаточно далеко. – Тормози.

Он не собирался убивать Воробья. Этот человек должен был признать свою вину лично перед Алефом и снять с него, Никанора, все подозрения. Бегло и профессионально недавний напарник был ощупан на предмет наличия оружия.

– Что скажешь?

Воробьев не оборачивался, продолжал смотреть прямо перед собой и молчал, пока Никанор не оказался напротив.

– Моей вины нет. Хочешь верь, хочешь не верь, доказательств у меня никаких.

– Не делай вид, тебе не все равно. Тебе очень даже важно, чтобы мы поверили.

Только сейчас Никанор до конца осознал, насколько сложная перед ним стоит задача – переправить этого мерзавца за кордон, доставить на суд к Алефу и вынудить признать свою вину.

Признание, вырванное пытками, не будет для Алефа убедительным. А добровольное вряд ли удастся получить – Воробей точно знает, что снисхождения не получит.

– Лично я не спешу тебя винить, – Никанор решил для вида сменить гнев на милость. – Хочу узнать, что ты думаешь по поводу сегодняшнего.

Вполне законное желание, по-моему.

«Нужно заранее выслушать его доводы, чтобы приготовиться их опровергнуть перед шефом. Нужно успокоить его всеми силами, чтобы добиться добровольного согласия на выезд в Ниццу», – решил Никанор.