Книга Знак розы - Натали Арден

– У меня получится, – заверил он. – Я буду ходить по комнате и качать ее. Видишь, она уже успокоилась, а когда она заснет, я уложу ее в постель и вернусь в свою комнату.

– Но… но что… если…

– Я разбужу тебя, – ответил он и жестом указал ей на ее кровать. – Давай, тебе нужно отдохнуть.

Ее лицо медленно расплывалось в улыбке.

– И с каких это пор ты превратился в идеальную няню? – спросила она.

Он склонил голову к малышке и ничего не ответил. Усталость просто косила Лилиан с ног, и, тяжело вздохнув, она направилась к желанной постели, сбросила халат и быстро скользнула под одеяло.

– Не знаю, насколько это возможно, – снова сказала она. – Я так взвинчена, что вряд ли смогу заснуть.

Он принялся ходить по комнате. Комната была довольно большой, и он подсчитал, что делает десять шагов, проходя из одного конца в другой. Оливия засыпать не собиралась. Равно как и Лилиан.

– Слушай, а почему бы нам ни поговорить немного? – предложил он. – Это поможет тебе расслабиться.

Она задумалась, уютно завернувшись в одеяло. Ее пышные волосы разметались по подушке.

– О чем?

– Не знаю, – сказал он и бросил на нее быстрый взгляд. – Расскажи о своем любимом фильме или о последней книге, которую ты читала. Или… вот что: почему ты так привязалась к этой малышке? Я подозреваю, что за этим что-то скрывается.

– Ладно, я попробую, – сказала она, глубоко вдохнула и начала: – Мне было пять лет, когда мы вынуждены были покинуть страну. По какой-то причине я отстала от своей семьи, и меня по ошибке посадили на другой пароход. Тогда чужие люди взяли на себя опеку надо мной. Они были добры, но все же я помню, как мне было одиноко и как не хватало любви, и как часто я боялась чего-то. Я хотела к маме, но никто не мог мне сказать, где она. Так я кочевала из одной семьи в другую. Родители отыскали меня только через восемь месяцев. – Ее голос стал тише. – Мне говорили, что к тому времени я совсем перестала разговаривать. И даже после того, как я нашла свою семью, я еще несколько месяцев не могла говорить.

– Бедняжка, – с грустью произнес он. – Мне очень жаль, что тебе пришлось все это пережить.

– Нам всем пришлось пережить много трудностей, – вздохнув, сказала она. – Истории других людей намного хуже моей. Ведь ты вообще потерял своих родителей. Это – настоящая трагедия. Шли годы, но я не могла забыть тех дней одиночества и отчуждения. И вот теперь, когда я увидела эту беспомощную малютку, брошенную на лужайке в саду… – Ее голос оборвался, и она несколько секунд молчала, пытаясь успокоиться. – Я просто хотела… Я должна была сделать все, что от меня зависит, чтобы с ней не случилось ничего плохого.

Девочка на руках у принца не спала, но он все же рискнул сесть в кресло-качалку и заметил, что она благосклонно восприняла это. Он очень хорошо понимал то, о чем ему только что рассказала Лилиан. Его собственные воспоминания о том страшном периоде никогда не покидали его.

– А теперь расскажи о себе, – сонным голосом попросила она. – Ты говорил, что Густав спас тебя. Что случилось, когда ты приехал в Штаты?

– Вначале мы тоже скитались с места на место, но мы жили у людей, которых хорошо знали, и это было не так уж плохо. Марк был старшим, и поэтому ему приходилось играть роль взрослого. Кроме того, он был коронованным принцем и уже тогда должен был посещать всякие собрания и вникать в проблемы, далекие от его детского понимания. Мелисса была совсем ребенком, и мне приходилось заботиться о ней.

Он на секунду прервался и улыбнулся. Забавно, что Повариха, напомнив ему о том, как он носился повсюду с Мелиссой на руках, заставила его снова перелистать ту главу его жизни, о которой он почти уже забыл. Теперь же воскресшие воспоминания, казалось, переполняли его.

– Мы с ней обычно прятались, когда не хотели есть овсянку, – продолжал он. – А потом двоюродный брат моего отца и его жена забрали Мелиссу к себе в Беверли Хиллз, а наш дядя Рудольф привез меня и Марка сюда, в Канзас.

– Понятно, – сказала она, зевая. – Я совсем забыла о твоем дяде. Кстати, где он сейчас?

– В прошлом году мы вместе поехали в Октавию, чтобы покончить с подпольем бунтовщиков. Потом я вернулся, а он остался там.

Она ничего не ответила, и он посмотрел на кровать. Ее дыхание было тихим и спокойным. Она уснула. Он продолжал сидеть в кресле и смотреть на нее. Ему нравилось слушать ее дыхание. Она стала такой близкой и нужной ему – почти незаменимой! Это то, чего он опасался всю свою жизнь. Ему не нравилось ощущать, что его жизнь переплетается с другой жизнью. Он всегда был сам себе господином, только он один держал свои связи в руках и контролировал их: когда хотел, он мог разорвать отношения и уйти. Но теперь что-то изменилось. Он чувствовал, что теряет контроль над ситуацией.

Может, наступил какой-то другой период в его жизни? Этого он понять не мог, но зато хорошо понимал, что не хочет терять ее. Но что он мог сделать для того, чтобы этого не случилось? Перед ним встал вопрос, на который у него не было ответа. Пока еще не было.

Наконец Оливия заснула, но он продолжал сидеть, боясь пошевельнуться и разбудить ее. Незаметно усталость одолела его и, глубоко погрузившись в кресло и прижимая к себе спящего ребенка, он сам заснул младенческим сном.

Лилиан проснулась с первыми лучами солнца и увидела Патрика в кресле с Оливией на руках. Тихонько посмеиваясь, она выскользнула из-под одеяла, на цыпочках подошла к принцу и, нежно поцеловав его в щеку, осторожно взяла из его рук девочку. Малышка продолжала спать. Она уложила ее в колыбель, а когда повернулась, чуть не вскрикнула от неожиданности. В лучах яркого утреннего солнца перед ней стоял принц.

– Доброе утро. Все в порядке? – спросил он, слегка прищурившись.

Она с нежностью посмотрела на него и кивнула. Он улыбнулся ей и провел пальцами по ее щеке.

– Мне хочется знать, что ты думаешь об Оливии? Ты считаешь, что она – моя дочь? – тихо спросил он.

Ее глаза затуманились. Она пожала плечами.

– Только ты можешь это знать, – ответила она.

– Я до сих пор не могу понять, как это могло случиться. Но слишком многое свидетельствует об этом, – сказал он, покачав головой.

Лилиан сделала глубокий вдох и сказала то, чего ей, вероятно, не следовало говорить.

– А может быть… может быть, это Марк – ее отец?

Он посмотрел на нее широко раскрытыми глазами.

– Ты пытаешься рассмешить меня? Марк – человек строгих правил. Он совсем не такой, как я.

– Я не думаю, что ты хуже Марка, – ответила она тоном защитницы.

Он удивленно посмотрел на нее. Интересно, что заставляет ее так думать?

– Ты тоже хороший, – упрямо сказала Лилиан.

– Нет. Во всяком случае, не такой, как Марк.

Он долго и пристально смотрел ей в глаза и постепенно осознавал, что, кроме влечения к ней, его переполняет невыразимая нежность и благодарность. Встретив ее, он почти поверил, что мир может существовать без лжи, предательства и вероломства. Почти поверил. Но еще не совсем.