Книга Закадычные - Инна Тронина

Андросов готов был покинуть квартиру, но ведь здесь оставалась Тамара. Она никогда не блистала смекалкой, а при таком раскладе вполне могла оказаться лёгкой добычей для Милявской. Тома находится в полубессознательном состоянии и может подтвердить подозрения. Тогда уже на зловредность Потаповой в прокуратуре не сошлёшься…

Андросов неожиданно почувствовал, что люто ненавидит эту развалину. Вернее, ненавидел уже давно, но как-то неявно, подсознательно. Чувствовал, что через неё когда-нибудь придёт погибель. Не могла сдохнуть раньше; тогда Елена была бы уже его женой! И ни за что не раскололась бы в прокуратуре…

Всё дело в том, что ей нечего было терять! Надоело довольствоваться обещаниями. «Передержал», выражаясь языком фотографов, и вышел брак. Брак всей жизни. Будь следователь мужчиной, он не догадался бы сыграть на ревности. Но старуха вполне могла растравить рану в душе Елены. Она слишком много отдала, и поэтому имела право требовать взаимности.

Правда, они с Валентиной по доброй воле чуть ли не дрались за возможность стирать его бельё. Но ведь он-то поощрял эту любовь, разжигал её. Готовил себе место для отступления. Лучшей супруги, чем Лена, Юрий Сергеевич и желать не мог. Но бросить полумёртвую Тамару Филипповну было неудобно — перед детьми, перед людьми.

Теперь час пробил, и он наконец-то освободится. Надо было раньше так поступить, пусть даже вчера. Но ведь он не знал, что Лену сегодня вызовут в прокуратуру. Тут, вроде, драка была у винного магазина, и Милявская искала свидетелей — так говорили бабки на лавочке. Кажется, Елену пригласили повесткой именно в связи с этим событием. Тогда как же получилось, что она заговорила о Максимовой?

Юрий Сергеевич всегда привык поступать так, как хотел. Как было удобно именно ему. Не считался с чувствами и интересами других. Развод с обречённой женой разрушил бы его светлый образ, создал дополнительные проблемы.

Зачем столько ждал, дурак?.. Смерть Тамары Филипповны никого не удивит. Он сейчас уйдёт по делам, а когда вернётся, окажется уже вдовцом. Тома будет молчать, и тогда Лену он положить на лопатки в два счёта. Деньги в квартире не найдут, и никаких доказательств его вины не останется.

Если хозяина будущей московской квартиры установят и спросят, где Юрий Сергеевич в прошлом декабре взял средства на аванс, он сошлётся на помощь родственников. Ставропольцы — народ богатый, многие торгуют на рынках, имеют свои сады, огороды, дома. Всё будет выглядеть правдоподобно, если только не станет жены.

Тамара Филипповна не понимала, почему муж молчит, смотрит исподлобья, в упор. И вдруг он качнулся к постели, повалил больную затылком на одну подушку, а другой накрыл её лицо. От неожиданности женщина даже не смогла дёрнуться. Она скончалась мгновенно — от разрыва сердца. Её не нужно было душить, как Валентину. И ни в каких проверках факт смерти не нуждался. Раз свистящее дыхание больше не вырывается из груди Тамары, значит, всё кончено. Но минуты неумолимо утекали, как песок сквозь пальцы, и ждать Андросов больше не мог.

Он запирал дверь и ругал себя. Ведь как всё просто, как очевидно! Нельзя было тянуть после убийства Максимовой. Елена оставалась чужим человеком, не связанным семейными узами. В то же время он не заплатил ей за страшный риск ни доллара. Её нервы не выдержали; Лена почувствовала себя обманутой. А ведь она не выносила, когда её пытались надуть. Теперь Юрий Сергеевич свободен, но больше не нужен Елене Николаевне. Тамары и Валентины нет в живых. Но есть в Москве Игорь, и ради него отец должен выпутаться. О том, при каких обстоятельствах скончалась его мать, Игорёк никогда не узнает.

Андросов вышел в тенистый двор — как всегда по вечерам, туда почти не проникали солнечные лучи. Осмотрелся сквозь очки, тяжело опираясь на палку. Не заметил ничего подозрительного. И сам выглядел естественно — пенсионер идёт в булочную. А кому пойти, если жена больна? Тем более что, вернувшись, Юрий Сергеевич найдёт её бездыханной.

На скамейке, где обычно сидели бабульки, курил незнакомый парень в джинсовой жилетке. Андросов вздрогнул, но взял себя в руки. Сделал вид, что не обратил на парня никакого внимания. Нарочито тяжело дыша, опираясь на палку, вывернул из-за угла дома и вновь огляделся.

Двух часов ещё не прошло. Никаких машин, похожих на милицейские, поблизости не было. Но всё-таки в душу закралось чувство, что из своего дома он уходит навсегда.

Из фотоателье вышел ещё один молодой человек, чем-то неуловимо похожий на первого. Но этот был не в джинсовой, а в замшевой жилетке. Оба в жилетках. Ну и что? Сейчас это у молодёжи модно.

Андросов на подгибающихся ногах пересёк узкую Парголовскую улицу, направился мимо автобусной остановки сквозь плотную толчею. Он высматривал обещанную красную машину. А, вот она! Стоит у магазина «Обувь». Зачем только Костя не прислал её прямо к дому? Конечно, боится за своего кореша, а старик должен бегать туда-сюда. Но сегодня сложились такие обстоятельства, что выбирать не приходится.

Если эти мальчики из милиции, они ведут себя странно. Не пытаются его задержать, в то время как имеют полное право сделать это. Было бы очень удобно произвести захват во дворе, а они почему-то позволили выйти на людную улицу, да ещё в «час пик», и тем осложнили себе задачу. А вдруг молодые люди никакого отношения к милиции не имеют? Просто попались на глаза один за другим, и только…

Красная иномарка, припаркованная на той стороне Кантемировской, была для Андросова спасением. Зря перешёл Парголовскую, нужно возвращаться назад, к «зебре». Из отпущенных Костей двух часов прошло час двадцать. Ещё сорок минут, а за это время можно далеко уехать. С Кантемировской улицы — на Большой Сампсоньевский проспект. И дальше по прямой — вон из города. А, может, Костин кореш повезёт и не туда. Всё равно, лишь бы отсюда убраться.

Андросов остановился у цветочного киоска, а их здесь было много, целый ряд. Очки запотели, и Юрий Сергеевич снял их, чтобы протереть перед ответственным рывком. А когда, протерев, надел, то около стеклянного павильона, в самой гуще толпы, заметил рыжеволосую гостью Максимовых.

Она приехала из Волгограда, жила в их квартире дней десять. Неприятностей Андросову не доставляла, но всё-таки раздражала. Эта русалка была по-настоящему красива, но отталкивающей, холодной, зловещей красотой. И сейчас она смотрела прямо на Андросова глазами, словно затянутыми болотной тиной. Просто смотрела и не двигалась с места, а ему казалось, что чьи-то застывшие руки вот-вот стиснут горло.

Проглотив комок, Андросов заметался около павильона. Оглянулся, стараясь угадать причину своего страха, и увидел тех парней. Обоих. Они находились на приличном расстоянии друг от друга, но всё-таки шли за ним. Они могли следовать сзади и просто так…

Как светит солнце с запада, от высотки, угрожающе торчащей впереди! Как стучит в висках! Только бы добраться до красной машины!.. Это не милиция; те так долго тянуть не стали бы. И гостья Максимовых тут с какого бока? Просто нервы совсем никуда. Не каждый день убиваешь жену, с которой прожил почти пятьдесят лет. Но всё-таки Андросов наконец-то освободился.