Книга Глаша - Лана Ланитова

– О, моя дорогая, ваша попа, оказывается, очень любит содомию, – сказал, улыбаясь, Владимир. – Ну ка, Игнат, раздвинь пошире толстые щечки, я отправлю в путь дружка покрупнее.

Игнат крепко держал ее зад, словно хотел показать этой нежной барыньке, что она никуда не уйдет, не свернет в сторону от этой страшной и новой для нее ласки… Несмотря на то, что Глаша была пьяна, резкая боль пронзила ее насквозь. Она стала извиваться задом, пытаясь соскочить с высокого табурета. Владимир, ловко перехватив ее руки, завел их немного назад, так, что она «клюнула» вперед носом и не смогла сопротивляться. Игнат одним коленом слегка придавил голову девушки. Глаша стонала и плакала, прося пощады, но ее мольбы остались без внимания.

Дальнейшее она помнила с трудом: на смену резкой боли постепенно пришло долгожданное удовольствие – сладострастное, почти животное ощущение полноты греховного естества.

Владимир ритмичными движениями двигался в ней. Она уже скорее не плакала, а лишь стонала, тонкая талия выгибалась под ударами сильного орудия. Владимир начал двигаться резче и, наконец, с сильным рычанием кончил, излив горячее семя в Глашино нутро.

Он отошел, пошатываясь от Глаши, и плохо соображая, лег на кровать. Глаша, к удивлению обоих мужчин, не соскочила с высокого табурета, а продолжала покорно лежать на нем, как жертва заклания, еще больше выпятив круглый зад. Не было необходимости заламывать ей крепко руки и держать ягодицы. Она ждала Игната.

Его фаллос вошел, словно хозяин, по проторенной тропе. Его движения немного отличались от резких движений Владимира, тем паче, что он умудрялся еще ласково нажимать на твердый и распухший бутон девушки. Глаша почувствовала, что близка долгожданная разрядка. Она принялась с силой насаживаться на ствол Игната, испытывая такое удовольствие, что ее оргазм совпал с оргазмом смуглого красавца. Глаша кончала долго, бурно и сладострастно, открывая пунцовый рот и судорожно хватая воздух.

После этого, все трое оказались на широкой кровати. Мужчины, лежа на спине, сразу заснули глубоким и здоровым сном. Глаша, пошатываясь, обошла комнату и погасила свечи.

На дворе уже стояла глубокая ночь. Она, недолго думая, легла между мужчинами, повернувшись спиной к Игнату и придвинув к нему голый зад, рука обняла за шею ненаглядного Владимира. И тоже крепко заснула. И только большая, убывающая луна светила в оконный проем сквозь ночные быстробегущие облака.

Глава 8

Утреннее ласковое солнышко, заглянув в проем окна банной горницы, осветило неярким, еще нежным светом троих, крепко спящих, молодых людей. Тела их, окутанные густым покровом Морфея, причудливо сплелись меж собой длинными руками и ногами.

Глаше снилась пестрая вереница беспокойных и коротких, как облако, снов.

В последнем сне виделось, как горничная Маланья почему-то легла на нее сверху, цветастая широкая юбка закрыла тело плотным шатром, стало трудно дышать. Затем, Маланья с грохотом спрыгнула на пол, огромные босые ноги заплясали вприсядку, широкое лицо расплылось в улыбке, выставив напоказ желтые лошадиные зубы. На смену улыбке пришла напускная суровость: рыжие брови сошлись на переносице, и Малаша с криком: «Я вот, тебе, сейчас задам!», бросилась догонять Глафиру. В полных руках покачивался огромный прутковый веник. В два прыжка Маланья, словно ведьма, догнала несчастную и, заскочив всей тяжестью на хрупкие плечи, подмяла под себя. От тяжести Глафира свалилась на землю, как подкошенная. Химера в образе Маланьи принялась лупить веником голое, беззащитное тело. Глаша с трудом уворачивалась от града хлестких ударов, они сыпались ей на ноги. Удары перешли в однообразные тычки, рукоять веника застыла на бедре и плотно упиралась в нежную плоть.

Глаша тут же проснулась и почувствовала на себе тяжелую руку Игната, она ласково и настойчиво двигалась по теплому ото сна, телу девушки. Глаша лежала спиной к приказчику, две сильные смуглые руки тискали и мяли нежный живот, торчащие груди и алебастровый, круглый зад. Он прижимался к ней всем телом, губы целовали трогательный с маленькой детской впадинкой затылок. Огромные ладони загребали распущенные волосы, теребили их, сжимали в «конский хвост», тянули хвост к себе, и вновь отпускали. Ноздри с шумом вдыхали теплый женский аромат. А в ее ногу сильно упирался какой-то очень твердый предмет.

Владимир тоже проснулся и смотрел в упор на Глашу, которую тискал Игнат. От вида голых тел его старый друг встрепенулся, упругая плоть натянулась сверх меры и превратилась в подрагивающую дубинку. Владимир, находясь спереди, начал, как и Игнат, хватать сонную кузину. Его рука сразу же потянулась к пухлому лобку, пальцы настойчиво ухватили пучок волос и немного дернули. Из ее груди вырвался слабый стон. Владимир, не отпуская волосы, другой рукой проник во влажную щель и, нащупав скользкий бутончик, принялся ласкать его круговыми движениями. От наслаждения Глаша томно закрыла глаза.

– Игнат, наша сладкая девочка опять стала мокрая и хотючая.

Глаше стоило огромных усилий отодвинуть от себя ласковые руки дерзких любовников. Пробудившееся сознание, свободное от алкогольного дурмана, восстало в ней голосом разума и совести: «Боже, что я делаю?! Как я могла пасть так низко?! Они оба надругались надо мной прошедшим вечером. Надругались – самым противоестественным способом. Я отдалась им хуже последней римской куртизанки. Мне кажется, я даже получала от этого удовольствие… Распутница! Все! С меня хватит! Или в монастырь или головой в омут!»

Глаша, резко отодвинув руки обоих мужчин, попыталась встать. Льняная простынь в сжатых маленьких кулачках, стала своеобразным щитом на время прикрывшим откровенную наготу. Губы и подбородок задрожали, глаза налились слезами.

– Вольдемар, вы со своим другом зашли слишком далеко!

– Да? А вчера вам это не казалось. Вы кричали: «Хочу!», да «Еще!», – ухмыляясь, ответил кузен.

– Она еще кричала: «Да! Да!» и «Так! Так!», – с улыбкой добавил Игнат.

– Вы бессовестно напоили меня! – крикнула она.

– Mon cher, да кто же вам мешает? Хотите, я снова принесу вина, наливки или водки?

– Нет, не хочу, с меня довольно!

– Ну… Было бы предложено. Я, знаете ли, mademoiselle, люблю ласкать женщин и одурманенных каплями Бахуса и парами опия. Но, иногда, милее пользовать женщину абсолютно трезвую. Только в трезвых глазах видна реальность и правдивость восприятия. Я вчера еще сказал, что у вас теперь нет выхода. Либо вы подчиняетесь мне, либо… ну не будем о грустном.

Глаша, слушая его, старалась потихоньку соскочить с широкой кровати, руки плотнее обхватили простынь и обвернули ее вокруг гибкого тела. Она думала про себя: «Еще шаг – и я у двери, еще мгновение – и вырвусь из цепких лап этих наглых сластолюбцев. Ну, и хороша я вчера была».

Но мужчины смеясь, вырвали простынь из Глашиных рук, она улетела на пол. Глаша, вся пунцовая от стыда, с растрепанными волосами, с красными и припухшими, зацелованными накануне губами, испуганно пятилась от двух обнаженных мужчин. Те рассматривали ее при утреннем свете зоркими, наглыми и возбужденными взглядами. Она нервно кусала губы из-за того, что ей не удалось резво убежать, сильная и ловкая рука Игната схватила Глашу за гибкую талию, подтащила к подушкам и настойчиво уложила на место. Несколько минут прошли в легкой возне, во время которой, она тщетно пыталась сбежать от двух сильных и наглых сатиров. Мужчины откровенно смеялись над ней, глядя на ее беспомощную борьбу, барахтанье обнаженных рук и ног.