Книга Пока едет "Скорая". Рассказы, которые могут спасти вашу жизнь - Андрей Звонков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
3. После проведения иммобилизации необходимо вызвать скорую с поводом «ПЕРЕЛОМ» и с указанием места – перелом чего: «БЕДРА», «ПЛЕЧА», «ГОЛЕНИ» или «ПРЕДПЛЕЧЬЯ». В двух последних случаях, если очевидно, что сломаны две кости, нужно добавить: «ЗАКРЫТЫЙ, ДВУХ КОСТЕЙ».
4. В случае если нет связи или нет возможности вызвать скорую непосредственно к месту происшествия, например в лес, необходимо обеспечить транспортировку пострадавшего к дороге или ближайшему населенному пункту.
5. При наличии транспорта необходимо доставить пострадавшего в ближайшую больницу, даже если в ней нет отделения травматологии. Сотрудники больницы проведут профилактику болевого шока и самостоятельно организуют перевозку пациента в профильную клинику.
6. Допустимо в качестве противошоковой терапии использовать алкоголь, если очевидно, что в течение ближайших 12–24 часов не удастся доставить пострадавшего в медучреждение. Норма – 2–3 мл водки (или любого другого сорокаградусного алкогольного напитка) на 1 кг веса пострадавшего.
История девятая, в которой Таня с доктором Сомовым встречают ишемический инсульт, а водитель не понимает, почему его заставляют таскать носилки.
День на день не приходится. Таня выходила на дневные дежурства через сутки, а фельдшер Ерофеев работал по какому-то странному графику: то сутки через двое, то вдруг в ночь. Она спросила: «Почему так?» Он ответил коротко: «Начальство попросило дырки прикрыть – пора отпусков». И бывали дни практики, когда Таня попадала на другие бригады, к другим медикам. Тут уже не спрашивать приходилось, а отвечать и все, чему научил Ерофеев, выдавать. Ей не понравилось работать в бригаде реанимации, потому что они или сидели, ожидая «профильный» вызов полдня, или уезжали на несколько часов, а ей поручали только бумажки заполнять да шприцы набирать. Ходила третьим лишним и стеснялась что-либо спросить, а сами БИТы ничего не объясняли. Выполняла, что прикажут.
В этот день она, как обычно, приехала к восьми, переоделась, подошла к диспетчерской. Там ее застал старший врач подстанции Виктор Васильевич Сомов. Он посмотрел на стажерку и сказал:
– Э… девушка… – он забыл ее имя. – Ты свободна? В смысле, еще ни с кем?
Видимо, по рассеянности он не осознавал всей двусмысленности своих вопросов. Но так как Сомов, с его лицом старого бассета и усталыми глазами, никакой пошлости никогда бы не сказал, Таня поняла его совершенно буквально:
– Нет, Виктор Васильевич, я еще ни к кому в бригаду не вписана. А вы что-то хотели?
– Нет… Да… В общем, поедете со мной? У меня вызов, а мой фельдшер если и выйдет, то только с девяти.
Он наклонил голову, чуть улыбнулся, отчего еще больше стал похож на старого бассет-хаунда с грустными глазами.
– Тут рядом.
– Давайте поедем. Вещи в машине?
– Да…
Сомов отдал девушке карту, и она увидела повод – «головокружение, женщина, восемьдесят три года».
– А потом приедем и, если захотите, пересядете на другую бригаду.
– Мне кажется, вы очень устали, Виктор Васильевич? – Таня добавила чуточку вопросительной интонации в голос.
– Ну да… Сейчас отпуска, оставлять бригады незакрытыми не хочется. Вот в выходной и я подрабатываю. А ты-то чего вышла в субботу?
– Через день, все по-честному.
– Все бы всегда так – по-честному, – вздохнул Сомов.
Таня знала, что некоторые девчонки отлынивали от дежурств.
Водитель ворчал в машине. Терзал стартер. «Не успел прийти на смену – вызов! Нынче ж лето! Чего они, совсем оборзели?! Дергают и дергают!»
– Володя! – сказал Сомов, залезая в кабину на переднее сиденье.
– Чего? – спросил водитель, слушая мотор.
– Заткнись и поезжай по адресу. Раз вызвали, значит, надо ехать.
– А чего дали? – не унимался водитель. – Опять херню какую-нибудь? Пятки чешутся или голова кружится?
Сомов разозлился:
– Твое какое собачье дело? Езжай на вызов и оставь нам нашу работу. Свою выполняй как положено.
– Да надоело по ерунде мотаться! Только и гоняем: то давление, то горло болит, то ракушнику врач забыл наркоту выписать. Это ж не наша работа.
Сомов повернулся к Тане:
– Э… девушка, вот запомните: никогда не обсуждайте больного и происходящее на вызове с водителем.
Таня криво улыбнулась. Ей не понравился разговор с водителем. Хорошенькое начало дежурства. Сидит пузырь за рулем и брызжет злобой. Ему самому-то не противно?
– А с кем им еще разговаривать? – гоготнул шофер Володя. – Неужели вам нравится делать не свою работу?
– У меня нет «не своей работы». – Таня услышала в голосе Сомова металлические ерофеевские нотки. – Кстати, у тебя тоже. Потому что твоя работа – это кратчайшим путем и максимально быстро доставить бригаду по адресу, а не рассуждать, к кому нужно, а к кому нет. И ты сейчас заткнешься и мнение свое засунешь себе сам знаешь куда, иначе я в понедельник напишу начальнику колонны докладную о твоей профпригодности в линейной бригаде. Уяснил?
– Злой вы, Виктор Васильевич!
Водитель замолчал.
– Спецсигналы! – сказал Сомов.
Водитель щелкнул переключателями, улицу наполнил звук сирены.
– У тебя семь минут, чтобы не опоздать. Ты меня злого еще не видел.
К подъезду Таня бежала вприпрыжку за врачом, который нес ящик.
– Он вас сильно разозлил?
Сомов обернулся и улыбнулся. Стажерка удивилась. Обычный флегматичный бассет. Как он мог так жестко отвечать?
– Нет худа без добра. Он мне сон разогнал. Небольшая адреналиновая стимуляция. Я не злюсь.
Таня до сих пор только один раз работала с Сомовым – это было в самом начале ее практики, – и сравнивать старшего врача было не с кем, разве что с Ерофеевым. Однако поводы вызовов фельдшерских и врачебных сильно отличались, и в то ее первое дежурство с Сомовым он сделал подряд несколько детских вызовов, а потом отпустил стажерку домой.
На вызове Сомов будто включал скрытую внутри лампочку. Как бы ни были взволнованы или раздражены родственники, появление громадного врача со спокойным лицом, уверенными движениями и голосом диктора центрального телевидения рассеивало любой негатив. Таня тоже ощутила эту ауру уверенности и спокойствия.
– Ну, – сказал Виктор Васильевич, осматривая неприбранную комнату. – Кто мне поведает, что произошло?
Он раскрыл ящик и первым делом натянул голубые латексные перчатки. Повернул голову к Тане:
– Заполни пока карту, потом померь давление.
На диване лежал мужчина по виду лет пятидесяти, довольно упитанный и совершенно непохожий на женщину восьмидесяти трех лет (как было указано в карте вызова). Таня нашла старушку на кухне и выяснила, что вызывала-то она «03» сыну, а назвала свои данные.
