Книга Выбор по Тьюрингу - Гарри Гаррисон

– Потому что есть такое совершенно правильное изречение: ребенок – отец взрослого человека. Невозможно восстановить мозговые связи высших уровней, пока не заработают низшие. Это значит, что всю гигантскую структуру человеческого сознания можно отстроить заново, только начиная с самых нижних этажей – во многом так же, как она была выстроена первоначально…

– Вы говорите – сознание было выстроено. Но из чего?

– Сознание состоит из множества небольших частей, каждая из которых сознанием не обладает. Мы называем эти части элементами. Каждый элемент сам по себе способен делать лишь очень простые вещи, которые не требуют ни осознания, ни обдумывания. Но когда элементы соединены между собой – это в чем-то очень похоже на человеческое общество, – они начинают работать вместе как единое сообщество, и тогда возникает разум. К счастью, почти все элементы сами по себе у Брайана в полном порядке, потому что соответствующие им клетки мозга расположены в сером веществе, которое осталось невредимым. Однако большая часть связей между элементами проходит через белое вещество – и очень многие из этих связей разорваны. Вот этим я сейчас и занимаюсь – локализую и заново соединяю огромное количество простейших элементов на уровне ощущений и моторики. Если я смогу реконструировать достаточно много тех сообществ элементов, которые складывались на каждом этапе развития Брайана, это даст мне основу для восстановления структур, формировавшихся на следующем этапе. И так – этап за этапом, слой за слоем. Включая перекрестные связи между слоями. А одновременно приходится восстанавливать обратные связи между элементами каждого уровня и структурами, ответственными за мышление и обучение. Эти обратные и кольцевые связи важнее всего – на них основывается мыслительная деятельность, которая отличает сознание человека от сознания животного. Первый этап восстановления уже подходит к концу. Через несколько дней я узнаю, удалось мне достигнуть цели или нет.

Беникоф озадаченно потряс головой:

– Вы уже почти приучили меня воспринимать совершенно немыслимые вещи как что-то обыденное. То, что вы делаете, настолько ново и необычно, что для меня это, к моему большому сожалению, остается непостижимым. Подумать только – проникнуть в мозг Брайана, подслушать его мысли и исправить причиненные повреждения! Не хотел бы я оказаться на вашем месте. А он что-нибудь чувствует, когда вы это делаете?

Эрин пожала плечами:

– Об этом мы ничего не знаем. Думаю, что такие ощущения невозможно описать словами, потому что все это происходит в сознании, которое еще не стало человеческим. Лично я, правда, считаю, что, пока идет реконструкция его мозга, его сознание, возможно, прослеживает и заново переживает все важные события его предшествующей жизни.

Выйдя в холл, Долли услышала, как кто-то стучит по клавишам компьютера, и улыбнулась. Брайан так много времени проводит в одиночестве – хорошо, что сейчас у него эта приятельница.

– Кому свеженьких шоколадных кексов? – спросила она, протягивая блюдо. Ким взвизгнула от радости.

– Я хочу, миссис Дилени. Спасибо!

– А ты, Брайан?

– Сначала кончим с этим, – буркнул он. – Давай-ка, Ким. Куда лучше будет, если ты все сделаешь до перерыва. Ты только начинаешь кое-что понимать.

– Потом кончим. Бери кекс.

Брайан вздохнул и запихнул в рот еще теплый кекс.

– Вкусно, – едва выговорил он, чуть не поперхнувшись.

– Сейчас принесу вам холодного молока запивать.

Когда Долли внесла поднос с полными стаканами молока, на руке у нее болталась сумочка.

– Мне надо идти на рынок, а там будет множество народу. Значит, я там застряну, а отец будет недоволен, если придет, а меня еще не будет. Скажи ему, что обед в шесть, как всегда, его только осталось поставить в СВЧ-печку. Не забудешь?

Брайан мотнул головой и залпом выпил стакан молока. Долли вышла. Он поставил стакан и снова повернулся к компьютеру.

– Теперь вернемся к тому, на чем мы остановились.

– Нет! – заявила Ким. – Ты что, забыл? У нас перерыв. – Она оттолкнула в сторону книги и плюхнулась на кровать, потом взбила его подушку и подложила себе под спину. – Перерыв есть перерыв – пора тебе это усвоить.

– А работа есть работа, и это пора усвоить тебе. Только посмотри на свою контрольную! – Он повернул вращающееся кресло и нажал на клавишу просмотра. По экрану поплыли страницы из тетради, почти сплошь выделенные красным фоном. – Видишь, там все красное? Знаешь, что это значит?

– Должно быть, у тебя кровь из носа шла?

– Ты бы лучше отнеслась к этому серьезно, Ким. Ты ведь знаешь, что я помогал тебе писать эту контрольную для Бестии Бетсера – добавил кое-что и поправил, где у тебя было неверно. Смеха ради мне захотелось посмотреть, что я вводил, и я начал метить красным те куски, которые делал сам, все свои поправки и изменения. Смотри – тут больше красного, чем белого!

– В мире есть вещи поинтереснее искусственного интеллекта. Раз уж ты ничего не делаешь, принеси мне кекс.

– Ты провалишься на экзамене.

Он встал и передал ей поднос.

– Ну и подумаешь. Может, я вообще брошу учебу, выйду замуж за миллионера и буду путешествовать по всему свету на собственной яхте.

– Эк, куда хватила. Не забудь, что ты всего-навсего недоучка с платформ. Спорим, ты даже на берегу ни разу не была.

– Была, была, я много где была, мистер. – Она облизала пальцы, вымазанные в шоколаде, полузакрыла глаза и заговорила нараспев, изображая французский акцент: – Я повидала весь мир, я заставляла принцев млеть от страсти…

– От скуки они с тобой млели, а не от страсти. У тебя же прекрасная голова, Ким. Ты просто ею не пользуешься.

– Опять голова! Не хочу больше слышать про голову. А как насчет других частей тела?

Она оттянула ворот блузки, демонстрируя ложбинку между грудей. Оттянула слишком сильно – блузка расстегнулась и обнажила белую грудь с нежным розовым соском. Хихикнув, Ким застегнула блузку.

– Мужчины млеют от страсти…

Она умолкла, увидев, какое впечатление это произвело на Брайана. Он побледнел, глаза его широко раскрылись.

– Успокойся, – сказала она. – Небось уже насмотрелся на голое тело на пляже для натуристов, где околачиваются все психи.

– Я там никогда не был, – произнес он внезапно охрипшим голосом.

– Ну и ничего не потерял. На этих натуристов смотреть противно, что на мужиков, что на баб. – Она пристально вгляделась в него и подняла бровь. – Погоди, сколько тебе лет?

– Тринадцать.

Она подпрыгнула, встала на колени и посмотрела ему в глаза.

– Ты ростом с меня и недурен собой. Когда-нибудь целовался с девочкой?

– Давай работать, – сказал он неловко, отворачиваясь. Она взяла его за плечо и повернула лицом к себе.