Книга День синей собаки - Серж Брюссоло

Такое могло прийти в голову только мальчишке! Пегги Сью пожала плечами и знаком позвала «стадо» за собой. Кривоногое племя, жалобно мыча, побрело за Пегги.

Дадли не унимался, но все же присоединился к ним. Тяжелая черная скамья завершала шествие, словно решила держаться отдельно.

«Она опасна, – подумала Пегги, – надо быть настороже».

Как будто прочитав ее мысли, Дадли подошел к Пегги и прошептал:

– Мне не нравится скамья мэра, наверняка она обита кожей быка.

– У нее хотя бы нет рогов, – вздохнула девочка.

– Конечно, – ответил ее друг, – но скамья достаточно массивна, чтобы убить нас, если она решит напасть на нас.

– Следи за ней, – шепнула девочка, – но не подходи слишком близко, выглядит она раздраженной.

Они вышли на окраину поселка и при свете луны направились в открытое поле. Продвигались медленно, и деревянные ножки диванов странно стучали в ночной тишине.

– Вон там, – сообщил Дадли, – незанятое пастбище, оно прекрасно подойдет. В любом случае, они не смогут щипать траву, поскольку у них нет рта.

В центре луга стояла старая хижина. Около поилки, высеченной в каменной глыбе, догнивал проржавевший трактор. Скамьи и диваны перестали жалобно мычать. Казалось, они успокоились, очутившись на знакомой почве.

– Это безумие! – неистовствовал Дадли. – Что ты собираешься делать дальше? Доить их? Получать молоко из диванов? И делать из него сыр?

– Не знаю, – призналась Пегги, – но они казались такими несчастными…

– Пора возвращаться, – решил мальчик, – на сегодняшний вечер наделали достаточно глупостей.

Пегги Сью понимала, что поддалась наплыву неуместных эмоций, но почему-то не испытывала никаких сожалений. Девочка была уверена, что бедным диванам здесь будет лучше.

Она направилась к дороге, но Дадли сделал ей знак остановиться.

– Кажется, кому-то не очень нравится, что его превратили в банкетку, – пробурчал он. – Посмотри на черную скамью… она преграждает нам дорогу. Решила напасть.

Пегги задрожала. Длинное сиденье из бычьей кожи с угрожающим видом скребло землю одной из резных ножек. Странный изгиб левого подлокотника создавал впечатление, что скамья опустила голову и собирается ринуться в бой.

«Хоть это и скамья, но она сохранила рефлексы быка, – размышляла Пегги. – Даже без рогов она настолько велика и тяжела, что легко может раздавить нас».

– Считаю до трех, и бежим… – шепнул Дадли.

– Нет, – возразила девочка. – Она бегает быстрее других и догонит нас. Нужно…

Пегги не успела договорить, скамья, поблескивая черной кожей в лунном свете, помчалась вперед с неожиданной скоростью. Она не просто бежала, она делала скачки, как дикий зверь, настигающий добычу.

– В хижину! – крикнул Дадли.

Подростки бросились в бревенчатую избушку и забаррикадировали дверь тем, что попало под руку. Скамья с глухим стуком наносила удары по домику, так что стены дрожали.

– Бьет наугад, – догадался Дадли. – У нее нет глаз, и она ориентируется по запаху.

От следующего удара хижина покосилась. С крыши посыпались доски.

– Она прорвется, – сказала Пегги. – Судя по всему, решила отомстить.

– Надо выскочить с задней стороны дома, – предложил Дадли, – там есть водосток, который тянется до дороги. Это труба, но по ней можно проползти!

– Согласна, – ответила девочка. – Пошли.

В то время, как черная скамья наносила по стенам хижины тяжелые удары своим подлокотником, подростки вылезли в заднее окно и добежали до трубы, наполовину осевшей в землю. Дадли опустился на четвереньки и залез внутрь.

– Здесь так тесно, труба уже, чем я думал, – оправдывался он.

– Поторапливайся! – взмолилась Пегги. – «Она» нас увидела. И гонится за нами!

Так оно и было. Скамья нападала. В лунном свете блестела ее кожа, покрывшаяся потом.

«Она дышит, – отметила девочка. – И скоро обрастет шерстью. Возможно даже, снова обретет первоначальный облик. Только ее кости останутся деревянными, в соответствии с конструкцией скамьи. Это будет бык, но со скелетом из досок!»

Она бросилась догонять Дадли. Через две секунды разгневанная скамья попыталась пробить трубу.

Продвигаться вперед было не так-то просто. Приходилось ползти в темноте, в липкой жидкости. Скамья долго бушевала над ними, но в конце концов утихомирилась.

– Дальше пойдем вдоль канавы, – предложил Дадли, – так она не сможет увидеть нас.

Таким способом они добрались до города, постоянно оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, не преследует ли их снова разъяренная скамья.

Когда подростки пересекали ратушную площадь, Пегги Сью снова услышала из-под земли мычание закопанных в землю кожаных вещей; но на этот раз она не остановилась.

За ночь несколько пар ботинок ухитрились выбраться на поверхность. На следующий день их видели в городе, они ковыляли по тротуарам и тихонько мычали. Жители Пойнт Блаф, ужаснувшиеся новому чуду, делали вид, что не замечают их. Каждая пара обуви издавала особый крик, в зависимости от материала, из которого она была сделана: из шевро, из телячьей кожи или замши. Но самый большой шум поднялся из-за сапог, принадлежавших шерифу Бластеру. Ковбойских сапог. Они засели в засаду около полицейского участка и поддавали шерифу пинка всякий раз, когда он высовывал нос наружу. Оскорбленный Карл Бластер хотел выстрелить в них из своего табельного оружия; мэр вырвал револьвер у него из рук.

– По-вашему, у нас мало неприятностей? – прикрикнул он, заталкивая шерифа в его кабинет. – Вы хотите, чтобы вас судили за убийство ни в чем не повинной пары сапог?

– Как ты думаешь, почему сапоги ополчились на Бластера? – спросила у Дадли Пегги Сью.

– Они, без сомнения, решили отомстить ему за то, что годами терпели вонь от его ног! – засмеялся мальчик.

* * *

Надо что-то делать, Пегги Сью понимала это, но ей было страшно.

«Ты всего лишь девочка, – нашептывал голос у нее в голове. – Ребенок, а не героиня романа для подростков, который можно купить за 4 доллара в магазине. В реальной жизни никто не слушает детей».

Однако она была способна причинить боль призракам, посмотрев на них определенным образом. Они на это часто жаловались; ей не следовало забывать о такой возможности.

«Может быть, настало время воспользоваться моим даром? – задумалась девочка. – Если бы я могла пройти сквозь лес, чтобы поискать помощи извне!»

Если кто-то и мог сделать это, то только она, и никто другой. Однако Пегги боялась последствий такого шага; всякий раз, когда она пыталась применить свою силу, ей приходилось платить за это ужасными мигренями, временной слепотой и ослаблением остроты зрения. Если она слишком часто будет вступать в конфликт, то ослепнет, и Пегги холодела от страха, думая о такой перспективе.