Книга Сказки Давних времен - Александр Асмолов

Веда испугалась своей мысли: а вдруг у них ничего не получится, и время никогда не пойдет как прежде в Дальнем лесу? Впрочем, она тут же постаралась не думать о поражении. Обернувшись к медвежонку, шедшему за ней, она поняла, что он размышляет о том же.

Продвигаясь как можно осторожнее по застывшему лесу, они не переставали удивляться, насколько иным все стало. Время остановилось, и вместе с ним остановилась жизнь. У них родилось ощущение, что они идут по кладбищу, куда уходят умирать лесные жители. Такое место есть в каждом лесу, но живые всегда обходят его стороной. Поговаривают, что души умерших иногда появляются там, собираясь на свои посиделки. Особенно в полнолуние. Так это или нет, но обычно в те места, где находится кладбище, живые не приходят. Зачем тревожить тех, кто нашел себе там покой?

– А сегодня как раз полнолуние, – зловещим шепотом произнес Ме́ня.

– Ну и что? – как можно спокойнее спросила Веда.

– Жутко как-то. В полнолуние всегда страшные сны снятся.

– Вот и представь себе, что это сон, и бояться тут нечего. Лучше под ноги смотри. Ме́ня обиженно засопел, но ничего не ответил. Он старался не отставать от старушки, которая упругим шагом ловко огибала все препятствия, поднимаясь по холму к скале у Высокого ручья. Ему вспомнилось, как совсем недавно он следил из засады за нищенкой, проникавшей в прозрачную скалу, как спасался потом бегством от пиратов, как старушка вдруг стала его другом. Столько событий переплелось в его сознании самым невероятным образом. Еще летом он бы затаился в каком-нибудь укромном месте, чтобы все это обдумать, но сейчас времени у него на это не было. Теперь он совсем иначе стал относиться ко времени. Незаметное ранее, оно стало для медвежонка чем-то живым и даже близким. Теперь он направлялся его спасать от злого Магистра. Впрочем, как это можно сделать, Ме́ня еще не знал, он доверял своим взрослым друзьям и полагался на свою интуицию.

Меж тем они подошли к скале, где на большой высоте, за уступом, скрывался небольшой грот с таинственной печатью на стене. Веда сделала знак остановиться, и они притаились в кустах. Окружавшее их безмолвие казалось зловещим. Застывшие сумерки предательски дорисовывали из неясных очертаний обычных предметов каких-то монстров. Существовавшие только в сознании, они нагоняли страх своей неизвестностью – они не двигались, не дышали и не обладали запахом.

– Ме́ня, как ты туда забирался? – шепотом спросила Веда, разглядывая скалу.

– Да как-то так. Я и не помню.

– Надеюсь, ты ничего не путаешь?

– Тогда полдень был, и все как-то по-другому выглядело.

Медвежонок тоже сомневался, что он вот так запросто вскарабкался на крутую скалу, где даже медом не пахло. Если бы за ним гналась стая диких кабанов, он бы забрался на дерево, а тут – скала. Впрочем, его в тот раз действительно подталкивала некая неведомая сила. Он вспомнил, как в нем клокотало единственное желание – узнать, во что бы то ни стало узнать, что означают все эти тайны с родником, с прозрачной скалой, с пиратами. Это желание во всем разобраться было такой сильной пружиной, что он и не задумывался, как можно залезть на отвесную скалу. Он просто делал это. Что же теперь останавливает его? Разве он не знает, что затеял коварный Магистр, разве не пожертвовали собой Фил и Гордый, разве Серебрянка не доверила ему одному свои силы? Все взрослые и такие сильные верят в него, а он еще тут в чем-то сомневается. Медвежонок почувствовал, как что-то возродилось у него в душе и с каждым мгновением становилось сильнее. Вот то чувство уверенности в своем долге и правоте! Душа маленького медвежонка наполнилась необъяснимой отвагой и силой. Он уверенно встал и направился к скале. Веда попыталась было остановить Ме́ню, но он так уверенно предостерег старушку от всех протестов, что она замерла на месте. Только что сомневавшийся в себе медвежонок превратился в хладнокровного и бесстрашного воина. Ему казалось, что, появись на его дороге сейчас сам Магистр, он не дрогнул бы.

Что произошло с ним – Серебрянка ли придала ему силы или он вспомнил своих друзей, и жажда справедливости заставила отбросить все сомнения? Кто знает! Только медвежонок стал уверенно карабкаться по отвесной скале, и его движения были сродни движениям прирожденного скалолаза, бесстрашного и расчетливого. Веда с замиранием сердца смотрела на лохматый комочек, который постепенно уменьшался и терялся в нависших сумерках. Первым ее порывом было следовать за медвежонком наверх, но что-то ей подсказывало, что ее место здесь.

И она не ошиблась – не прошло и нескольких минут, как до ее слуха донеслись неясные шорохи. Постепенно они становились все отчетливее – по тропинке от Прохладного ручья приближалось несколько пар ног. Несмотря на все предосторожности, мягкие шаги четко выделялись среди всеобщего молчания. Через четверть часа они будут здесь, а этого нельзя было допустить – медвежонок на отвесной скале был просто беспомощной мишенью. Ему и сейчас приходилось нелегко. Веда решила отвлечь приближающихся – скорее всего, это были враги. В обычном лесу она отлично ориентировалась и смогла бы увести за собой погоню, но как это сделать в спящем лесу, где в тишине любой шорох не только слышен, но и отчетливо различим? Преследователи наверняка хорошо осведомлены, что их осталось двое. Нужно, не подпуская их близко, имитировать движение двоих. Задачка осложнялась тем, что медвежонок передвигался на четырех лапах. Значит, расстояние все время должно быть таким, чтобы шум шагов сливался и был неразличим.

Придерживаясь выбранной тактики, Веда начала уводить за собой преследователей. Магистр остановил время в Дальнем лесу, и если он сделал исключение для кого-то, то ими могли быть только его слуги. Значит, Гордый был прав, что их ожидают около жилища Сони, куда полетел Фил. Поэтому-то здесь они не столкнулись с прислужниками Магистра. Благодаря мудрости Гордого они выиграли немного времени, но потеряли самого орла. Скорее всего он предвидел такой поворот событий и осмысленно пошел на этот шаг. Веда машинально передвигалась по мертвому лесу, стараясь шуметь за себя и за медвежонка и не переставала думать о главном. Гордый мог пожертвовать собой ради спасения Мени, но не мог просить об этом ее. Очевидно, что только медвежонку под силу сразиться с Магистром и освободить Дальний лес от этого черного мага. Значит, и предназначение Веды в том, чтобы сохранить этого малыша. Пусть даже ценой своей жизни.

Старушка остановилась, чтобы отдышаться, и стала прислушиваться. Сердце колотилось в груди, мешая улавливать шорох мягких лап, преследовавших ее. В начале маневра она насчитала десять пар лап. Тогда они двигались по твердой поверхности тропинки и были отчетливо слышны. Сейчас они рассеялись веером, и шорох листьев мешал выделить их на общем фоне. И все же ей удалось пересчитать преследователей. За ней гнались десять пар лап. В другой ситуации такой результат огорчил бы Веду, но сейчас она обрадовалась, что никто не отстал. Она хорошо ориентировалась в лесу и, не меняя направления на старый дуб, в дупле которого Соня давно облюбовала себе жилище, совершала небольшие зигзаги, имитируя попытку оторваться от погони.

Каждый раз, останавливаясь для небольшой передышки, Веда пересчитывала преследователей и молилась о том, чтобы никто не отстал. Это была охота на живца, вернее – на старушку. Она улыбнулась промелькнувшей шутке. Только сильные личности могут подшучивать над собой в минуты крайней опасности. И, как ни странно, именно это позволяет им уважать себя и не падать духом. Никто не стремится к смерти, даже если возраст считается преклонным, но вдвойне возрастает это нежелание, если есть цель. Выполнить свое предназначение и только потом умереть! В романах описывают красивую смерть на глазах у тысяч воинов с развевающимся флагом в руках, на руинах побежденной крепости. Однако смерть всегда безобразна. Средневековых рыцарей и самураев воспитывали в пренебрежении к смерти, но они – воины, они выбрали именно этот жизненный путь. Они знают, что в случае опасности нужно идти навстречу смерти, а не прятаться от нее. Смерть уважает отвагу и доблесть, но она очень коварна и не даст побеждать себя вечно. Веда часто удивлялась подобной внутренней уверенности, которая проявлялась у нее в минуты опасности, но как это согласовывалось с образом старушки, она не могла объяснить.